Другие Звезды 2 (СИ) - Сергеев Артем Федорович - Страница 4

— И какая моя? — спросил я, потому что ни одной таблички с пояснениями тут не было, вообще всё одинаковое.

— Любая из двух, — ответила Кэлпи, — станет вашей после того, как вы её выберете. Эти каюты предназначены для основных членов экипажа, в нашем случае для капитана с бортинженером и не отличаются ничем, они зеркальны.

— Тогда посмотрим, — решил я и, открыв обе двери одновременно, осмотрелся. Каюты действительно были зеркальны друг другу и мне больше почему-то глянулась правая. — Эту беру!

— Принято! — отозвалась Кэлпи, а на поверхности двери моей каюты, на уровне глаз, тут же зажглись и больше уже не думали потухать золотые аккуратные буквы, сообщавшие всем любопытным, если таковые найдутся, что здесь теперь живёт Артемьев А. Г., капитан корабля.

Каюта моя оказалась довольно просторной, квадратов в двадцать пять, если не больше, и там тоже всё было заставлено по уму. У дальней стены имелась кровать откровенно буржуйского вида, у нас бы её назвали полутораспальной, одному в самый раз, а мне так тем более, было и кресло рядом с ней, и столик, и тумбочка, и полочки, и шкафы в стенах, было и отдельно огороженное рабочее место с просторным, хоть собак гоняй, столом и комфортнейшим, прямо-таки адмиральским, мягким креслом с подголовником, подлокотниками, массажем, подогревом и подставкой для ног, но больше всего меня порадовала отдельная небольшая дверь рядом с выходом из каюты.

За этой незначительной дверью притаился капитанский гальюн, если уж говорить флотскими терминами, да не просто гальюн, там был и умывальник, и шкафчик с зеркалом над ним, и тумбочка под ним, и душевая кабина, которая умела многое, от простой помывки до обеззараживания с дезинфекцией, были и ещё какие-то приборы, которые я сейчас опознавать не стал, времени мало, и всё было в основном белым, залитым ярким энергичным светом, но свет этот можно было и приглушить, по желанию, для пущего уюта, а ещё тут пахло свежестью и чистотой.

— Это ж просто праздник какой-то, — выдал я, рассмотрев всё это великолепие. В самом деле, чёрт с ней, с мебелью в каюте, тем более что вся она была встроенной и её можно было менять по настроению и личному вкусу, ничего сложного в этом нет, но вот единоличный нужник, в который можно больше никого не пускать — именно это для меня всегда было недостижимой и настоящей роскошью, а не все вот эти ваши буржуйские штучки наподобие золочёных канделябров в доме или мраморной статуи в огороде. У Олега, кстати, в каюте был точно такой же гальюн, а вот остальным членам команды повезло меньше, хотя и там всё должно быть на уровне.

— Рада, что вам понравилось, — довольно безразлично, чисто из вежливости и для продолжения разговора ответила Кэлпи, хотя я ответа не требовал, ну не понимала она, чему я радуюсь, да и куда ей. — Продолжим знакомство? И, если есть вопросы, задавайте.

— Задам, если будут, — успокоил я её и немного ещё постоял на пороге своей каюты. Мне захотелось что-нибудь бросить на кровать вот хотя бы, что-нибудь своё, личное, какую-нибудь вещь, чтобы застолбить помещение, но ничего у меня не было, ни в карманах, ни в руках, да и откуда ему, этому личному, ещё взяться-то. Ладно, оставлю на будущее, но надо будет хотя бы гранёный стакан в серебряном подстаканнике раздобыть, вот как у нашего комэска был, да поставить его вон туда хотя бы, к небольшому кухонному агрегату, потому что чай из стакана самый вкусный.

Потом мы осмотрели ещё две нормальных каюты, не хуже наших с Олегом, потом ещё две двухместных, но уже поуже да попроще, а за ними был самый настоящий кубрик для всех остальных, с откидными койками в три яруса, но это уже на самый крайний случай, как я понял, непредвиденных пассажиров возить, всё-таки полноценная штатная команда нам здесь не светила.

Ещё тут был небольшой спортзал, напичканный хитроумными тренажёрами, была небольшая комната отдыха, чтобы всем одновременно в кают-компании не толкаться, вдруг у кого-нибудь случится несовпадение характеров, было помещение с рабочими местами, был мощный санузел с душевыми и парной, а больше ничего тут не было, всё же не пассажирский лайнер, чувствовалось в нашем корабле что-то вот такое, полувоенное, что ли.

— Жилой этаж осмотрен, — доложился я Кэлпи, встав на лифтовый пятачок, — едем на научный?

— Есть на научный, — отозвалась она, и пол мягко дрогнул у меня под ногами, и вот я уже стоял в тесном коридоре четвёртого этажа, или, вернее, всё же палубы, так будет правильнее. — Разрешите вопрос, капитан?

— Разрешаю, — отозвался я, осматриваясь по сторонам.

— А в чём смысл этого осмотра? — с лёгким недоумением в голосе спросила она. — ведь всё же есть на подробном плане, вам достаточно просто посмотреть. Любое помещение или оборудование тут же визуализируется в деталях, дополняется описанием, чем личное посещение лучше?

— Ну, — замялся я, — это простое человеческое любопытство, наверное. Да и вдруг тут есть то, чего на плане нету, а я и знать не буду, что тогда? Дырка там в полу неучтённая, или вдруг где крыса лишняя бегает, например. Это я так шучу, кстати.

— Принимается, — чуть помедлив, ответила Кэлпи, — первое принимается, второе полностью исключено. Но я вас поняла.

— А раз поняла, — я ещё раз огляделся в этом тесном коридоре со множеством дверей в такие же тесные, заставленные оборудованием помещения, тут уже никто уютом не заморачивался, тут царила только целесообразность, — то давай продолжим.

И мы продолжили. Вообще, как я понял, лаборатории, в которых можно было много со вкусом и плодотворно поработать, находились этажом ниже, на третьей палубе, здесь же всё свободное место было занято оборудованием, в первую очередь вычислительным, и было его ну очень много, и всё оно было мощным, как говорится, по последнему слову науки и техники.

Я ткнулся в одну дверь, потом в другую, везде светились неярким светом множества мелких огоньков вычислительные мощности, похожие чёрт его знает на что, больше на какую-то россыпь драгоценных кристаллов в самой разнообразной оплётке, залитых прозрачной защитной массой, а потом я вдруг понял, что стою перед закрытой дверью, и эта дверь отделяет меня от большей половины этого этажа.

— Здесь что? — требовательно спросил я у Кэлпи, одновременно открывая у себя в голове план корабля, лучше уж поздно, чем никогда. — И почему закрыто?

— Здесь я, — ответила она, опередив меня, — физически. И это одно из трёх помещений на корабле с высшим уровнем защиты и ограниченным правом доступа. Внесистемный привод, главная энергетическая установка и место моего физического нахождения.

— Ух ты, — поразился я, прикинув в голове объём закрытого отсека, кубов триста будет, не меньше. — А что так много-то? Роботы же ваши обходятся тем, что у них в наросте на плечах помещается, не так разве?

Я уже успел привыкнуть к тому, что вся местная компьютерная машинерия умещается, буквально, на ногте мизинца, а размеры устройств ограничиваются только размерами элементов питания в меньшую сторону да удобством использования в большую. В конце концов, во мне самом было немало электронного, внушительного по функциям и по возможностям, хотя вот по размерам не очень, с этими тремя сотнями кубов не сравнить точно.

— У мобильных платформ в работе используется интеллект, если его только можно так назвать, эмулируемый программно, так что никакого сознания там нет абсолютно, что бы вам при этом не казалось. Добавьте сюда их постоянную связь с серверами, где и принимаются основные решения, мобильные платформы лишь выполняют их. Вот, кстати, оттуда, с этих серверов, с вами могут поговорить и всерьёз, — ответила Кэлпи. — У меня же, у девяти других кораблей моей серии, а также у планетарных и системных искинов другой принцип действия. Моё сознание было инициировано в вычислительной системе огромной мощности, здесь уже идёт эмуляция человеческого мозга аппаратными методами, а не программными. Это понятно?

— Да, — кивнул я и добил, для солидности, подхваченными у Димы словами, — концепция отторжения не вызывает, так что давай, жги дальше.