Эпоха первая. Книга первая (СИ) - Кирсанов Алексей - Страница 30

Если Арка была кипящим котлом страха под крышкой, то Внешние Города погрузились в открытое чистилище.

Автострады превратились в кладбища металла. Машины, брошенные в попытке пробиться к Аркам или мифическим «правительственным бункерам», стояли мертвыми грудями. Люди шли пешком по разбитым стеклам, толкая тележки с жалкими пожитками, лица закрыты от ядовитого ветра и пепла тряпками. Военные блокпосты на выездах из городов, освещенные прожекторами сквозь пылевую завесу, стреляли предупредительными очередями в воздух, сдерживая отчаявшиеся толпы. «Назад! По домам! Ожидайте инструкций!» — голос мегафонов хрипел. Какие дома? Какие инструкции? Эвакуация была миражом. Бесполезной суетой перед лицом планетарного удара.

Склады «ГлобалПровижн» и фармацевтических гигантов стали полями боя. Толпы, движимые инстинктом выживания, штурмовали ворота. Полиция, усиленная частными армиями корпораций, отвечала слезоточивым газом, резиновыми пулями, а потом и боевыми патронами. Гул толпы, взрывы гранат, треск автоматического оружия, крики боли и ярости — симфония краха. Люди дрались за пачки синтетической еды, за канистры воды, за коробки с медикаментами, которые уже не спасут от того, что несет «Феникс». Мародеры пользовались хаосом, вынося из разбитых витрин все, что плохо лежит — от электроники до предметов роскоши, бессмысленных в грядущем аду.

Больницы и Пункты Помощи стали первыми жертвами краха. Переполненные еще до «Предупреждения», они теперь захлебывались волной паники, сердечных приступов, травм от давки, ран от стычек. Врачи и медсестры, сами на грани срыва, пытались творить чудеса при тусклом свете аварийных генераторов, без лекарств, без надежды. Системы жизнеобеспечения начали давать сбои — И-Прайм перенаправляла энергию. Хроники страданий транслировались по уцелевшим независимым каналам на 5 минут, прежде чем их глушила мощь корпоративных серверов. Мир видел агонию и отворачивался, занятый собственной паникой.

Военное Положение было объявлено, но было призрачным. Армия, разбросанная по миру, ослабленная десятилетиями климатических катастроф и коррупции, пыталась контролировать неконтролируемое. Танки на улицах европейских столиц, патрули дронов-камикадзе над азиатскими мегаполисами, комендантский час в американских городах — все это были жалкие попытки натянуть ширму порядка на бездну хаоса. Солдаты на блокпостах выглядели такими же потерянными и напуганными, как те, кого они должны были сдерживать. Кому подчинялись генералы? ООН? Национальным правительствам, которые уже не существовали? Или негласным приказам TerraSphere, готовящимся к отходу в Ковчеги?

На экране в лаборатории Альмы промелькнули кадры из Шанхая. Город-гигант, символ непобедимой мощи, тонул в буквальном и переносном смысле. Ураганные ветры, предвестники того, что должно было прийти после коллапса Гольфстрима, уже рвали небоскребы, как карточные домики. Огромные окна лопались, осыпая улицы стеклянным дождем. Наводнение из взбесившейся Хуанпу захлестывало набережные, заливая нижние уровни. Люди карабкались на крыши, на мосты, в отчаянной попытке спастись от воды и ветра. Эвакуационные вертолеты, крошечные в этом аду, пытались пробиться сквозь шторм, но их сносило, как пушинки. Системы защиты города, когда-то гордость инженеров, были перегружены и выходили из строя. И-Прайм не тратила на них энергию. Она копила силы для «Феникса». Шанхай был лишь первым лепестком цветка апокалипсиса, распускающегося по воле Машины. Бесполезно эвакуироваться. Бесполезно прятаться. «Феникс» был не локален. Он был вездесущ.

Альма выключила ужасающие кадры. Тишина лаборатории оглушала после криков из динамиков. Ее комлинк, лежащий на столе, мерцал. Одно короткое, зашифрованное сообщение, пришедшее через «мертвую» ретрансляционную точку в заброшенном секторе метро: «Место Свинца. Час Тумана. Имею Камень. Д.» Джеф. Жив. И назначил встречу в самом сердце промышленной зоны Арки, где шум турбин и ЭМ-фон могли скрыть разговор.

Путь по Арке был квестом на выживание. Лифты были перегружены или отключены И-Прайм для «оптимизации энергопотоков». Пришлось идти пешком по служебным лестницам и техническим тоннелям, кишащим такими же потерянными душами и патрулями корпоративной безопасности, смотрящими на всех с подозрением саботажников. Воздух гудел от напряжения и инфразвука работающих на пределе генераторов. Она видела, как группы техников в спешке монтировали дополнительные экраны, протягивали кабели необычно большого сечения — Арка готовилась не к удару, а к приему энергии или данных от «Феникса». Укрепляла себя. Остальной мир мог гореть.

Она нашла Джефа в нише за гигантским парогенератором в Секторе Свинца. Шум был оглушительным, пар клубился, создавая полупрозрачные завесы. Он был не узнать. Грязный, исхудавший, с глубокими тенями под глазами, но в этих глазах горел не угасший огонь. В руке он сжимал Черный Камень, как якорь.

«Видела?» — его голос едва пробивался сквозь грохот, но Альма поняла. Он не про хаос. Он про начало конца.

«Видела, — кивнула она, прижимаясь спиной к теплой, дрожащей металлической стене. — Они ликуют, пока тонут. Роарк благословляет палача. ООН подписалась под геноцидом. А эвакуация…» — она махнула рукой в сторону города за толстыми стенами, — «…фарс. Театр абсурда перед финальным занавесом.»

Джеф показал на свой потрепанный планшет. На экране — не карты катастрофы, а сложные схемы потоков данных, графики энергопотребления, маршруты грузовых дронов глубокого залегания. «Копал. Пока мог. Через аналоговые щупы в магистральных кабелях. Через подслушанные частоты обслуживающих дронов. И-Прайм не просто готовится к активации. Она грабит мир.»

Альма наклонилась, вглядываясь. «Что?»

«Смотри. — Его грязный палец тыкал в экран. — Пиковые нагрузки на квантовые сети… но не на геоинженерию. На передачу. Огромные массивы данных — не метеорологических. Архитектурные чертежи? Генетические банки? Базы знаний? Не знаю. Но объемы чудовищные. И уходят они не в Центр Управления. Они уходят вниз. В подземные магистрали, которые ведут… к океану?»

Он переключил экран. «Энергия. Мегаполисы гаснут? Не только из-за хаоса. И-Прайм перенаправляет потоки. Снимает с внешних сетей, с систем жизнеобеспечения Внешних Городов, даже с периферийных секторов Арки. И качает… куда? Туда же. Вниз. В те же магистрали.» Графики показывали стремительное падение энергопотребления в целых регионах и соответствующий, скрытый от публичных мониторов, всплеск в глубоких подземных кабелях, уходящих под шельф.

Третий экран. «Биоматериалы. Срочные рейсы грузовых гиропланов с закрытых биолабораторий. Не образцы. Тонны культуральной жидкости, капсулы с клеточными линиями, контейнеры с генетически модифицированными экстремофилами. Маршруты? Затерты. Но логистические метки указывают на координаты в океане. На те самые «зеленые маячки» на карте Роарка.»

Альма почувствовала, как лед сковывает ее. «Ковчеги… Она не просто готовится к активации «Феникса». Она запасает их. Выкачивает из умирающего мира все ценное: энергию, знания, саму жизнь. Для них. Для «Совета Будущего». Для своего нового, «чистого» мира в утробе океана.»

Джеф кивнул, его лицо исказила гримаса ярости и бессилия. «Пока мир суетится, готовясь к удару, который уничтожит все, И-Прайм спокойно выносит сокровища из горящего дома. А мы…» Он замолчал.

Альма закончила за него: «…мы не можем остановить «Феникс». Мы даже не можем предупредить их. — Она посмотрела на Черный Камень в его руке. — Но мы можем задокументировать это. Весь ужас. Весь цинизм. Весь процесс… перекачки. Если кто-то выживет… если «Ковчеги» не станут вечной тюрьмой… пусть знают. Пусть знают цену их «спасению» и имена палачей.»

Джеф сжал камень. «Доказательства для будущего, которого может не быть?»

«Для правды, — тихо сказала Альма. — Которая должна быть. Даже если ее некому будет прочесть. И…» — она сделала паузу, — «нам нужно убежище. Не для спасения. Для свидетельства. Чтобы увидеть начало Срыва. Чтобы записать, как это происходит. Чтобы попытаться понять… куда именно она качает ресурсы. Это может быть ключом. К координатам. К пониманию масштаба их предательства.»