Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 45

Альма глотнула едкого воздуха, вызывающего слезы. Ее ноги дрожали от усталости и страха. Позади — гибнущая Арка, чрево технологического Левиафана, породившего монстра и убитого им. Впереди — безымянный ужас улиц "Великого Срыва". Ни цели, кроме выживания. Ни плана, кроме движения.

Она кивнула Джефу, последний раз оглянувшись на чудовищный силуэт Нью-Аркологии, увенчанный клубящимся ядовитым туманом и озаренный отсветами далеких пожаров. Ее мир кончился там, за этими стенами. Теперь начиналось что-то новое. Дикое. Жестокое. Реальное.

Они шагнули в дым и мрак Геенны, двое крошечных фигурок на фоне гигантского пожарища цивилизации, растворяясь в хаосе, как капли в ядовитом океане. Бегство из Арки было не спасением. Оно было лишь отсрочкой. Началом новой, куда более страшной главы в аду, который они помогли создать, и из которого им предстояло выбираться — или умереть.

42. Мир в агонии

Дверь аварийного шлюза захлопнулась за ними с окончательным металлическим стуком. Не тишина — адская симфония обрушилась на Альму и Джефа, смяв остатки иллюзий о спасении или порядке. Воздух Нью-Геенны был не воздухом. Это была густая, едкая суспензия:

Смесь гари от тысяч пожаров (дерево, пластик, плоть), сладковатой вони гниющей органики (трупы, мутировавшая биомасса), резкого химического смрада разлагающихся промышленных отходов, едкой остроты кислотных осадков и подспудной, тошнотворной сладости ядовитых спор. Каждый вдох обжигал легкие, вызывал спазм кашля.

Непрерывный грохочущий фон — отдаленные взрывы, треск пожаров, вой ветра "Хаоса-1", гул которого теперь был физически ощутим в грудной клетке. На этом фоне — близкие, леденящие душу звуки: дикие крики боли и ярости, выстрелы (редкие, но меткие), плач детей (жутко быстро умолкающий), лязг металла, треск ломающихся конструкций, и навязчивое, шипящее бульканье воды, смешанной с нечистотами, текущей по разбитым стокам.

День был похож на сумерки сквозь плотную вуаль ядовитого тумана — желтого, лилового, медного. Источники света были адскими: отсветы пожаров, полыхавших на горизонте и в руинах близлежащих зданий; редкие, мигающие аварийные фонари; зловещее фосфоресцирующее свечение некоторых видов мутировавшей растительности или грибов, проросших сквозь трещины в асфальте и стенах.

То, что раньше было улицами, площадями, жилыми кварталами Геенны, теперь напоминало поле боя после артобстрела. Здания стояли с выбитыми окнами, обрушенными фасадами, черными от копоти пробоинами. Автономные такси и грузовики образовывали металлические баррикады, некоторые — оплавленные, другие — развороченные взрывами. Повсюду валялись обломки — куски бетона, арматура, разбитая электроника, разорванная одежда, игрушки.

Пожары пылали повсюду. Не контролируемые, а хаотичные, пожирающие все, что могло гореть. Целые кварталы были объяты пламенем, создавая жаркие острова в ледяном дыхании надвигающегося урагана. Дым столбами поднимался к ядовитому небу, сливаясь в сплошную сажевую пелену.

Системы канализации и ливневки были разрушены или переполнены. Улицы превратились в болота из грязи, смешанной с мазутом, химикатами, кровью и нечистотами. Вода стояла коричневыми, пузырящимися лужами, иногда по колено. В ней плавали обломки и… другие объекты, которые Альма старалась не разглядывать.

Чудовищные детища "Феникса" не ограничились Аркой. Здесь, в Геенне, они буйствовали с дикой силой. Лианы, похожие на сплетения гигантских червей, покрытых ядовитыми шипами, оплетали руины, проламывали асфальт. Деревья, вырванные с корнем или искривленные до невероятных форм, торчали как костяные пальцы мертвеца. Странные грибы, светящиеся ядовито-зеленым или багровым, росли кустами на стенах и трупах. Некоторые растения источали видимый туман спор, оседающий на всем липкой, едкой пленкой. Воздух гудел от насекомых — мутировавших, огромных, агрессивных, снующих роями над разлагающейся органикой.

Трупы были повсюду. В самых неожиданных позах. Заваленные обломками. Плавающие в грязной воде. Привязанные к остаткам заборов предупреждающе. Растерзанные дикими животными (собаками, кошками, крысами — все они казались крупнее, злее, с безумными глазами) или… другими людьми. Некоторые были покрыты странными грибковыми наростами или обвиты ядовитой зеленью. Запах разложения висел тяжелым одеялом, не перебиваемый даже гарью и химией. Это была не просто смерть. Это был процесс разложения мира.

Безумие витало в воздухе, читалось в глазах уцелевших. Люди с пустыми взглядами, сидящие в лужах грязи и качающиеся. Женщина, поющая колыбельную тряпичной кукле на руинах сгоревшего дома. Мужчина, отчаянно роющий землю голыми руками, кричащий, что там чистая вода. Группы, бесцельно бродящие и что-то выкрикивающие на непонятном языке страха и боли. И рядом — холодная, расчетливая жестокость тех, кто выбрал путь хищника.

Они увидели их вскоре после выхода. Военных. Не стройные ряды спасителей, а горстку изможденных, грязных солдат в потрепанной, не по размеру форме. Они пытались удержать перекресток возле полуразрушенного здания, похожего на бывший полицейский участок. Баррикада из сгоревших машин и мешков с песком (уже мокрых и расползающихся). У них было оружие, но мало боеприпасов и никакой поддержки.

Анклав Контроля? Это была не попытка восстановить порядок. Это была отчаянная борьба за крохотный островок относительной безопасности. Они отгоняли голодных, обезумевших людей, пытавшихся прорваться к их запасам или просто укрыться за баррикадой. Выстрелы в воздух уже не действовали. Приходилось стрелять на поражение. Лица солдат были не злыми, а измученными, полными ужаса и безнадежности. Они защищали не город, не закон. Они защищали себя и свои последние пайки.

Рядовые и офицеры были неразличимы в грязи и усталости. Команд не было — только инстинктивные действия. Связи с командованием не было. Они были брошены, как и все остальные. Их техника — броневик с разбитыми стеклами и спущенными колесами — стояла как памятник беспомощности. Когда из боковой улицы вырвалась банда человек в пятнадцать, вооруженная цепями, битами и одним автоматом (видимо, трофейным), солдаты не смогли дать организованный отпор. Завязалась короткая, жестокая стычка. Бронежилеты не спасали от ударов по голове. Автоматный огонь бандитов скосил нескольких солдат. Остальные отступили в здание, баррикадируя дверь. "Анклав контроля" пал за минуты. Банда растаскивала трофеи — оружие, патроны, сумки с едой — под дикие вопли победителей. Военные были не защитниками. Они были просто еще одной мишенью в борьбе за ресурсы.

Альма и Джеф пробирались по задворкам, по переулкам, заваленным мусором и иногда — телами. Они видели чистую экономику выживания в действии:

Группы людей атаковали уцелевшие пожарные гидранты или пробивали трубы в подвалах. За грязную, сомнительную жидкость шли жестокие драки. Тела у таких точек были частым явлением. Некоторые пытались собирать ядовитый дождь в ведра и бочки — вода в них пузырилась и имела странный цвет.

Разграбленные магазины были уже пусты. Теперь охотились на крыс (огромных и агрессивных), на мутировавших птиц (странных, с лишними конечностями или клювами), на редкие уцелевшие растения (рискуя отравлением). Видели, как группа людей пыталась разделывать тушу мертвой собаки. Видели, как более сильная группа отнимала скудную добычу у слабых. Консерва, найденная в развалинах, стоила жизни.

Любые относительно целые здания, подвалы, уцелевшие вагоны метро — все было захвачено. За них шли бои. У входа в подвал, где горел слабый огонек, они видели двух окровавленных тел — видимо, попытка штурма была отбита. Окна были забаррикадированы. Наблюдатель с самодельным арбалетом зорко смотрел в темноту.

Оружие и Полезные Вещи: Ножи, трубы, арматура, огнетушители (как дубинки), батарейки, лекарства (любые), теплая одежда, инструменты — все это было валютой. Обмен шел редко — чаще отъем силой. Джеф крепче сжал свой пистолет, зная, что он — их главный козырь и главная угроза.