Император Пограничья 9 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 20

— Мать честная… — прошептал он. — Это же… это же настоящая!

Он поднял на нас глаза, полные слёз.

— Ваша Светлость… Ваше Сиятельство… Я не знаю, как благодарить…

— Служи верно, — просто ответил я. — Это лучшая благодарность.

Коршунов сорвал ботинок с протеза и надел на новую ногу. Встал, проверяя вес. Сделал несколько шагов.

— Даже не верится, — он всё ещё был в шоке. — Семь лет с костылём, а теперь…

— Идите, — мягко, но твёрдо сказал князь. — Привыкайте к новой жизни.

Мы вышли из кабинета вместе. Коршунов шёл, едва сдерживая желание пуститься в пляс. Его радость была заразительна.

Через час мы с Полиной и Родионом покидали дворец. Моя спутница всю дорогу расспрашивала Коршунова о его ощущениях, а тот отвечал с непривычным для него воодушевлением.

На ступенях дворца нас ждал неожиданный визитёр. Илья Бутурлин стоял под моросящим дождём без зонта. Промокший плащ липнул к телу, с волос стекали капли. Лицо было бледным, под глазами — тёмные круги.

— Илья? — я поспешил к нему. — Что ты здесь делаешь?

— Прохор! — он схватил меня за руку. — Слава богу, я тебя нашёл! Мне нужна помощь!

— Что случилось? Елизавета в порядке?

— С Лизой всё хорошо. Вернее, насколько это возможно после… — он сглотнул. — Дело в другом. Нам нужна твоя защита!

— От кого? — я нахмурился.

Илья криво усмехнулся, и в его молодом лице мелькнуло что-то совсем не юношеское.

— От треклятых родственничков!

Глава 8

Я помог промокшему Илье забраться в машину, усаживаясь рядом с ним на заднее сиденье. Полина устроилась с другой стороны, а Коршунов занял место впереди, рядом с Безбородко. Гаврила забрался в грузовой отсек, освободив место спереди.

— Рассказывай подробнее, что случилось, — попросил я, доставая из кармана платок и протягивая его Бутурлину.

Илья принял платок с благодарностью, вытирая мокрые волосы и лицо.

— Сегодня утром, часов в десять, к нам в дом явились… — он поморщился, словно от зубной боли. — Двоюродный брат отца, Сергей Михайлович, со своей супругой Аделаидой Карловной. Приехали из Твери, якобы выразить соболезнования.

— Якобы? — уточнил я.

— Прохор, ты бы видел их лица! — Илья сжал кулаки. — Они едва скрывали радость. Прошло всего два дня со смерти родителей, ещё даже не было похорон, а эти… эти стервятники уже делят наследство!

Полина всплеснула руками:

— Какой ужас! Неужели люди могут быть настолько бессердечными?

— Могут, — мрачно подтвердил я. — А что за отношения были у твоего отца с этой роднёй?

Илья покачал головой:

— Плохие. Очень плохие. Отец никогда не рассказывал подробностей, но я знаю, что они не общались лет пятнадцать. Мы никогда не ездили в Тверь, и они к нам не приезжали. До сегодняшнего дня.

— И что они делают в доме?

— Всё! — в голосе юноши прорвалось отчаяние. — Распоряжаются слугами, как будто уже хозяева. Аделаида Карловна заперлась в кабинете отца с документами. Сергей Михайлович ходит по дому, оценивающе разглядывает картины и мебель. Они даже дворецкому приказали подготовить для них лучшие гостевые покои!

— Боже мой! — охнула Полина. — Это же форменное нахальство!

Я нахмурился, обдумывая ситуацию.

— Илья, твой отец владел табачными фабриками, насколько я помню?

— Да, три фабрики плюс сеть табачных лавок по всему Содружеству. Ещё у нас есть плантации махорки в Черниговском княжестве и контракты с заморскими поставщиками настоящего табака. Отец… — голос его дрогнул, — отец очень гордился тем, что смог наладить поставки виргинского табака в обход монополии Ломбардской лиги.

— Солидный бизнес, — кивнул я. — Есть что делить. Скажи, а завещание отец оставил?

Илья беспомощно развёл руками:

— Понятия не имею! Мы с Лизой были… мы просто не могли ни о чём думать после того, что произошло. Разбирали мусор, вывозили обломки дома… Я даже не вспомнил про семейного юриста. А теперь эти твари роются в бумагах отца!

— Почему они вообще решили, что имеют шансы на наследство? — спросил я. — Вы с Елизаветой — прямые наследники.

— В том-то и дело, — Илья опустил голову. — Нам обоим восемнадцать исполнится только через полгода. До совершеннолетия мы не можем полноценно распоряжаться имуществом. Нужен опекун из числа родственников.

— Вот оно что, — протянул я. — Теперь картина проясняется. Илья, я должен спросить прямо: ты боишься за свою жизнь? За жизнь сестры?

Юноша удивлённо посмотрел на меня:

— Что? Нет, конечно! Они же всё-таки родня…

Я мрачно хмыкнул:

— Друг мой, ты хоть представляешь, сколько крови пролилось в этом мире из-за наследства? Родные братья убивали друг друга за власть и золото. А уж двоюродная родня, с которой не общались пятнадцать лет…

Полина побледнела:

— Прохор, думаешь, они способны на… на убийство?

— Я думаю, что к любой угрозе нужно относиться серьёзно, — жёстко ответил я и повернулся к водителю. — Степан, поезжай к особняку Бутурлиных. Быстро, но без нарушений.

— Будет сделано, Ваше Сиятельство, — ответил Безбородко трогаясь с места.

Я посмотрел на Коршунова:

— Родион, мне нужна информация об этих тверских родственниках. Всё, что сможешь выяснить — их финансовое положение, связи, репутацию.

— Займусь немедленно, — кивнул начальник разведки. — У меня есть контакты в Твери.

— Отлично. Степан, довези его вначале до дома.

Через десять минут, когда машина затормозила, Коршунов быстро выскочил под дождь, по привычке слегка прихрамывая на только что исцелённую ногу, но двигаясь с завидной для бывшего калеки скоростью. Я проводил его взглядом — хороший человек, надёжный. Такие на дороге не валяются.

Гаврила занял освободившееся место, проверив боезапас пары пистолетов в наплечных кобурах. Парень за последние месяцы заметно возмужал, превратившись из деревенского охотника в профессионального бойца.

— В особняк Бутурлиных, — повторил я, и машина тронулась с места.

За окном мелькали огни вечернего Сергиева Посада. Дождь усиливался, барабаня по крыше автомобиля. Я обдумывал предстоящую встречу с алчной роднёй. Если мои подозрения верны, эти тверские родственники не остановятся ни перед чем ради богатого наследства. А значит, действовать нужно быстро и решительно.

Пока машина катила по мокрым улицам Сергиева Посада, я достал из кармана магофон и набрал номер Ярославы. Княжна ответила после второго гудка.

— Засекина слушает, — её голос звучал по-деловому сухо.

— Ярослава, это Прохор. У меня к тебе вопрос об одном гусе.

— О ком конкретно? — в трубке послышался шелест бумаг.

— Сергей Михайлович Бутурлин. Двоюродный брат покойного графа Николая Константиновича.

На том конце повисла пауза, затем княжна негромко выругалась.

— Этот упырь здесь, в Сергиевом Посаде? — в её голосе прорезались стальные нотки.

— Приехал выражать соболезнования. Уже хозяйничает в чужом доме.

— Ясно. Слушай внимательно, Прохор. В Твери у Сергея Михайловича репутация… скажем так, специфическая. В лицо ему этого никто не скажет — связи у него обширные. Но за глаза называют не иначе как «Кровопийцей».

— Вот как?.. С чем это связано?

— В основном криминал, но не только. Ростовщичество под драконовские проценты, скупка долгов, выбивание имущества через подставные суды. Поговаривают, что несколько его должников покончили с собой при странных обстоятельствах. А пару лет назад его конкурент по бизнесу сгорел в собственном доме вместе с семьёй. Поджог так и не доказали.

Я покосился на побледневшего Илью, сидевшего рядом.

— Спасибо за информацию, Ярослава. Ты мне очень помогла.

— Всегда пожалуйста, — в голосе княжны появились шутливые нотки. — Кстати, раз уж ты позвонил… Когда мне ждать обещанный танец? На княжеское торжество ты взял графиню Белозёрову, а я так и осталась с носом.

Я невольно улыбнулся. Даже в такой ситуации Засекина умудрялась сохранять боевой дух.