Переплетенные судьбы (ЛП) - Робертс Тиффани - Страница 9

Мысли о том, что она переодевается — снимает это платье — было достаточно, чтобы разогреть его кровь и заставить определенные части его тела шевелиться и жаждать прикосновений.

Сжав челюсти, он заставил себя встать с кровати и подошел к шкафу, стоящему в другом конце комнаты. Он быстро переоделся, но его поспешность не помогала игнорировать возбуждение — как и тот факт, что шелковые темно-синие пижамные штаны, которые он надел, были подарком Киары несколько месяцев назад, на празднование его дня рождения, в котором каждый год принимала участие только она. Он знал только один способ облегчить растущую внутри него боль.

Но этого было недостаточно, а сейчас у него не было времени.

Сайфер издавал жужжащие звуки и веселые щелчки, и Волкер повернул голову, чтобы посмотреть на инукса. Сайфер уставился на него, подняв пернатый гребень и оскалив острые зубы.

Волкер нахмурил брови и прищурился.

— Тебе пора идти, Сайф, — одними губами произнес он, указывая на дверь.

Сайфер издал жужжащий звук, означавший его смех, прежде чем спрыгнул с кровати и направился к двери. Проходя мимо Волкера, инукс поднял морду и отвернулся. Придерживая штаны одной рукой, Волкер быстро приоткрыл дверь, чтобы выпустить Сайфера, и закрыл ее за ним так тихо, как только мог.

— Кроме того, что ты изнурял себя ходьбой из-за того, как сильно ты скучал по мне, что еще ты делал сегодня? — спросила Киара среди мягких звуков шуршащей ткани.

— Если ты думаешь, что я делал что-то, кроме как беспомощно ждал тебя, — ответил он, завязывая шнурок на поясе брюк, — то ты серьезно недооцениваешь мою преданность тебе, Киара.

— Да ладно, хватит издеваться, — сказала она со смехом. — Даже Ромео не был таким драматичным. Что ты на самом деле сегодня делал?

Он потянулся за рубашкой, которая подходила к брюкам, но остановил руку, прежде чем схватить ее. Он не упустил того, как Киара смотрела на него, когда он был без рубашки у бассейна, и он жаждал этого дерзкого взгляда от нее. Он повернулся и прошел назад к кровати.

— Что ж, у меня были обычные уроки со всеми репетиторами, нанятыми отцом по завышенным ценам. Сегодня я начал погружаться в радостные тонкости межгалактических торговых ассоциаций. Они отпустили меня как раз перед тем, как мой мозг начал поджариваться, и я попытался прогуляться по городу, — он взял планшет и плюхнулся на кровать, прислонившись спиной к стене, — но телохранитель, которого отец приставил ко мне, очевидно, не был заинтересован в разговоре. Так начались мои хождения взад-вперед.

— Звучит ужасно скучно.

— Гораздо менее захватывающе, чем то, что Эдвард Беркли наступает на ноги.

— Думаю, я бы предпочла спрыгнуть со Статуи Свободы, чем танцевать с ним еще одну минуту, — сказала она, ее голос звучал как будто издалека.

Волкер ухмыльнулся.

— Ну, кто теперь излишне драматизирует, моя маленькая Джульетта?

— О Ромео, Ромео, где же ты Ромео?

Он нахмурился.

— Я потратил совсем немного времени на изучение терранской литературы… но не лучше ли будет, если мы не будем Ромео и Джульеттой?

— Ты прав. Они плохо кончили. Для нас все будет по-другому. Ты одет?

— По крайней мере, на половину. Правда, не скажу, на какую именно.

Голограмма снова включилась. Взгляд Киары немедленно остановился на Волкере, медленно скользнув по его обнаженной груди. В ее глазах был блеск, который начал проявляться только в течение последнего года или около того — и он почувствовал, как жар разлился по его кхалу. Она оставила волосы распущенными, но сняла повязку на голове, и макияж был смыт с ее лица, из-за чего теперь был отчетливо виден слабый темный румянец на щеках. Это была Киара в своем самом прекрасном проявлении.

— Что ж, я не разочарована, — сказала она, ухмыляясь.

Она взяла свой планшет и понесла его через всю комнату. Не в силах сдержаться, Волкер опустил взгляд на ее грудь. На ней была майка на тонких бретельках, позволявшая ему видеть изящную ключицу и нежный изгиб маленькой груди. Он тяжело сглотнул и поерзал на кровати, когда боль вспыхнула с новой силой.

Киара забралась на кровать, положила планшет рядом с подушкой и легла на бок, лицом к нему. Казалось, она мгновение изучала его лицо, прежде чем ее улыбка исчезла. Она протянула руку и схватила камень балус, свободно держа его между пальцами.

— Я скучаю по тебе, — тихо сказала она после нескольких секунд молчания. — Несмотря на то, что мы сейчас разговариваем, я как будто чувствую расстояние между нами.

Волкер тоже не смог сдержать улыбки.

— Я тоже это чувствую. Но ты должна вернуться в конце недели. Мы же не собираемся расставаться на годы.

— Я знаю, — вздохнула она. — Выключить свет.

Свет вокруг Киары потускнел, оставив только сияние голограммы на ее лице и коже.

Откинув назад несколько выбившихся прядей волос и заправив их за ухо, Волкер опустился на кровать, положив планшет на грудь. Он особенно остро ощущал разделяющее их расстояние в такие моменты, как этот, когда голограмма ее лица казалась такой реальной, такой близкой, что казалось, он почти может наклониться и поцеловать ее.

Ему нужно было отвлечься от этих чувств, пока они не свели его с ума.

— Итак, Киара… когда ты освободишься от этих обязательств и тебе не придется путешествовать со своими родителями, что ты планируешь делать? Какую жизнь ты хочешь вести, когда тебе больше не нужно будет жить этой?

Ее губы растянулись в усмешке.

— А ты будешь в ней?

— Я бы сказал, что это обязательное условие, чтобы в ней был и я.

Она усмехнулась.

— Хорошо, — ее глаза поднялись в раздумье. — Мои родители ожидают, что я поступлю в университет, и я хочу поступить… Но не в одно из мест, которые они выбрали бы. Мне не нужно престижное место, заполненное мировой элитой, и я не хочу всех строгих правил и внимания, которое с этим связано. Я определенно никогда больше не буду присутствовать ни на одной чертовой дипломатической встрече. На самом деле, я думаю, что буду держаться подальше от любой государственной работы, — она оглянулась на него. — А как насчет тебя? Чем ты хочешь заниматься?

— Мне придется поступить на обязательную службу, когда мне исполнится двадцать, как того требует Доминион… Но как бы мне ни было неприятно просить его об этом, у моего отца достаточно влияния, чтобы получить для меня место здесь, на Терре, в его штате. Я с радостью соглашусь на эту работу, чтобы оставаться рядом с тобой.

— Это так романтично, что ты готов подвергнуться пыткам бюрократической должности только ради меня.

Волкер рассмеялся.

— Для тебя все, что угодно. И, полагаю, я просто упущу из виду, что ты так и не ответила на мой вопрос.

Киара выгнула бровь.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сказала чего ты ни за что на свете не собираешься делать.

— И ты не сказал мне, что ты хочешь делать, не так ли? Это скорее то, что ты считаешь нужным сделать, — она прижалась ближе и выпустила камень балус, протянув руку вперед, как будто хотела погладить его по щеке. Ее голографическая рука коснулась лишь пустого воздуха. — Пока ты есть в моей жизни, мне все равно, что я делаю. Означает ли это оставаться в Лондоне, путешествовать по миру или отправиться в миры за пределами звезд.

Грудь сжалась, он поднял руку и переплел свои пальцы с ее, но соприкосновение не дало ни малейшего ощущения. Голографическое прикосновение было еще более пустым, чем прикосновение призрака, и годилось лишь для того, чтобы вызвать воспоминания о том, что могла бы чувствовать их кожа при встрече. Волкеру безумно захотелось, чтобы в этот момент он мог перенестись сквозь голограмму и оказаться с ней в том далеком городе, в одной комнате, просто чтобы он мог чувствовать ее запах и малейшее прикосновение.

Боль в паху усилилась от неудовлетворенного желания, и он знал, что его кхал пылал на коже, когда он хрипло ответил:

— Я хочу того же.

Улыбаясь, Киара положила руку на постель перед планшетом и тихо промурлыкала.