Энола Холмс и загадка розового веера - Спрингер Нэнси - Страница 24

Глава восемнадцатая

— Отличная мысль! Ха-ха! — проревел барон.

В эту кошмарную минуту я наконец поняла, почему мне не хотелось прятаться в белом платье невесты. Меня смущало слово «узы» в словосочетании «брачные узы». И сейчас я была узницей. Беспомощной, загнанной в угол...

Глупости, Энола. Ты и одна прекрасно справишься. Подумай.

Все же, несмотря на то что меня сильно напугал этот неожиданный поворот событий, положение мое на самом деле никак не изменилось. Как и до этого, мне необходимо было в определенный момент скинуть платье и убежать быстрее ветра. Пока мы все ждали викария, я постанывала и попискивала, дергалась и раскачивалась, изо всех сил стараясь сойти за ненормальную, но в действительности на душе у меня было спокойно и я даже предвкушала незабываемую и забавнейшую сцену.

Как и моему брату Шерлоку, мне очень нравились драма и эффектные выходы. Я собиралась играть роль сумасшедшей до самого последнего момента, когда меня попытаются заставить сказать «Да». На вопрос викария я абсолютно трезвым, спокойным голосом отвечу «Совершенно точно нет», а когда все разинут рты от удивления — почему это я так категорично отвергаю очаровательного Брамуэлла? — изящно и быстро поднимусь со стула, сорву маскировку и выйду из комнаты.

Или, если быть честной, побегу со всех ног.

Без обуви?

Что ж! Колебаться нельзя: пан или пропал. Сесилия наверняка уже спаслась, и все это по крайней мере было не зря. Обо всем этом я рассуждала, не забывая раскачиваться, дергаться, тяжело дышать и иногда стонать — для большего эффекта. У свадебного платья был модный сейчас высокий воротник, плотный, как сталь, и украшенный бусинами — про себя я назвала его собачьим ошейником, — и он терся о мочки ушей, что было довольно болезненно и сильно меня раздражало. Я шипела от боли и ежилась всякий раз, когда он задевал мои уши, так что, пожалуй, мое представление удалось во многом благодаря этому омерзительному инструменту пыток.

— Очень необычно, — пробормотал викарий, когда Дженкинс привела его на чердак.

— Видите, что с ней?! — воскликнула Акилла.

— Да, конечно, я могу оценить...

— Оцените то, как щедро вас наградят, ха-ха! Ну, приступайте же! — прогремел голос, которой я бы не спутала ни с каким другим.

Кто-то — вероятно, Дженкинс — бросил мне на колени ароматный букет и ловко прицепил несколько бутонов к моей голове, хотя я неустанно ею кивала. Остальные тем временем отодвигали стулья, занимали свои места и выясняли, у кого кольца. Акилла подгоняла их, будто стадо овец, и удивительно скоро викарий начал церемонию.

— Дорогие влюбленные, — монотонно затянул он, — сегодня мы собрались здесь, чтобы связать священными узами брака...

Священными — как бы не так! Продолжая метаться по стулу и изображать судороги, я внимательно прислушивалась к словам викария, дожидаясь момента моего триумфа.

— Если среди присутствующих есть те, кто знает хоть одну вескую причину, по которой жених и невеста не могут вступить в брак, пусть говорят сейчас или...

Обычная условность. Никто и никогда ничего не говорил.

— ...или молчат вечно.

— Могу назвать сразу несколько причин, — прозвучал напыщенный голос в дверном проеме.

Все ахнули от потрясения, и никто не услышал моего испуганного писка.

— Кто вы? — грозно поинтересовался барон у вошедшего.

Что до меня — я уже знала, кто это. Самый худший из вариантов, неприглашенный гость, которого я боялась больше всего на свете, человек, способный легко разрушить мою жизнь и обладающий полной над нею властью...

И он испортил мой «сюрприз».

Удивительно, как сильно разочарование: всего за мгновение оно превратило мой страх в обиду.

— Майкрофт! — выкрикнула я, вскакивая на ноги и срывая фату. — Черт побери, ну почему нельзя...

— Во-первых, хоть это и не самое главное, ваша невеста не та, за кого она себя выдает, — спокойно и все так же напыщенно произнес Майкрофт, как будто не обращая внимания на охи, ахи и восклицания остальных.

— ...оставить меня в покое!

Я гневно понеслась к нему, вскинула руки и набросила брату на голову свою фату.

К сожалению, времени посмеяться над Майкрофтом, облаченным в белое кружево и тюль, сквозь которые проглядывали цилиндр и жилет, у меня не было. Уверена — выглядел он восхитительно нелепо. Воспользовавшись минутой замешательства, я протиснулась мимо него, на ходу выбравшись из свадебного платья, и оно белым облаком соскользнуло на пол. Я надеялась, что проклятый Майкрофт о него споткнется. Упадет и что-нибудь себе повредит. А разгневанный барон ударит его кулаком в нос. Должно быть, это Шерлок сказал, где меня искать. Как же я его ненавидела! Их обоих. Не знаю, почему я плакала, сбегая вниз по ступеням.

У меня за спиной раздавались громкие крики:

— За ней!

— Остановите эту негодницу!

— Энола! Подожди! — крикнул Майкрофт командным тоном.

Я тихо выругалась в ответ и помчалась дальше по лестнице. Бежать в чулках было очень неудобно, и в какой-то момент я поскользнулась и чуть не ухнула вниз. К счастью, я успела схватиться за перила и удержать равновесие. В эту же минуту мне пришла блестящая мысль съехать вниз по этим чудесным, крепким, отполированным деревянным перилам. Так я и поступила: пролетела мимо третьего этажа и изумленных и восхищенных лиц сироток, мимо второго — и наконец спустилась на первый. Судя по топоту на лестнице, за мной была погоня; но комнаты сироток и матрон располагались выше, поэтому здесь никто не путался под ногами, и я беспрепятственно промчалась по коридору, по пути захватив с крючка пальто и капор, и буквально вылетела на улицу.

Чуть замедлив шаг, я поспешила по двору, вытирая со щек слезы и одновременно набрасывая на плечи простенькое синее пальто. Взлохмаченную шевелюру я спрятала под таким же простеньким старомодным капором темно-синего цвета. Наверное, одна из матрон надевала его по воскресеньям.

Дряхлый и сутулый сторож в костюме из коричневого поплина, сидящий в кабинке у ворот, дремал, опустив подбородок на грудь.

Когда я прошла рядом с ним, он вздрогнул и проснулся. Старик окинул меня сонным взглядом, вероятно гадая, кто я такая и откуда взялась. Он уже открыл рот, чтобы задать мне этот вопрос, но я его опередила и самым холодным аристократичным тоном, как будто я была одной из важных персон или покровителей приюта, произнесла:

— Тоувидл, вы опять уснули на работе! Позор! Откройте ворота.

Бедняга поспешил выполнить приказание.

— Здесь проходил высокий прихрамывающий джентльмен? — требовательно спросила я.

Он кивнул, покачнулся и дернул себя за прядь волос на лбу:

— Да, э-э... — Он явно не знал, как ко мне обратиться — «мэм» или «миледи».

— Вместе с девочкой?

— Вы про малютку с розовым веером? Да, э-э...

— Спасибо, Тоувидл, это все.

Да. Все. Все закончилось. Все будет в порядке.

Если точнее — все будет в порядке с Сесилией Алистер. Волосы отрастут, она сама повзрослеет и физически, и духовно и найдет свое место в мире; но главное — воссоединится с любящей матерью.

Ах, как хорошо, когда у тебя такая мать!

Когда я выходила за территорию приюта, меня уже не волновало, увидит ли почтенный сторож мои босые ноги. Теперь это не имело значения. Я быстро поймала наемный экипаж, доехала на нем до метро, а на метро — до Ист-Энда, где наконец добралась до пансиона, предвкушая заслуженный отдых. Или, если честно, полное бездействие на почве изнеможения.

За дверью меня ждала миссис Таппер, чего я совершенно не ожидала. Она взглянула на меня и тут же заблеяла:

— Мисс Месхол! Чегой-то с вами стряслось?

Вопрос был риторическим, поскольку ее глухота, к счастью, избавляла меня от необходимости отвечать, и я махнула рукой, показывая, что это не важно. Однако моя милая хозяйка не удовлетворилась таким «ответом» и подогнала меня к камину, где заставила сесть, а потом принесла тазик теплой воды, чтобы я погрела в ней истерзанные ноги, и миску сытного, хотя вряд ли полезного супа из печени и ячменя. При этом она с искренним сочувствием приговаривала: