Семь раз отрежь (СИ) - "Larik-lan" - Страница 20

Северус косо глянул на подругу, и она поняла, что ему хочется спросить, помнила ли она, что находится "по ту сторону". Но ей нечего было сказать — каждый раз смерть напоминала сон с неизменным пробуждением на лекции профессора Биннса.

Эйдан тоже замолчал, размышляя о природе портретов и сожалея, что так и не удосужился поболтать с кем-то из покойных прадедушек. Регулус утомлённо прижмурился, но продолжил писать. Остро заточенное перо быстро скользило по пергаменту, и строчки ложились ровно, без помарок и клякс. Блэка сурово муштровали с самого детства, и он привык к нагрузкам, но было заметно, что за последние пару месяцев он ещё сильнее похудел, продолжая источать решимость, учился на пределе возможностей и лишь крепче сжимал зубы, зарываясь в очередной потрёпанный том.

Согласившись участвовать в заговоре, он оставался одиночкой, предпочитал не делиться планами и отказываясь от любых предложений помочь. Регулус упрямо повторял, что доберётся до чаши и уговорит Люциуса, попросив друзей "не мешать", и им пришлось отступить.

— Рег, если тебе понадобится помощь… всё, что в наших силах, — испытывая мучительное сожаление, в очередной раз предприняла попытку Лина, но тот лишь поморщился:

— Эванс, что ещё за день душеспасительных нравоучений… Меня не надо успокаивать, как Эйва… Я прекрасно знаю, что нужно делать, и, насколько понял из твоих скудных рассказов, в возможном будущем уже этим занимался… Скажи, я просил помощи?

— Нет. К сожалению, насколько знаю, ты был совсем один. И ты умер один!

— Но теперь всё иначе. Не думай, я понимаю. И благодарен. И не собираюсь прыгать выше головы. Если столкнусь с трудностями, обязательно вам скажу… в конце концов, я знаю, что вы расстроитесь, если со мной что-то случится…

Регулус постарался сказать это легко, будто шутя, но все понимали, насколько он серьёзен, поэтому Эйдан, не сдержав чувств, пихнул друга и они затеяли шуточную возню, пока Северус не шикнул на них, не желая привлекать внимания библиотекаря. Лина, глядя на них, улыбалась — раньше у неё не было таких друзей, и, вспоминая, как в книгах превозносилась сила любви и дружбы, в очередной раз лелеяла надежду справиться с трудностями, жить "долго и счастливо", вырваться из окаянной петли. Может, это и станет ключом? Вздохнув, она снова взялась за перо. В любом случае, не попробует — не узнает.

В один из вечеров, когда Лина, распрощавшись с остальными, нырнула за портрет Полной Дамы, её подозвал Люпин. Ремус сидел в кресле в одиночестве, остальные уже разошлись и даже его верных друзей-мародеров в гостиной не наблюдалось. Настороженно оглядевшись, девушка подошла и присела в соседнее кресло, раздумывая, чего от неё может хотеть староста. Люпин мялся, так и не начиная разговор, а Лина не собиралась ему помогать, только красноречиво косилась на настенные часы.

— Хм… Лили, насколько я знаю от Джеймса и Сириуса, ты в курсе моей маленькой "пушистой проблемы"… И, похоже, Снейп тоже… Я благодарен, что вы не стали рассказывать об этом другим…

— Это не наше дело, Римус. С чего мы должны что-то кому-то докладывать?

— О, я понимаю, конечно… Просто твоё новое окружение — сплошные слизеринцы. Я бы хотел попросить, если возможно…

— Мы не идиоты. И как ты себе это представляешь? Будто мы можем ненароком упомянуть в непринужденной беседе: "В учебнике сегодня упоминались оборотни, кстати, наш общий знакомый Люпин — оборотень! Интересно, что будет на ужин?".

Римус покраснел, но попробовал настоять на своём:

— Я понимаю, что и ты, и Северус достаточно сообразительные, но это не отменяет факта, что ученики Слизерина — наши враги, и давать им в руки такое оружие… Я бы хотел, чтобы ты вовсе прекратила это общение… Ради факультета.

— А вот сейчас ты суёшь нос, куда не стоит.

— Лили, послушай, мы правда беспокоимся… Ты почти перестала общаться с однокурсниками, с Мэри…

— То есть, с обсуждения твоих секретов мы перешли на осуждение моих связей? Ловко, но не очень тонко, хотя о чем это я, наш факультет не отличается деликатностью. С этого и надо было начинать. Если в начале разговора я сказала, что твоё оборотничество — не наше дело, то теперь хочу перефразировать: мои друзья и наше общение — не твоё дело. И насчет тайн не беспокойся, у нас нет ни малейшего желания плодить скандалы.

Сказав это, Лина поднялась и ушла к себе, внутренне полыхая от возмущения. Не хватало ещё выслушивать гадости от Люпина! С Мэри они достаточно общались во время занятий. А межфакультетская вражда в последнее время вовсе потеряла всякий смысл — будто у них нет дел поважнее!

На следующий день она рассказала о произошедшем Северусу, и тот только грустно пожал плечами:

— Конечно, они недовольны. Помнишь, как мы с тобой ругались раньше по этому поводу? В представлении гриффиндорцев "слизеринцы" равно "темные маги", а для вас это недопустимо. Может, нам и правда не стоит собираться так явно? Не хочется, чтобы ты стала парией на собственном факультете…

— Прекрати. Раньше ты дружил со мной и шёл против своих. И теперь предлагаешь мне поступить, как трусиха?

— Сдаюсь! — Он примиряюще поднял руки: — В бою между слизеринской рациональностью и гриффиндорским упрямством у меня не было и шанса.

Лина фыркнула, но обижаться не стала, ощущая мощную волну дружелюбного тепла. Вместо этого достала из сумки большое печенье и разделила его напополам, стараясь не сыпать крошки на одежду. Северус взял свою половинку и нерешительно хмыкнул:

— Знаешь, мне кажется, я счастливее того, "прошлого-будущего" себя. Раньше я часто думал, что ты чувствуешь, гадал, сомневался… А теперь я ощущаю твою радость, и самому становится веселее. Такие радостные качели, что ли…

Смутившись, он откусил кусочек, принимаясь сосредоточенно жевать, но Лина не стала смеяться, а понимающе кивнула:

— Будто эмоция вдвое ярче, вдвое сильнее, но представь, что будет, если мы поругаемся… Удвоенная ярость — да в доме не останется целой посуды!

Она покраснела и не стала озвучивать вслух предположение, какими у них будут примирения. Решение сдерживать гормоны до совершеннолетия никуда не делось, но пошлые мыслишки нет-нет да и давали о себе знать. Испытать разделенную надвое, усиленную любовь и страсть — такое должно стать любопытным опытом. В груди расцвело, сворачиваясь горячим узлом, сладкое томление, а Северус внезапно фыркнул и закашлялся, источая флюиды неловкости. Лина принялась стучать парня по спине и заметила, что он снова отчаянно алеет ушами, стараясь не смотреть ей в глаза. Она ещё не привыкла к тому, что её эмоции стали для кого-то открытой книгой, но теперь, похоже, даже мысли о сексе придется контролировать.

— Вообще-то это мне положено быть здесь озабоченным подростком, — с укором пожурил Снейп, когда ему удалось восстановить дыхание, но Лина, не в силах сдержаться, рассмеялась, и вскоре они уже хохотали вместе.

Немного успокоившись, она задумчиво пробормотала:

— Надо бы опробовать палочку… Нам скоро воевать с мертвечиной, не хочется лезть в неприятности, не зная силы своего оружия.

— В Запретном лесу могут заметить, — с сомнением протянул Северус, внешне оставаясь спокойным, но сдерживаемое волнение плескалось в нём, как вода в тазу с живыми карпами. Как и любому мальчишке, воспитанному на волшебных сказках, ему хотелось рассмотреть вблизи один из легендарных Даров смерти, или даже коснуться его.

— А Выручайка на что? Думаю, ради такого стоит рискнуть…

Раньше они старались не появляться у картины с троллями в балетных пачках без крайней необходимости, опасаясь разоблачения, и удвоили предосторожности после проведения ритуала — мало ли, какие следы тёмной магии там остались. Но проверка палочки — весомая причина, и вскоре после ужина они уже стояли перед возникшей в стене массивной дверью, обитой железом. Внутри находилась практически голая комната, сложенная из грубого камня — без гобеленов или деревянного покрытия на полу, в ней просто нечему было гореть.