Правила семьи Райс. Тетралогия (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 113

– Сейчас же это убери, – поморщилась я, – и позволь мне осмотреть твою руку. Ну хорошо, хорошо!.. Так и быть, я возьму чертову вуаль!

Напялила на голову ту, которая прозрачная, потому что своим открытым лицом, как оказалось, я всех нервировала, а некоторым причиняла страдания.

А ведь у меня еще были дела – надо поскорее осмотреть тех, кто истекал кровью. Возможно, кому‑то требовалась срочная помощь. Заодно проверить, связали ли всех магов и сделали ли это хорошо, чтобы не получить неожиданный удар в спину.

– Вам стоит вернуться во дворец, – раздался над моим ухом привыкший повелевать мужской голос.

Я как раз занималась одним из торговцев. У него был перелом ноги – он неудачно упал, а сверху на него рухнула тележка. Кассим его вытащил, а я накинула заклинание, облегчавшее боль. Затем наложила магическую повязку и сказала на остарском, что ему непременно нужно показаться доктору.

Собиралась заняться уже другими, и тут – мне приказывают вернуться во дворец!

Повернулась, затем понялась на ноги.

Как я и думала, ко мне подошел любимый племянник султана Хефера. Тот самый, кто пялился на меня издалека, а теперь получил отличную возможность рассмотреть меня под вуалью, которая ничего не скрывала.

Вот и я тоже…

Уставилась ему в лицо – вернее, в черные пытливые глаза под темными бровями, отметив, что цвет кожи у Надира довольно светлый. Светлее, чем у исконных уроженцев Остара.

Заодно я попыталась понять причину, по которой Пустынный Ястреб скрывал свою внешность от остальных.

Недоумевала… Но ведь на нем не было никакого проклятия – ни Высшего, ни Низшего! Вместо этого я чувствовала сильнейшие вибрации Огненной магии, от которых у меня самой пошла дрожь по телу.

Черты лица, проступавшие под темным платком, показались мне правильными – уверенный нос, сильные губы. Кажется, никакого уродства. Возможно, шрамы? Но я не ощущала вибраций застарелых увечий…

Внезапно поймала себя на том, что я смотрю на него, а он смотрел на меня.

– Покушались не на вас с госпожой Ханией, – произнес Надир на центинском, демонстрируя свою осведомленность о том, кто я такая и откуда родом. Причем на моем языке он говорил почти без акцента. – Это нападение было задумано на меня. Но спасибо вам и вашей охране – помощь оказалась как нельзя кстати. Теперь вам пора возвращаться домой, здесь все закончат без вас. Городская стража уже прибыла.

Произнеся это, он едва заметно поклонился. Затем развернулся и отправился прочь, принявшись раздавать приказы. Я же, чувствуя, как меня потряхивает от пережитого – причем больше от нашей встречи, чем от нападения Черных Повязок, – уже скоро забралась в поставленный в нормальное положение паланкин.

Надир аль‑Амман оказался прав, и делать мне на рынке больше было нечего. Множество мужчин в серых длинных кафтанах, подпоясанных кожаными поясами, спешили со всех сторон, и я решила, что это и есть городская стража Фисы, и они уж точно разберутся без меня.

В паланкине Хания, вцепившись в шелковую подушку, не скрывала своих слез. Сперва я подумала, что это у нее реакция на пережитый стресс, но плакала она совсем по другому поводу.

– Теперь он… Он… – Слезы текли по ее красивому лицу, оставляя мокрые пятна на полупрозрачной вуали. – Надир подумает, что все было сделано специально! Что мой муж якобы заодно с Черными Повязками и он спланировал это покушение!

– Вообще‑то нам с тобой тоже досталось, – возразила ей. – Опасность была реальной, и Надир прекрасно это видел. Так что вряд ли…

Хания покачала головой.

– Он доложит обо всем султану, а тот не обратит на такую мелочь внимания! Хеферу давно уже нужен был повод… Любой повод, чтобы добраться до Рореда, а тут… На его племянника напали, причем в самом центре Фисы! И пусть мой муж ни в чем не виноват, но его все равно обвинят…

– Не думаю, что будет именно так, – мягким голосом произнесла я, прикидывая, как бы ее утешить. – Мне показалось, что племянник султана далеко не дурак, так что он будет настаивать на непричастности Рореда.

Я воскресила из памяти его лицо, скрытое платком; вспомнила пронзительный взгляд черных глаз.

Меня до сих пор потряхивало после нашего короткого разговора.

Но, конечно же, говорить об этом Хании я не собиралась, да она и не стала бы слушать. Ее интересовали только собственные проблемы, и всю дорогу до дворца Хания причитала, что их прекрасная жизнь вот‑вот закончится. Ее мужа кинут в тюрьму, а потом отрубят голову, обвинив в измене и мятеже. И ей заодно!

– Нет же, Хания! Ты явно преувеличиваешь, – говорила я ей, но она не обращала на мои слова внимания.

Твердила, что все кончено. Она не представляет, что нужно сделать Рореду, чтобы Пустынный Ястреб поверил в его преданность султану!

Проплакала всю дорогу до дворца, а потом, когда слуги опустили паланкин на крыльце, сказала, что у нее разболелась голова. Она возвращается в свои покои и станет молиться – собирается просить защиты у Трехликого, а не у звероподобных Богов Остара.

Хания надеялась, что с Его помощью муж что‑нибудь придумает.

…Возможно, Роред что‑то и придумал и Трехликий встал на его защиту, потому что этим вечером названного отца я так и не увидела. Он заперся в своих покоях с Надиром аль‑Амманом и не выходил оттуда, пока его гость не отбыл восвояси.

Покинул дворец, не попрощавшись, и меня это немного зацепило. Но совсем немного.

Оно и к лучшему, сказала я себе. Уехал и уехал.

Вот и я тоже не собиралась здесь задерживаться. Остар был не для меня, а я – не для Остара, теперь мне это было прекрасно понятно.

С отъездом Надира аль‑Аммана во дворце все вздохнули значительно спокойнее, а потом принялись ждать прибытия кораблей из Хастора и Хъедвига и новых дорогих гостей.

Глава 3

…Корабли прибыли в порт Фисы к обеду.

Всю половину дня – с утра до момента встречи гостей – я провела в неудачных попытках встретиться с Роредом. Шейх снова никого не принимал, и даже мое настойчивое «Я его дочь, и вы обязаны меня пропустить!» мне не помогло.

Хании тоже нигде не было – возможно, она все еще рыдала в своих покоях, сетуя на тяжелую судьбу, либо молилась Трехликому. Не увидела я ее ни в просторных залах и галереях Восточного Крыла, ни в саду, а на мой робкий вопрос, могу ли я навестить госпожу, мне ответили отказом.

Но причину не объяснили.

В какой‑то момент стало казаться, что они меня избегают – и Роред, и Хания Гервальды.

Кассима тоже нигде не было видно, а на мой вопрос о его самочувствии мне ответили, что он серьезно ранен и сможет вернуться к своим обязанностям только после полного выздоровления.

Но я видела его рану – и ничего серьезного там не было! К тому же я успела наложить заклинание, останавливающее кровь и ускоряющее заживление, а затем стянула концы раны, так что вряд ли он был при смерти.

Не только это – Кассим несколько раз говорил, что своей семьи у него нет и он привязался ко мне, как к родной дочери. Я тоже о нем переживала, но проведать его мне так и не позволили.

Вместо Кассима в телохранители ко мне приставили некоего Шахира, остарца с безразличным лицом наемного убийцы. Похожий на каменного истукана, он застыл за дверьми моих покоев, и пусть я его не видела, но меня нервировало даже его незримое присутствие.

Хорошо, хоть Маису у меня не отобрали!

Она‑то и поделилась последними новостями, хотя знала девушка немного. Только то, что гостевое крыло усиленно готовили к приезду многочисленной заморской делегации, и, по слухам, их корабли уже были на подходе к Фисе.

Мне захотелось посмотреть, как подплывают к городу величественные хасторские фрегаты и юркие драккары Хъедвига, но на стену, окружавшую дворец, меня тоже не пустили. Шахир преградил мне дорогу, затем попросил спуститься в сад или, еще лучше, вернуться в свои комнаты.