Цветы для Элджернона - Киз Дэниел - Страница 7

7 апреля

Я ставил запятые не по правилам. Это пунктуация. Мисс Кинниан велела мне искать трудные слова в словаре чтобы правильно их писать. Я спросил какая разница если их все равно можно прочитать. Она ответила теперь это тоже часть учебы. Ладно буду проверять все слова в которых не уверен. Писать приходится дольше но похоже запоминается все куда лучше.

Так я и научился писать слово пунктуация. Оно так написано в словаре. Мисс Кинниан говорит, что точки это тоже пунктуация, как и многие другие знаки. А я было решил, будто все точки это бесхвостые запятые, но вовсе нет.

Она сказала; их, надо: сочетать? И: показала? мне» как, это! делать; и, теперь! я могу. (пользоваться – разными! знаками. Там» много, правил; но. я их, выучу: все!

Что? мне, нравится в: Дорогой мисс Кинниан: (так, пишут? в деловых; письмах (вдруг я займусь! бизнесом?) она все, объясняет: когда» я – спрашиваю. Она ге’ний! Хотел? бы я быть, таким! же умным-как-она;

Пунктуация, отличная? штука!

8 апреля

Ну и тупица! Вообще сперва не врубился, о чем она мне говорила. А вечером почитал учебник грамматики, и там хорошо объясняется все, что говорила на уроке мисс Кинниан. Но я тогда не понял. А посреди ночи проснулся – и все выстроилось у меня в голове.

Мисс Кинниан сказала, что это благодаря тому телевизору, который я включаю на всю ночь. Она говорит, я вышел на плато. Это вроде как взобраться на верхушку холма.

Когда прояснилось, как работает пунктуация, я перечитал свои отчеты с самого начала. И правописание, и пунктуация безумные! Я сказал мисс Кинниан, что все перепишу и исправлю ошибки, но она ответила:

– Нет, Чарли, профессор Немур хочет, чтобы все оставалось как есть. Потому тебе и разрешают хранить отчеты у себя после того, как с них снимут копии, – чтобы ты видел собственный прогресс. Ты быстро движешься вперед, Чарли.

На душе стало получше. После урока я пошел и поиграл с Элджерноном. Мы больше не соревнуемся.

10 апреля

Мне плохо. Не так, когда нужен доктор, а как будто дали под дых. В груди какая-то горящая дыра.

Я не хотел об этом писать, но придется, потому что, наверное, это тоже важно. Сегодня я впервые по своей воле не пошел на работу.

Вчера вечером Джо Карп и Фрэнк Рейли пригласили меня на вечеринку. Там было много девушек, еще Джимпи и Эрни. Я помнил, как мне было хреново после того, как я перебрал в прошлый раз, и предупредил Джо, что больше пить не стану. Тогда он дал мне обычную колу. Она была какая-то странная, но я подумал, что просто у меня во рту горчит.

Поначалу было очень весело.

– Потанцуй с Эллен, – сказал Джо. – Она тебя кой-чему научит. – И подмигнул ей так, будто ему что-то попало в глаз.

Эллен сказала:

– Отстал бы ты от него.

Он хлопнул меня по спине.

– Это Чарли Гордон, мой приятель, мой кореш. Он не абы кто – его повысили до тестомешальщика. Я тебя просто попросил с ним потанцевать и его порадовать. В чем дело?

Он подтолкнул меня к ней. И она со мной танцевала. Я три раза упал и не мог понять почему, если мы танцевали одни. Я то и дело спотыкался о чьи-то вытянутые ноги.

Все собрались вокруг и смеялись, глядя на нас. Каждый раз, когда я падал, смех становился громче, и я тоже смеялся, потому что это было забавно. Но в последний раз я не засмеялся. Я встал на ноги, а Джо снова толкнул меня назад.

Тогда я увидел, какое у Джо лицо, и в животе возникло странное ощущение.

– Вот умора, – сказала одна из девушек. Все смеялись.

– А ты был прав, Фрэнк, – проговорила Эллен. – Это просто театр одного актера.

И она протянула мне яблоко.

– На, Чарли, угощайся.

Я его надкусил, но оно оказалось ненастоящее.

Фрэнк захохотал. Он сказал:

– Я же говорил, он сожрет. Можете представить себе тупицу, способного съесть восковое яблоко?

Джо сказал:

– В последний раз я так ржал, когда мы в баре Халлорана спровадили его смотреть, не идет ли дождь, и удрали.

И тогда я вспомнил, как в детстве ребята из нашего квартала позволили мне поиграть с ними в прятки, и я водил. Досчитал по пальцам до десяти и пошел искать. Искал, пока не стало совсем холодно и темно и пришлось идти домой.

Я так никого и не нашел и не понял почему.

Сказанное Фрэнком все мне объяснило. Вот что произошло у Халлорана. Вот что делали Джо и компания. Разыгрывали меня и потом насмехались. Как те дети в прошлом.

Ржущие рожи выныривали надо мной из тумана.

– Глядите на него. Весь пунцовый.

– Покраснел. Чарли красный как рак.

– Эй, Эллен, что ты сделала с Чарли? Я его никогда таким не видел.

– Ничего себе его Эллен разогрела.

Я не знал, что делать и куда деваться. От того, как она терлась об меня, возникло странное чувство. Все смеялись надо мной, и я словно почувствовал себя голым. Хотелось спрятаться так, чтобы меня не нашли. Я выбежал из квартиры. Это была многоэтажка с длинными коридорами, и я никак не мог найти лестницу. Про лифт забыл напрочь. Наконец увидел лестницу, выбежал на улицу и потом долго шел домой. Я не знал раньше, что нужен Фрэнку, Джо и остальным только для того, чтобы выставлять меня дураком.

Теперь я знаю, что такое «свалять Чарли Гордона».

Мне стыдно.

И еще. Мне снилось, как та девушка, Эллен, танцует и трется об меня, и, когда я проснулся, простыни были скомканные и мокрые.

13 апреля

Так до сих пор и не вышел на работу. Я попросил миссис Флинн, домовладелицу, позвонить мистеру Доннеру и передать, что я заболел. Последнее время миссис Флинн поглядывает на меня с опаской.

Думаю, это хорошо – узнать, что над тобой смеются. Я об этом много думал. Все потому, что я тугодум и не всегда понимаю, когда делаю не то. Поведение тупиц людей обычно забавляет.

Во всяком случае, теперь я знаю, что становлюсь умнее с каждым днем. Я знаю пунктуацию и могу правильно писать. Мне нравится находить в словаре сложные слова и запоминать их. И я стараюсь очень аккуратно писать отчеты, хотя это трудно. Теперь я много читаю, мисс Кинниан говорит, я глотаю книги. И я понимаю многое из прочитанного, оно как-то остается у меня в голове. Иногда я вспоминаю какую-нибудь страницу, и она встает перед глазами словно картинка.

Но мне в голову приходят и другие вещи. Так было сегодня утром, когда я только проснулся и лежал с открытыми глазами. Как будто в стенках моей памяти открылись такие огромные дыры, что я смог в них пройти. Думаю, это случилось давным-давно… Когда я только начал работать у мистера Доннера. Я вижу улицу, на которой стоит пекарня. Сначала сквозь дымку, но потом очертания становятся все четче, как будто пекарня находится прямо передо мной, а остальное затуманивается, и я не уверен…

Старичок с детской коляской, переделанной в жаровню, запах жареных каштанов, снег на земле. Тощий парень испуганно таращится на вывеску. Что там написано? Буквы расплываются в какую-то кашу. Сейчас я знаю, что там написано «Пекарня Доннера», но в своих воспоминаниях буквы не различаю. Ерунда выходит. Думаю, парень с вытаращенными глазами – это я.

Яркие неоновые огни. Кругом рождественские елки, ходят разносчики. Люди замотаны в шарфы, поднимают повыше воротники пальто. Но на нем нет перчаток. Руки окоченели, и парень опускает на землю кипу бурых бумажных пакетов. Останавливается, чтобы посмотреть на заводные игрушки у одного из разносчиков: медведь ходит вразвалку, прыгает пес, тюлень крутит мяч на носу. Ходит, прыгает, крутит. Будь это его игрушки, он был бы счастливее всех на свете.

Хочется спросить краснолицего разносчика в коричневых хлопковых перчатках, можно ли подержать медведя всего минутку, но страшно. Он поднимает кипу пакетов и забрасывает на плечо. Тощий, но сильный после стольких лет тяжелой работы.