Железный конь (СИ) - Тыналин Алим - Страница 10

— Степан Григорьевич, — сказал я, стараясь сохранить спокойный тон, — может быть, посмотрим на результаты работы? На практические достижения?

— Обязательно посмотрим, — кивнул Хрущев, надевая шапку. — И на результаты, и на затраты. А теперь покажите мне эти знаменитые дождевальные машины, о которых весь район говорит.

Мы вышли из мастерских на улицу. Мартовское солнце светило ярче, снег активно таял, образуя лужи и ручейки. Воздух был свежим и чистым, но настроение от этого лучше не становилось.

Хрущев шел рядом со мной, продолжая делать записи в блокноте. Время от времени он останавливался, осматривая различные постройки и сооружения совхоза.

— А вон то что за сарай? — спросил он, указывая на новое здание складского типа.

— Склад запчастей для импортной техники, — ответил Володя. — Построили в прошлом году специально для немецких дождевальных машин.

— Немецких… — Хрущев записал в блокнот. — А сколько это удовольствие стоило?

— Около пятнадцати тысяч рублей, — честно ответил я.

— Пятнадцать тысяч за сарай… — протянул Хрущев. — А если посчитать все ваши новшества, какая сумма получится?

Вопрос был неприятным, потому что общие затраты действительно получались значительными.

— Степан Григорьевич, — сказал я, — любые инвестиции требуют первоначальных вложений. Важна окупаемость проекта.

— Окупаемость… — Хрущев остановился и посмотрел на меня. — А через сколько лет окупятся ваши эксперименты? И окупятся ли вообще?

Это был ключевой вопрос, на который у меня не было готового ответа. Проект только начинался, и говорить о конкретных сроках окупаемости было преждевременно.

Но молчать тоже было нельзя. Хрущев ждал ответа, и от этого ответа могло зависеть будущее всего проекта.

Тогда я ответил так.

Глава 5

Осмотр с пристрастием

— Степан Григорьевич, — ответил я, стараясь говорить уверенно, — по предварительным расчетам, при полной загрузке системы орошения окупаемость составит четыре-пять лет. Но это без учета эффекта масштаба от создания учебного центра.

— Четыре-пять лет… — Хрущев записал цифры в блокнот. — А если не получится полной загрузки? Если погода будет дождливая, орошение не понадобится?

Вопрос был каверзным. Действительно, эффективность оросительных систем в Сибири зависела от капризов погоды.

— В засушливые годы система окупается быстрее, — ответил я. — А в дождливые можно использовать инфраструктуру для других целей: подачи жидких удобрений, обработки растений химикатами.

— Можно… — скептически протянул Хрущев. — А документально это где оформлено? В проектной документации предусмотрены альтернативные варианты использования?

Володя неловко пожал плечами. Мы действительно не прописывали в документах альтернативные сценарии использования оборудования.

Мы дошли до учебного полигона, где стояли дождевальные машины. Даже под мартовским солнцем они выглядели впечатляюще длинные металлические фермы на высоких опорах, способные поворачиваться вокруг центральных башен.

Хрущев остановился возле машины «Альфа» и долго изучал конструкцию. Обошел центральную башню кругом, заглянул в электрический щит управления, проверил крепления консольных секций.

— Немецкая техника? — уточнил он.

— Да, ДМ-100 «Фрегат», производство ГДР, — подтвердил Володя. — Поставка по программе технического сотрудничества социалистических стран.

— А сколько одна машина стоит?

— Около ста тысяч рублей, — ответил я.

Хрущев присвистнул:

— Сто тысяч… За такие деньги можно пятнадцать тракторов МТЗ-80 купить. Или десять комбайнов «Нива».

— Но одна дождевальная машина заменяет работу двадцати поливальщиков с лейками, — возразил Володя. — Экономия на зарплате составляет…

— Экономия, — перебил Хрущев. — А если машина сломается? Где запчасти брать? В ГДР ехать?

— У нас есть склад запчастей, — ответил я. — Плюс налаживаем производство некоторых деталей в собственных мастерских.

— В собственных мастерских… — Хрущев покачал головой. — На том самом оборудовании, которое вы переделываете без разрешения?

Он подошел к машине «Берта», которая стояла неподвижно в ожидании очередного ритуала запуска.

— А эта что, не работает? — спросил Хрущев, заметив, что консольная ферма находится в неподвижном состоянии.

Володя замялся:

— Эта машина… она требует особого подхода.

— Какого особого подхода? — нахмурился Хрущев.

— Ну… — Володя покраснел, — с ней нужно по-особенному обращаться. Разговаривать, так сказать.

Лицо Хрущева приобрело выражение крайнего удивления:

— Разговаривать? С машиной?

В этот момент к нам подошел Семеныч, который работал поблизости на экскаваторе ЭО-4121. Экскаваторщик заглушил двигатель и направился к нашей группе, видимо, заинтересовавшись разговором.

— Степан Григорьевич! — обрадовался он, узнав главного механика района. — Не ожидал вас здесь увидеть. Как дела в районе?

— Дела идут, Александр Михайлович, — ответил Хрущев, пожимая руку экскаваторщику. — А вот тут мне рассказывают, что с техникой разговаривать надо. Что скажешь?

Семеныч почесал затылок под шапкой:

— Ну… это про «Берту», наверное? Да, она капризная. Но ничего, мы к ней подход нашли.

— Какой подход? — строго спросил Хрущев.

— Да так, по-хорошему с ней, — смущенно ответил Семеныч. — Поздороваешься, расскажешь, что делать предстоит. Федька еще песенки ей поет. Она музыку любит.

Хрущев раскрыл блокнот и начал быстро писать:

— Понятно. За миллион рублей машина, а работает только после разговоров и песенок. Это что же, всех операторов актерскому мастерству учить будем?

— Степан Григорьевич, — вмешался я, — это техническая особенность конкретной машины. У нее сверхчувствительный датчик давления, который реагирует на микроколебания. Ритуалы помогают обеспечить стабильные условия запуска.

— Ритуалы… — Хрущев покачал головой. — Товарищ Корнилов, а что, немцы тоже со своими машинами песенки поют?

— Нет, но у них более стабильная система водоснабжения, — ответил Володя. — Мы адаптировали технику под наши условия.

— Адаптировали… — Хрущев сделал очередную запись. — А гарантийные обязательства при такой адаптации сохраняются?

Неприятный вопрос повис в воздухе. Мы действительно внесли изменения в конструкцию машин, что теоретически могло аннулировать гарантию.

— Все изменения согласованы с поставщиком, — соврал я, надеясь, что проверить это будет сложно.

Хрущев внимательно посмотрел на меня, явно сомневаясь в правдивости ответа.

В этот момент к нам присоединился дядя Вася, который вел с пастбища небольшое стадо коров. Старый пастух приветствовал главного механика района с почтением:

— Степан Григорьевич, здравствуйте! Давно вас не видел. Как здоровье?

— Держусь, Василий Петрович, — ответил Хрущев. — А ты как смотришь на все эти новшества? Нравятся тебе заморские машины?

Дядя Вася осторожно оглядел дождевальные установки:

— Ну… машины хорошие, Степан Григорьевич. Работают неплохо. Только вот…

— Что только? — насторожился Хрущев.

— Да сложные они больно. Раньше с лейкой пошел, поливай себе спокойно. А тут включи, настрой, проследи… И не дай бог что сломается, сразу беда.

— А ломаются часто? — уточнил Хрущев, продолжая делать записи.

— По-разному, — честно ответил дядя Вася. — «Альфа» и «Бета» работают надежно. А «Берта»… — он махнул рукой, — с ней вообще отдельная история.

— И что делаете, когда ломаются?

— Виктор Алексеевич чинит, — ответил механизатор. — Он мастер на все руки. Но если его не будет, то не знаю…

Хрущев многозначительно посмотрел на меня:

— Понятно. Значит, вся система держится на одном человеке?

— Мы готовим дублеров, — возразил я. — Володя уже многое освоил, Семеныч тоже разбирается.

— Готовите… — Хрущев закрыл блокнот. — А сколько времени нужно, чтобы подготовить полноценного специалиста?