Сердце с горьким ядом (ЛП) - Уивер Бринн - Страница 53

Ее плечо было приятно прохладным под моей ладонью. Она отказалась говорить, но ей и не нужно было. Ее яркие карие глаза, пухлые губы. Черты лица - нежные, но сильные. Современные, но древние. Так красивы. Она передавала каждую мысль, провокацию, каждый страх одним лишь взглядом.

Я помню схватку с волками. Она была бесстрашной. Ей было... весело. В ее глазах вспыхивали искры, когда она поворачивалась ко мне, улыбаясь с окровавленными клыками. И она была сильной. Быстрой. Гибкой и грациозной. Более искусной в бою, чем любой вампир, которого я видел за последние столетия.

Я помню укус на ее руке. Я вытащил ее из боя. Ее живот был таким холодным под моей ладонью, и я не хотел отпускать. Мне не стоило даже задумываться о смерти вампира в зубах оборотней, если только они не утащили бы ее живой, чтобы создать очередное чудовище. Но я не чувствовал безразличия. Было неправильно позволить им забрать ее. Я не мог позволить ей погибнуть.

Я взял ее руку, когда битва закончилась. На ее лице была боль... а затем тревога.

След от клинка волчицы все еще горит на моей спине, проходит через грудь и выходит с другой стороны.

Яд Крыло Ангела. Боль, какой я никогда не знал. Ощущение неминуемой, вечной смерти. Я помню, как думал, что вампирша оставит меня умирать, как поступил бы любой бессмертный, столкнувшись с Жнецом.

Но она не оставила.

Все всплывает из тумана. То, как она смотрела на меня, будто считала, что поступает правильно. Так храбро и безрассудно. Она прокусила свою руку, я помню это. Как ее густая кровь капала в мою рану. Ее древняя сила согревала мою грудь. Ощущение ее, живой, в моих венах. И ее слова. Ее заклинание.

Ее голос. Этот потусторонний, зачарованный, пугающий голос.

Теперь я вспомнил.

Это была Леукосия из Анфемоэссы.

Этого не может быть, но это правда.

Я хватаю меч и с трудом встаю. Пламя оживает на клинке, когда жертва начинает шевелиться.

Я найду ее. И буду защищать.

Мне нужно знать, почему она спасла меня. Последняя из первых сирен, самая редкая из бессмертных.

Мне нужно знать, чувствовала ли она то же, что и я, хотя бы на мгновение.

Я вздрагиваю, когда моя кровь стекает по клинку в руке и попадает в рану Ашена, начиная затягивать повреждение, которое только что нанесла.

— Ты знал. С самой первой ночи ты знал, кто я.

Ашен кивает. По его лицу видно, что боль начинает ослабевать по мере заживления раны.

— Почему ты не сказал мне, когда вытащил меня в сад церкви на следующий день? Или в любой из последующих дней?

Ашен забирает кинжал из моей руки и смотрит на смесь наших кровей на лезвии. Мое сердце несколько раз нервно бьется о ребра.

— Я хотел, чтобы ты доверилась мне, и сама рассказала.

Замедляю движения и долго смотрю на него. Искры в его глазах разгораются ярче, когда он запускает пальцы в мои волосы и притягивает к себе для поцелуя. Наша кровь смешиваются во рту, пробуждая покалывание в венах. Не прерывая контакта, он переворачивает нас и поднимается на колени, входя в меня с мощными толчками.

Я передаю ему кинжал. Он подставляет запястье. Сердце стучит в висках, когда я целую его вены, прежде чем впиться клыками в плоть.

Делаю первый глоток, а он продолжает двигаться, рыча от желания.

Пью еще, и он оживает в каждой клетке.

Последний, глубокий глоток - и я отпускаю. Он колеблется, и я вижу проблеск страха в глазах Ашена.

— Сейчас, Ашен. Я скажу, когда остановиться.

Он вонзает клинок мне в грудь, и я не могу сдержать крик от боли. Но наслаждение так же глубоко и всепоглощающе.

Ритм Ашена сбивается, и клинок замирает.

— Не останавливайся, — шепчу я, впиваясь пальцами в его бедра. Он входит в меня, и я стону, стараясь не двигаться под ним. Второй рукой я накрываю его ладонь, сжимающую рукоять. — Глубже, Ашен.

Он вводит клинок дальше. Я дышу короткими вздохами, впиваюсь ногтями в его талию и удерживаю в голове момент, который хочу показать ему. Первый раз, когда он дал мне свою кровь в Саккаре, как я почти наклонилась, чтобы поцеловать его, когда он держал мое лицо в руках с теплотой и гордостью во взгляде. Я хочу, чтобы он знал, что это значило для меня. Хочу, чтобы он увидел это моими глазами.

Он вонзает клинок, и наконец я чувствую, как он касается моего сердца.

— Вытащи и пей, — сжимая зубы, говорю я, отпуская его руку.

И он делает это. Прижимает губы к моей груди и делает долгий глоток крови из моего сердца. Затем отстраняется, чтобы капнуть своей в рану, как сделала я для него.

Но на этот раз, когда его кровь касается моей, эффект ошеломляющий. Это разрушение.

Все мои века жизни разворачиваются, и Ашен вплетается в ткань моей истории. И во всех возможных вариантах будущего он — часть меня, в каждом успехе и неудаче. Судьбы нашли две нити и отрезали от ткацкого станка, связав вместе, чтобы соткать новый узор. Мы сплетены, тень и свет.

Тьма, возможно, все еще живет в нас обоих, но я могу любить ее так же, как и искры звезд, внезапно окружающие нас, поднимающиеся с пола, вырывающиеся из скрытых уголков комнаты, падающие с потолка, как сверкающий дождь.

И эти звезды не просто падают вокруг нас. Они оживают под моей кожей. Каждое движение Ашена внутри наполняет меня светом.

Я переплетаю пальцы с его и поднимаю наши руки, наблюдая, как крошечные вспышки разноцветных звезд поглощают нас. Мы переводим взгляд с соединенных рук друг на друга, и Ашен прижимает мою ладонь к подушке, наклоняясь, чтобы поцеловать меня с теплотой, которая проникает прямо в душу.

С нарастающей потребностью Ашен ускоряется. Его толчки становятся сильнее. Он прерывает поцелуй, подставляя запястье. Мои клыки вонзаются в его плоть, а он прижимает губы к заживающей ране на моей груди. Мы пьем друг друга, и эти искры воспламеняют даже самые тонкие вены и капилляры, расходясь от груди, как паутина. Удовольствие сжимается и сплетается внутри, лишая дыхания.

Я стону, впиваясь в его кожу. Он сжимает мою руку, прижимая ее к подушке. Входит глубже, и я приподнимаю бедра, чтобы принять его полностью, насколько это возможно. Мое тело подстраивается под него.

Я делаю долгий глоток крови, и наслаждение нарастает, Ашен продолжает двигаться, и его стон желания резонирует в моих легких. Напряжение борьбы сдерживаться делает его лицо прекрасным в своей муке. Мы приближаемся к краю, цепляясь за каждую секунду боли и удовольствия этого момента.

— Еще, — шепчу я. Голос звучит и отчаянно, и требовательно. Ашен смотрит мне в глаза, мои окровавленные губы касаются его запястья. — Возьми больше. Дай больше. Я хочу все. Хочу быть наполненной тобой.

Темная улыбка скользит по его окровавленному лицу. Я никогда не видела ничего более желанного, и теперь это мое. Он мой.

Ашен выходит почти полностью и резко входит снова. Я вскрикиваю, настолько близко к краю, что мне приходится цепляться за него.

— Моя вампирша. Ты же знаешь, я никогда не откажу тебе.

Он прижимает запястье к моим губам, а рот к ране на моей груди, и мы пьем друг друга. И затем он снова входит, снова и снова, пока экстаз не охватывает меня, пока искры не пожирают каждую клетку моего тела. Свет нашей связи поглощает меня, тело и душу. Он окутывает каждую частицу моего сердца, когда я разлетаюсь на части. Мои мышцы сжимаются вокруг Ашена, когда он наполняет меня. Оргазм вызывает вспышки света на краях зрения, и он не прекращается, волна за волной, никогда не ощущала подобного раньше.

Искры трансформации горят так ярко, что я чувствую их запах, прежде чем они рассыпаются вокруг. Элементы жизни. Звездная пыль, вспыхивающая пламенем.

«Моя стихийная вампирша», — слышу я в голове.

Время распутывается вокруг меня. Теперь я понимаю, что бесконечные петли живут в каждой нашей клетке. Мы можем чувствовать будущее. Ощущать прикосновение судьбы к коже. Прошлое - это эхо в наших венах. А настоящее - призма, в которой сталкиваются наша история и надежды.