Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 21

— Что-нибудь придумаю. За мной не заржавеет.

— Держу тебя за слово, воевода. Ах прошу прощения, маркграф! И будь осторожен с этим Сергеем. Он из тех, кто бьёт исподтишка.

Попрощавшись, я убрал магофон в карман. Машина как раз сворачивала к воротам особняка Бутурлиных — внушительному трёхэтажному зданию в стиле позднего классицизма с колоннами и лепниной. Если бы не разрушенная боковая стена, смотрелось бы совсем замечательно.

— Стоять! — окрикнул нас охранник у ворот. — Велено никого не пускать!

Илья высунулся из окна:

— Ты что, Прокофий, меня не узнаёшь? Открывай немедленно!

Охранник замялся:

— Илья Николаевич, простите, но господин Сергей Михайлович строго-настрого…

— Плевать я хотел на его приказы! — рявкнул юноша с такой яростью, что стражник попятился. — Это дом моего отца, а не его! Открывай, или завтра же будешь искать новую работу!

Ворота поспешно распахнулись. Когда машина въехала во двор, Илья повернулся ко мне и беспомощно развёл руками:

— Видишь? Вот так всё и начинается. Персонал уже не слушается прямых наследников. Ещё немного — и нас вообще на порог не пустят.

Степан остановил автомобиль у парадного входа. Я вышел первым, помогая Полине и Илье. Гаврилу попросил на всякий случай подождать в машине. Не то чтобы я верил, что нам тайком проколют колёса, но…

Едва мы вошли в просторный холл с мраморной лестницей, как навстречу выпорхнула дама лет пятидесяти в безвкусно пышном платье. Лицо её было бы заурядным, если бы не хищное выражение маленьких глазок, тонкие губы, сложенные в подобие улыбки, и мышиные светлые волосы.

— Кто вы такие? — пронзительный голос резанул по ушам. — Илья, зачем ты привёл посторонних? Мы же договорились — никаких визитёров в траурные дни!

— Мы ни о чём не договаривались, тётя Аделаида, — холодно ответил Бутурлин. — Это мои друзья.

Я слегка поклонился:

— Маркграф Прохор Платонов. Друг семьи Бутурлиных. А это графиня Полина Белозёрова.

Аделаида Карловна смерила нас оценивающим взглядом, словно прикидывая, можно ли нас использовать или следует избавиться.

— Сергей! — пронзительно крикнула она. — Сергей, иди сюда немедленно!

Через минуту из боковой двери появился мужчина лет пятидесяти пяти — полный, с редеющими волосами, зачёсанными на лысину. Маленькие глазки на одутловатом лице настороженно забегали, когда он увидел меня.

— Что вам здесь нужно? — спросил он без предисловий.

Я выдержал его взгляд:

— Забавно. Я мог бы задать вам тот же вопрос. Насколько мне известно, вы не бывали в этом доме последние пятнадцать лет. А теперь вдруг решили навестить родственников. Как… трогательно.

Лицо Сергея Михайловича начало багроветь:

— Я не позволю разговаривать со мной в подобном тоне в моём собственном доме!

— Это не ваш дом! — взорвался Илья.

— Молчать, щенок! — рявкнул дядя. — Пока ты не достиг совершеннолетия, твоё мнение здесь ничего не значит! Научись уважать старших!

Сергей повернулся ко мне:

— А вам, молодой человек, советую покинуть этот дом. Ваше Благородие явно не понимает, с кем имеет дело.

— Ваше Сиятельство, — поправил я с лёгкой улыбкой.

— Что?

— Ко мне следует обращаться «Ваше Сиятельство». Я маркграф Угрюмский. Так что давайте соблюдать приличия.

Бутурлин-старший скрипнул зубами так громко, что это услышали все присутствующие.

В этот момент из-за лестницы появился пожилой дворецкий в безупречной ливрее:

— Может, господа желают кофе? Или чаю?

— Гости здесь надолго не задержатся, — процедил Сергей.

— О, вы абсолютно правы, — кивнул я. — Гости действительно надолго не задержатся.

На шум сверху по лестнице сбежала Елизавета. Девушка выглядела измождённой — покрасневшие глаза, бледное лицо, растрёпанные волосы.

— Прохор! — она бросилась ко мне. — Слава богу, ты пришёл!

— Немедленно вернись в свою комнату! — приказал Сергей. — Охрана! — крикнул он, когда Лиза не пошевелилась. — Охрана, ко мне!

Я сделал шаг вперёд. Что-то во мне изменилось. Просто моё терпение лопнуло, словно переключился невидимый рычаг. Воздух в холле стал плотным, тяжёлым. Хрустальная люстра зазвенела от невидимого напряжения.

— Слушайте меня внимательно, — мой голос прозвучал негромко, но в нём была такая сила, что все замерли. — Вы сейчас же покинете этот дом. Быстро. Бегом. И не смейте приближаться к нему ближе чем на сто метров.

Императорская воля обрушилась на тверских родственников как молот. Аделаида Карловна взвизгнула, схватила мужа за руку, и они бросились к выходу с такой прытью, словно за ними гнались все демоны преисподней. Дверь хлопнула, и через окно было видно, как две фигуры несутся под дождём прочь от особняка, спотыкаясь и толкая друг друга.

Дворецкий озадаченно почесал седую голову:

— Хм, удивительно. Обычно от моего кофе убегают только после того, как попробуют…

Все выдохнули разом. Напряжение спало.

— Наверх, — позвала Лиза. — Пожалуйста, нам нужно поговорить.

Мы поднялись на второй этаж и устроились в уютной гостиной с камином. Дворецкий, невозмутимый как истинный профессионал, принёс поднос с кофейником и тарелку пирожных.

Когда он удалился, я посмотрел на осиротевших детей. Илья сидел, обняв сестру за плечи. Оба выглядели потерянными, словно корабли без якоря в бушующем море.

— Я знаю, что никакие слова не вернут ваших родителей, — начал я, вспоминая совет Виктории Горчаковой. — Но я хочу, чтобы вы знали: я дорожил дружбой с вашим отцом. Николай Константинович был достойнейшим человеком, и его смерть — огромная потеря для всех нас.

Елизавета всхлипнула, утирая слёзы кружевным платочком.

— Вы не одни, — продолжил я. — Обещаю присмотреть за вами. Никакие стервятники больше не посмеют причинить вам вред. Ни тверские родственники, ни кто-либо ещё.

— Спасибо, — прошептал Илья. — Отец… отец говорил, что на вас можно положиться. Что вы человек слова.

— Мы просто не знали, что делать, — добавила Лиза, прижимаясь к брату. — Когда они приехали, начали командовать… А мы даже возразить не могли. Словно оцепенели от горя.

Полина села рядом с девушкой, обняв её:

— Это нормально, милая. Горе парализует. Но теперь всё будет хорошо. Прохор о вас позаботится.

Следующий час мы провели в тихой беседе. Илья вспоминал, как отец учил его фехтованию, а Лиза — как мать пела ей колыбельные на французском языке. Слёзы текли свободно, но это были уже не слёзы отчаяния, а слёзы очищения.

Наконец, когда эмоции немного улеглись, я перешёл к практическим вопросам:

— Мне нужны контакты вашего семейного юриста. Выясню, какие у нас есть законные способы оградить вас от притязаний родни.

— Стригайлов Борис Петрович, — ответил Илья. — У отца в кабинете должна быть его карточка. Он ведёт дела нашей семьи уже двадцать лет.

— Отлично. Завтра же с ним побеседую.

— Я предупрежу его о твоё звонке.

— А я знаю одно верное средство избавиться от назойливой родни, — мрачно пошутила Полина. — Навсегда.

Я покосился на неё:

— Графиня, я определённо плохо на вас влияю.

Девушка фыркнула:

— Наоборот, Ваше Сиятельство, — с иронией заметила она, — это вы слишком мягкий. Я бы этих подлецов… — она осеклась, вспомнив о присутствии Лизы.

Мы пробыли в особняке ещё около часа, убедившись, что с молодыми Бутурлиными всё в порядке. Я попросил звонить при малейшей необходимости.

Когда мы вернулись в гостиницу, было уже за полночь. Дождь прекратился, оставив после себя блестящие лужи и свежий запах мокрой листвы.

— Спасибо, — сказала Полина, когда мы поднимались по лестнице. — За то, что взял меня с собой. И за то, что помог им.

— Не за что. Спокойной ночи. Завтра будет трудный день.

В своём номере я долго не мог уснуть, обдумывая произошедшее. Тверские родственники отступили, но вряд ли сдадутся так просто.