Кулачные бои в легком весе - Китсон Мик - Страница 19

Джем встретился с молодой цыганкой взглядом, и, как случалось у него с лошадьми, парня вдруг озарило. На секунду ему показалось, будто его что есть силы двинули под дых. Голова закружилась и наполнилась пляшущими огоньками, а сердце заколотилось о ребра.

Билл внимательно посмотрел на Мейсона и протянул полную горсть пенни:

— Я пришел поучить тебя уму-разуму, красавчик, и забрать твою десятку. Мальчишка, я покажу тебе, как дерутся настоящие мужчины!

Толпа, сбежавшаяся посмотреть на поединок между Громилой и Билстонским Задирой, взревела.

Глава двенадцатая

Я никогда прежде не видела таких, как он.

Никогда прежде не видела богов.

А теперь бог стоял передо мной в одних лишь штанах, и солнце заливало его золотым светом, а глаза цвета незабудок были обрамлены длинными черными ресницами. Он был прекрасно сложен и походил на мраморную статую, гладкую и чистую; изгибы мускулов сияли, словно полированное дерево.

Едва наши взгляды встретились, я ощутила его целиком и поняла, что он тоже ощутил меня, пока Билл с ревом отдавал распоряжения, будто пьяный адмирал. Впрочем, Билл и в самом деле был пьян.

Я ощутила его запах: теплое сено, дубовые угли, пряности и вспаханная земля жарким летним днем. Мне хотелось дотронуться до него, коснуться медово-золотистой кожи и сияющего лица. Хотелось запустить пальцы в блестящее золото волос и гладить тугие завитки кудрей. Меня охватила дрожь, закружилась голова. Ощущение было как от пропущенного удара.

Вдруг я снова поднялась над землей, глядя сверху, словно кружащий в небе жаворонок. Я видела, как он стоит на этом помосте, окутанный сиянием, и знала, что мне уже являлась эта картина. И еще знала, что нам суждено быть вместе. Я парила в высоте, надеясь, что ветер подтолкнет нас друг к другу, и мне нестерпимо хотелось нырнуть вниз и осторожно опуститься ему на плечо, увлечь за собой.

Но Билл продолжал буйствовать и задирать парня, вызывая его на драку, после бессчетного количества кружек, осушенных за три часа в пивной палатке вместе с Джейни, пока я гуляла по ярмарке, любовалась цветами и вдыхала запахи, хотя пару раз меня отгоняли от прилавков, решив, что я собираюсь что-нибудь украсть.

Там, в пивном шатре, Билл встал и заявил собравшейся вокруг него компании:

— Мы устроим настоящую пирушку. Обязательно устроим!

И тут кто-то обмолвился, что в округе объявился новый боец по имени Джем Мейсон, и предложил Громиле бросить ему вызов.

Путь на ярмарку в то утро выдался не из легких. Всю дорогу я ругалась с Биллом, который ковылял, опираясь на палку, направляемый Джейни, которая видела то, чего не видели глаза самого Перри. Причиной нашей с ним перепалки служило мое желание пойти в школу и учиться у мисс Уоррен. Я уже грезила о том, как буду в скромном платье сидеть в красивой комнате, читать Библию и пить чай с другими дамами.

Щедрость Билла к забастовщикам и штрафы за драки висели на «Чемпионе» тяжелым грузом. Мы задолжали пивоварам за эль, и они прислали записку (я сама прочитала ее Биллу), что с конца месяца перестанут поставлять бочки с пивом, пока не будет оплачен долг в шесть фунтов и двадцать три пенса. От магистратов едва ли не каждый день приходили требования погасить наложенные штрафы, мясник требовал два фунта и девять пенсов за мясо, а пекарь заявил, что будет брать по таннеру за буханку, пока Билл не заплатит причитающиеся два фунта. Нам еще повезло, что Перри оставался владельцем «Чемпиона» и не заложил его, чтобы получить кредит. Я ничего не понимала в купюрах и монетах, в наличности и вложениях, но знала: раз уж угодил в яму, не стоит рыть ее еще глубже.

Помимо всего нас осаждали заводчики, которым приглянулся наш участок на берегу канала, и они присылали приказчиков, предлагающих Биллу ссуды. Нам с Джейни еле удавалось его отговаривать, потому что за двадцать фунтов Громила был готов переписать на чужаков весь участок. А если бы он взял предложенные деньги, то быстро пропустил бы очередную выплату, и тогда у него забрали бы все: пивную, землю под ней, насосы и отличную деревянную барную стойку, а мы оказались бы на паперти. Так заводчики поступали с другими, чьи участки им хотелось заполучить.

Вот мы с Джейни и отговаривали Билла, но теперь он каждый день заводил разговор о деньгах, о том, как мы в них нуждаемся. Он злился на меня за желание ходить в школу и за то, что я не могла себе позволить тратить время на учебу.

В то утро по пути на ярмарку он, по обыкновению, ворчал:

— Тебя ребенком продали цыгане, и ты принадлежишь мне. Хочешь ты того или нет, барышня, но ты передо мной в долгу. Ты должна мне за кров, за безопасность, за то, что выросла такой фигуристой. Я своим потом и кровью добыл тебе дом. И ты никуда от меня не уйдешь. Не уйдешь, или снова будешь жить впроголодь. И не думай, красавица моя, что твой важный вид способен принизить честного рабочего человека в глазах окружающих.

Я предпочла не напоминать, что сам Билл не отработал полностью ни одного дня за все годы владения «Чемпионом», где я скребла, чистила и готовила, пока он проводил каждое утро, мучимый последствиями выпитого накануне пива, а каждый день и вечер «поправлял здоровье». Конечно, я любила эту большую глупую старую сволочь, но не ему было указывать, каким путем пойдет моя жизнь.

В тот день, как и все время с момента знакомства с сестрами Уоррен, я чувствовала тягу пойти по избранному мной пути. Я ощущала переплетение нитей, видела его. Меня манил зов судьбы — тихие песни, что кружили в голове подобно призрачному щебетанию жаворонка, парящего в дуновениях летнего ветра.

Мы закончили ругаться только дойдя до ярмарки, когда Билл сказал:

— Ты не ослушаешься меня. Ты не настолько непокорна, чтобы пойти против отца, и всем известно, что так и должно быть. Об этом даже в Писании говорится, так велит сам Бог в назидание капризным девчонкам вроде тебя, моя красотка Энни!

Он вместе с Джейни отправился в пивную палатку, где вокруг него, как всегда, собралась толпа. Но мы с Джейни обе понимали, что в драке Громила уже ни на что не годится. Он еле передвигал скрюченные ноги, да и голова стала его подводить — наверное, из-за всех тех ударов, что пришлось ей выдержать на ринге и в пьяных драках. Билл почти ничего не видел, хоть и утверждал, что видит. И, если уж на то пошло, я знала, что он мне не отец. Я любила Громилу, но отцом он мне не был, что бы сам ни говорил.

Но даже в стельку пьяным Билл слышал подначки собравшихся вокруг бездельников, подбивавших его на драку. Он посмотрел на меня, когда я вошла в прогретую солнцем и покрытую серой пылью палатку, и сказал:

— Я не стану противиться воле моей дорогой Энни…

Но он уже был изрядно навеселе, и его большая уродливая голова раскачивалась взад-вперед. Билл поднялся на ноги, и сидевшие за соседними столами, обернувшись, предпочли броситься врассыпную.

Один из убегавших пробормотал:

— На хрен с таким связываться… Это ж чудище…

Билл Перри и был чудищем. Он стоял, покачиваясь и грозя всем огромными кулаками, и даже пришедший с нами на ярмарку Кэп, который обычно поддерживал друга во всех «подвигах», сказал:

— Только не сейчас, Билли. Сегодня ты драться не будешь.

Громила возразил:

— Мне нужны десять фунтов того парня. Мне нужны деньги, если Энни отправится учиться. Разве не так, дочка? — Он направился туда, где я посреди толпы наблюдала за его буйством. — Они мне нужны. Нужны, господа. Потому что, если я их не заполучу, в «Чемпионе» больше не будет эля. Никакого эля! Это меня разорит, господа…

Толпа загудела, когда он пригрозил, что эля больше не будет, и Громила поковылял к выходу из палатки, а Джейни бросилась за ним, умоляя:

— Не надо, Билли…

Мы двинулись следом, а Перри шел через ярмарку, врезаясь в людей и выкрикивая, что он был чемпионом Англии.

Наконец мы добрались до балагана, где боксировал Джем Мейсон, и увидели, как он несколькими короткими комбинациями уложил молодого шахтера. Соперник свалился где-то через полминуты после того, как вышел на ринг, с ухмылочкой помахав приятелям высоко поднятыми кулаками. Надолго его не хватило. Джем Мейсон оказался быстрым и умным, а вдобавок прекрасно двигался.