Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия - Страница 40

– Тебе надо больше отдыхать, – повторял он.

– Конечно, – покладисто соглашалась я, целовала его крепко сжатые губы и… продолжала заниматься своими делами. Развешивала крошечные костюмчики и платья, распаковывала коробки с бутылочками, игрушками и подгузниками…

– Почему ты не поручишь это домработнице? – раздражался Вахид.

– Это полезно для мелкой моторики. Мне даже врач рекомендовал больше работать руками.

На это ему возразить было нечего. Он вздыхал и снова поджимал губы. Эх.

Не знаю, чувствовал ли Вахид это так же, но мне казалось, что Ами вписалась в нашу семью, как если бы всегда была ее частью. Малышка много спала. Хорошо кушала. Кричала редко, а если и плакала – то не истерично, а исключительно по делу. Глядя на меня с удивлением, будто спрашивая: «Ты что, правда, не понимаешь, чего я хочу?» На что я улыбалась и зацеловывала ее пухлые щечки или голенький животик.

Вахид же, как и обещал, держал дистанцию. Он не ругался. Не возмущался, когда малышка плакала, мешая каким-то нашим планам. Просто напрочь ее игнорировал. Присутствие ребёнка в доме не вызывало в нём явного раздражения, но и интереса к Ами он не проявлял. Я это чувствовала. И пыталась не обижаться. Он же взрослый мужчина, у которого уже есть свои дети и здоровье родить хоть с десяток еще. Ждать, что он полюбит чужого – глупо. В этой ситуации он был абсолютно последовательным. Кажется, его удивляло даже то, что Аминку принял Адам. Тот так трогательно с ней игрался, когда забегал к нам… Обычно поесть, чего уж скрывать. Интерес у него был шкурный. Я особенно не обольщалась, тайком посмеиваясь над этим «взрослым» и «самостоятельным».

Все изменилось, как обычно в этой жизни, внезапно. Как назло, заболела няня, а ко мне на дом пришел массажист – из-за Аминки я совершенно не успевала посещать реабилитационный центр. И хоть Ами спала, когда мы начали, я все равно дергалась, не в силах расслабиться. А уж когда она проснулась и стала реветь, решила прервать сеанс.

– Лежи, – скомандовал Байсаров. – Я посмотрю… что там.

Легко сказать! Я вся извелась, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из детской. Шум воды, едва слышный шорох. Голос Вахи, который… напевал колыбельную?!

– Она опрокинулась на живот и не смогла перевернуться обратно, – пояснил Вахид, когда я, избавившись от массажиста, ворвалась в детскую. Зрелище, открывшееся моим глазам, было таким трогательным, что мое сердце сжалось. Я подошла ближе, чтобы забрать малышку, но Ваха не спешил всучить мне ее обратно. Он машинально поглаживал Ами, прижав к груди. Та поерзала, а после уткнулась крошечным носом в его шею. И… блаженно замурлыкала. Не буквально, но другого названия этому звуку я найти не могла. Я видела, как застыл Байсаров. Как напрягся. Как его подбородок дрогнул. Сделала шаг в сторону, чтобы не мешать. Чтобы не спугнуть. Чтобы он сам справился со своим сердцем, которое в этот момент, я уверена, зазвучало как-то по-новому.

После того случая он начал заходить в детскую чаще. Иногда с чашкой кофе, иногда – просто так. Но непременно придумав предлог, будто без этого вход сюда для него был заказан. Ами всегда внимательно следила за его поведением. Повзрослев, стала тянуть ручки. И никогда в ее взгляде не было ни страха, ни удивления – лишь бесконечное доверие, которое, я видела, его цепляло.

Да, это было сложно – реабилитация, заботы о младенце, работа над отношениями с Вахидом. Но о своем решении забрать Ами я ни разу не пожалела. Как так? Я не понимала. Я боготворила своих детей, но мысль, что из-за них я навсегда привязана к мужчине, который меня и в грош не ставит, не позволяла мне расслабиться и до конца насладиться своим материнством. Тут же все воспринималось совсем иначе. Каждая секунда была мне в радость.

В один из дней Ваха вернулся из порта непривычно рано. Рухнул прям в одежде на кровать, закинул руки за голову и бросил в ответ на мой удивленный взгляд:

– Все. Дело сделано. Можно перевести дух.

Я догадывалась, о чем он, потому что по дороге из больницы краем уха услышала новости о вскрытии правоохранительными органами большого канала по которому в страну шла контрабанда.

– Отлично. Тебе явно не помешает отдохнуть.

Удерживая Ами на одной руке, я села в голове у мужа и ласково пригладила его кудри пальцами.

– Отдохнуть? – он приоткрыл один глаз. – Ну, да… Могли податься куда-нибудь на Мальдивы, если бы не одна слюнявая дамочка.

Я бы, может, и обиделась. Если бы в этот момент он не забрал у меня эту «слюнявую дамочку», чтобы подбросить в воздух. Ами завизжала, капая слюнями, ага. Я глупо хихикнула.

– Мы можем поехать с ней. И няней. У меня тоже есть новости.

– Какие?

– Врач сказал, что мы можем… Ну… – я отвела взгляд. – Только аккуратно.

В глазах Вахи полыхнул такой огонь, что по поводу «аккуратно» у меня возникли большие сомнения. Колени подогнулись. Я машинально отсела подальше. Байсаров хищно усмехнулся.

– Подай телефон.

– Зачем? – я растерянно оглянулась.

– Распоряжусь забронировать нам островок.

– Не уверена, что мне можно летать. Надо бы сначала уточнить этот момент.

– Вот же черт!

– Если хочешь – лети один. Я… не против.

– Ага. Сейчас, – он закатил глаза и усмехнулся Ами. А потом потерся носом о ее темненькую макушку. – Она пахнет как… они.

– Ты про мальчиков?

– Угу. Точь-в-точь.

У меня в носу закололо от эмоций… Подкативших так неожиданно слез счастья. Дыхание перехватило, я ничего не могла сказать. Просто неотрывно глядела на то, как Ваха неосознанно покачивает нашу малышку. Как обнимает ее – не через силу, нет, а будто давно хотел. И сердце омывало нежностью.

– Ну и как оно?

– Как – что?

– Знать, что добилась своего, а, Амина?

– Не понимаю, про что ты.

– Я об Ами. Твоя опять взяла, да?

Я почувствовала, как в груди поднимается волна — горячая, распирающая, такая, что дышать трудно. И не от чувств, а от страха, что сейчас он что-нибудь скажет. Слишком личное. Слишком откровенное. Но Вахид промолчал. Просто поднялся с кровати, аккуратно передал мне Ами – и поцеловал обеих. Сначала её, в лоб. Потом меня – в губы. Медленно и... значительно. Как мужчина, который принял свой выбор.

– Даю тебе пять минут, чтобы уложить ее спать.

– А что потом? – я нахально выпятила вперед подбородок.

– А потом я тебя трахну, Амина. Так аккуратно, как это только возможно.

Я испуганно хохотнула, поудобнее перехватывая нашу дочь. Ами очень быстро засопела в своей новой комнате. В мире, где её ждали. Где её уже любили. Даже если кое-кто из нас еще не произнес этого вслух. Я ни на секунду не стала задерживаться у ее кроватки. Вахид и так слишком долго меня ждал. Мне не хотелось испытывать его терпение и дальше. Хотя это был довольно интересный опыт. Опыт, который пошел нашим отношениям на пользу, укрепив, чего уж греха таить, довольно шаткий фундамент.

Приняв по-быстрому душ, я намазалась с ног до головы ароматным лосьоном для тела, встряхнула кудри и надела специально купленное для этого случая белье. Не знаю, почему мой выбор пал на девственно-белый комплект… Но на моей смуглой коже он смотрелся шикарно. Поймав себя на этой мысли, я сосредоточенно уставилась на свое отражение в зеркале. И вдруг до меня дошло, что я больше не боюсь, не стесняюсь, не сравниваю… Что я, несмотря ни на что, люблю себя и собой горжусь.

Дверь за спиной хлопнула. Я чуть повернула гордо вскинутую голову, поймав взгляд Байсарова в зеркале. И смело на него ответив.

– Что-то хочешь сказать? – вздернула бровь. Ваха усмехнулся. Покачал головой, по привычке обходя стороной то, что могло бы хоть как-то сдвинуть давно очерченные им границы. Но вдруг… будто сам того не ожидая, кивнул:

– Да что тут скажешь, Амин? Люблю тебя – вот и все.

Эпилог

– Амина, блин, какого черта?!

Я испуганно подскочила, не до конца понимая, где я, и какой сейчас час. Вроде бы мы только прилегли после поездки в аэропорт, где встречали Алишера, вернувшегося на каникулы, а вот теперь…