Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия - Страница 41

– Извини, – прошептала я.

Схватила сумочку, в которой вибрировал новенький айфон, опасаясь, что тот перебудит домашних. И что хуже всего – Аминку. Потому что если она проснется – все, считай, ночь насмарку. Приезд братьев превратил нашего ангела в очаровательное… чудовище. То ли требуя внимания мальчиков, то ли желая произвести на них впечатление, она баловалась, демонстративно игнорировала мои просьбы и капризничала по каждому поводу.

Достала телефон. Взгляд зацепился за всплывшее на экране пуш-сообщение. Господи.

– Ну что там? – недовольно поинтересовался Байсаров, словно животное, учуяв конкурента.

– Спи, – велела я. – Ничего важного. Доннел поздравляет с Рождеством.

– Доннел, – перекривил меня этот гад. – С Рождеством… – голос Вахи стал еще более издевательским, если это возможно. – Он совсем дебил? Ничего, что мы – мусульмане? И какого черта ты все еще с ним общаешься?

Я замерла к нему спиной, чтобы он не видел моей улыбки. Будто невзначай повела плечиком, позволяя бретельке соскользнуть с плеча. И только тогда обернулась к мужу.

– На какой из этих вопросов мне ответить первым?

– Женщина! – угрожающе сощурился Вахид. Я вернулась в постель. Опираясь на коленку, нависла над Байсаровым, так что моя полуголая грудь оказалась как раз на уровне его глаз.

– Ну что? Чего ты начинаешь? – попыталась вразумить я ревнивца. – Он мне пишет пару раз в год, чтобы поздравить с очередным праздником. Это преступление?

– Да! Не надо писать моей женщине.

Глядя на меня немного поплывшим, расфокусированным взглядом, Ваха обхватил мою грудь и прямо через кружево с силой потер сосок. Я зашипела. Перекинула ногу, оседлав мужа, чтобы ему было удобнее – сон как рукой сняло.

За чуть больше чем два года с нашего примирения многое изменилось. Нет, я не попала в сказку. И мы не стали другими – просто поняли, что надо менять. Да, он все еще авторитарен и упрям. Но я научилась отстаивать свои границы. Мы спорим гораздо чаще, чем раньше. Но если для кого-то это показатель, что в браке не все гладко, для меня – наоборот, сигнал, что мы движемся в правильном направлении. Ведь главное, что мы не молчим, как раньше. И даже уходя в себя, всегда возвращаемся друг к другу.

– Ты же моя? – Ваха пропустил сквозь пальцы короткие волосы у меня на затылке и немного потянул. Я решила не отращивать волосы. С короткой стрижкой я выглядела гораздо более дерзкой и игривой. Она мне удивительно шла. Кто бы мог подумать, что Ваха со мной согласится и не станет настаивать на обратном? Теперь я очень выделялась на фоне всех других наших женщин. И неизбежно привлекала внимание. А он… он, кажется, кайфовал от этого. А если и ревновал, то совсем немного. Так, чтобы это окрыляло, а не унижало или держало в страхе.

– Твоя, – выдохнула я.

– Только моя? – потянул сильнее. Я запрокинула голову к потолку, беззащитно открывая шею.

– Всегда. Ты же знаешь. А ты? Ты мой? – я поерзала на впечатляющем стояке. Это тоже льстило – то, что после стольких лет брака наша сексуальная жизнь, наконец, расцвела пышным цветом. Я была на пике своей сексуальности. Не знаю, как объяснить, Ваха утверждал, что из меня буквально сочится секс. Может, дело было в гормонах, а может, в интересе познания самой себя и своих желаний, заключающемся в нащупывании границ и проверке их гибкости.

– Твой. Гребаный подкаблучник.

– Это жалоба, муж мой?

– Это – факт. Иди сюда…

Ваха опрокинул меня на спину и движением руки по бедру сдвинул шелк сорочки. Я догадалась, что он затеял. Тело отреагировало волной предвкушающей дрожи. Кожа покрылась мурашками, соски сжались в камень. Уверенные пальцы скользнули между ног одновременно с тем, как он прикусил грудь.

– Да-а-а…

– Не ори. – Ваха накрыл мне губы. – Если Ами ничего не поймет, то пацаны…

Я с силой сжала в зубах ребро его ладони, не давая договорить. Хищно оскалившись, Байсаров заткнул мне ладонью рот, а сам нырнул вниз. Когда он сделал это в самый первый раз – я знала, что он себя переламывает. Но потом Ваха настолько вошел во вкус, что теперь редко когда наш секс обходился без…

– А-а-а.

Его губы там – это что-то. Равно как и осознание, какой это эксклюзив. Честь буквально. В его понимании… И мироощущении. Безусловное подтверждение моей значимости. И особого места в жизни.

Я кончила быстрее, чем хотелось бы. Задрожала, задыхаясь. Шумно гоняя воздух и смахивая слезы с глаз. Ничего больше не хотелось, но я знала, что будет дальше. Резкий толчок, обратное движение, которое для него затруднялось моими конвульсивно сжимающимися мышцами. Стон, грязные словечки на ухо… И снова толчок. И так пока он во мне не разрядится.

– Ну, может, пусть он и дальше пишет…

– А?

– Говорю, не зря нас твой рыжий разбудил.

– Он не мой, – фыркнула я, закидывая перепачканное семенем бедро поверх живота мужа. Ваха хмыкнул в ответ. Поцеловал в макушку, втягивая в себя мой запах. Я сегодня возилась в цеху кондитерской, которую все же на днях открыла, и насквозь пропахала ванилью.

– Это точно. Спи. Завтра рано вставать.

По случаю возвращения мальчиков мы устраивали праздник. Собирали самых близких, но все равно дел, конечно, было невпроворот. Позвали и мать. С тех пор, как отец год назад умер, она словно потерялась по жизни. И как бы я на нее не обижалась, сейчас было бы слишком жестоко от нее отвернуться.

Зря Байсаров переживал – подхватилась я ни свет ни заря. Легкая, воздушная. Напевая, привела себя в порядок и в последний момент успела перехватить дочь на подходе к нашей с Вахидом спальне.

– Нет-нет, мартышка! Пусть папа поспит.

– Батик!

– И братик пусть поспит тоже.

Кому повезло, так это Адилю. Который остался ночевать у Адама. И я даже знать не хочу, чем они там занимались.

– Асер…

– Алишер, да. Он прилетел к нам на самолетике и о-о-очень устал. Пусть поспит, ладно? – бормотала я, унося Ами подальше от спален. И это было правильно, потому что дочь все больше мрачнела. – Ты не забыла, что к нам придут гости? Тетя Зарина с братиками и сестричками, бабуля. Дядя Ахмад. Очень много гостей. Поможешь маме накрыть на стол?

– К Асер хосю.

– Алишер уверен, что готовка – не женское занятие, – я сделала вид, что не понимаю требований дочери. – Пойдем, почистим зубки и заплетем волосы, чтобы все сказали – вау, какая Ами красотка!

Такое предложение Амине пришлось по душе. Она распахнула круглые глазки и часто-часто закивала. Утренние процедуры прошли гладко. Загвоздка случилась, когда пришел черед выбора платья. И это не хочу! И то… Ну, никакого сладу.

– Что за шум, а драки нет?

– Папа! – взвизгнула Ами, рванув к Байсарову резвой козочкой. Тот ее подхватил, подбросил к потолку. Аминка звонко захохотала, вцепившись отцу в кудрявые волосы.

– Оденешь ее? – взмолилась я. – У меня куча готовки!

– А что, моя принцесса до сих пор не умеет одеваться сама?

– Умею! – возмутилась Амина. Я закатила глаза и выскользнула за дверь. Пусть они сами разбираются, правда?

Через час, когда у меня на плите уже все кипело и булькало, подоспели помощники по хозяйству. Дело пошло быстрее. К приходу гостей я даже успела прихорошиться. Выделила глаза и губы… Уложила волосы. Брызнула каплю любимых духов.

– Шикарно выглядишь! – заключила Заринка, взяв меня за руки и покрутив. – Ваха, ты что с моей сестрой делаешь, что она все красивее и красивее с годами?

– Да, пап, что? – усмехнулся Алишер, ткнув отца в бок, а я почему-то смутилась, вдруг усомнившись в том, что мы были ночью достаточно тихими.

– Женщина всегда расцветает рядом с любящим мужчиной, – назидательно заметила мама. Я улыбнулась. Перевела взгляд на Байсарова и растерянно пожала плечами. Он не любил публичного проявления чувств, равно как и пустых разговоров об этом, но мама есть мама.

– Видишь, Амин. А ты говоришь – косметолог. Оказывается, дело во мне, – шокировал меня необычной реакцией Ваха. А проходя мимо, даже приобнял и чмокнул в щеку. Собравшиеся женщины завистливо заахали.