Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 6

— А что тут говорить, ты все и так видел, — Иван развел руками. — Петру Андреевичу и Андрею Григорьевичу надо сначала в Черемхово на заводе побывать. Они я думаю в паровозах больше меня разбираются и сами решат где им лучше сейчас быть. А троицу наших друзей с нетерпением в Сретенске Вася ждет.

— Давай так и решим. У меня к тебе только два вопроса остались, кому вы планируете поручить первый рейс до Амура?

— Мы на свой страх и риск выдернули из Баргузина младшего Кюхельбекера. Он как ни как был лейтенантом Гвардейского экипажа, ходил на Новую Землю и на Камчатку.

— А почему на нем остановились, среди этой публики есть и поопытнее, — я был немного удивлен выбором братьев.

— Есть, — согласился Иван, — да только они еще на каторге, а нам туда еще ход был заказан. А Михаил Карлович уже на поселении, генерал-губернатор был не против. И знаешь, Алексей Андреевич, мы не пожалели. Он сейчас в Сретенске, готовится к первому пробному походу.

— Ладно, это сейчас не к спеху. Можно и попозже поговорить. Ты вот лучше скажи когда свою жену нам покажешь? — такого поворота разговора мой друг детства явно не ожидал и весь загорелся как красна девица.

— Ксения в Иркутске, ей доктора запретили трястись на дорогах. Говорят ребёночка потерять можно. А я тут без неё несчастный прозябаю, — я не сдержался от вида «прозябающего» Иван и начал смеяться.

Господа управляющие все успели обзавестись вторыми половинами и сделали это в первые месяцы нынешнего года.

Первым венчался Иван, сразу после святок, Василий на Красную Горку, а через две недели Ян.

Иван со своей суженой познакомился осенью прошлого года.

Оказавшись по какой-то надобности в Иркутске около генерал-губернаторской резиденции, он оказался свидетелем безобразнейшей сцены.

Из дверей дома выходила молодая особа. Одета она было хоть и опрятно, но её беднота была видна за версту.

Следом шел мужичина, оказавшийся кучером начальником чего там в канцелярии генерал-губернатора, который шел следом и куда-то спешил. Несколько минут назад именно этот чиновник отказал девушке в поданном ею прошении. Кучер ждал в приемной распоряжения хозяина и приметил её.

— Эй, ты замарашка, проваливая с дороги, — прорычал мужичина почти вдвое превосходящий габаритами юную особу и тут же толкнул её.

Девушка пулей слетела с крыльца и упала в лужу, образовавшуюся после недавно прошедшего дождя. Тут же раздался хохот кучера, успевшего выйти из подьезда чиновника, двух казаков Иркутского полка, стоящих в караульных будках слева и справа от входа и нескольких зевак всегда ошивающихся около генерал-губернаторского дома.

Иван простой физической работы не гнушался и у него редкий день обходился без того чтобы где-нибудь подержать в руках какой-нибудь инструмент или самому постоять у какого-либо станка.

Поэтому одевался Иван как правило по-мужицки. Вот и этот раз на нем была простая длинная до колен рубаха, подвязанная поясом, неширокие, из белого грубого полотна порты на поясе — «гашнике», а сверху был зипун. На голове простой картуз, а на ногах сафьяновые сапоги.

Для этих мест такая обувь обыденность и многие мужики щеголяли в таких же.

Только странная палка-посох в руках, вернее её навершие, в руках этого мужика могло насторожить внимательный взор.

Друг детства светлейшего князя во время расправы с девушкой находился почти рядом. Подхватить юную особу он не успел, а вот прямой выпад, как его учили учителя фехтования был внезапным и точным.

Точный и сильный удар в грудь сбил кучера с ног и он с воплем рухнул в такую же лужу с другой стороны крыльца.

— Ты что творишь, подлец? — завопил чиновник и подняв над головой тяжелую трость, бросился на Ивана, откровенно намереваясь наказать «наглеца».

Чиновник ударить не успел, получив прямой удар в лицо, тот что в боксе называют джеб или по-простому тычок. Но это было так неожиданно, что он просто влетел обратно в еще распахнутую дверь.

Казаки вероятно исповедовали принцип лучше поздно, чем никогда и бросились к мужику, выхватывая свои сабли, тем более что уже хорошо был слышен топот спешащего на помощь подкрепления, казачья караулка была буквально в трех шагах от входа.

Неожиданно для казаков у мужика в руках блеснул прямой и длинный клинок, который он выхватил из палки. А справа раздался истошный вопль:

— Вашбродь! — один казак тут же остановился, сообразив что сей вопль скорее всего означает «ваше благородие» и возможно относится к странному мужику.

Но второй оказался не столь сообразительный и попытался воспользоваться шашкой, но как-то коряво. Иван без труда выбил её из рук казака и тут же отправил его в лужу в компанию к кучеру.

Я строго настрого запретил своим управляющим передвигаться по Сибири без охраны, не смотря на их протесты. Особенно возмущались братья, но были вынуждены подчиниться.

У каждого из них была как бы личная сотня и служба в них была не сахар. И за счастье было попасть и сопровождение господ управляющих, которых ни когда не было больше четырех, но не меньше двух.

Братьев, как отставных офицеров, казаки называли благородиями.

Карета остановилась на углу, метрах в двадцати от входа в генерал-губернаторский дом, Иван по своим делам пошел к резиденцию генерал-губернатора, приказав трем сопровождающим отдыхать.

С отдыхом у них ничего не получилось. Услышав шум, наши казаки среагировали мгновенно и с обнаженными шашками подбежали в тот момент когда из дверей губернаторской резиденции выскочили еще четверо казаков с урядником во главе.

Иван протянул одному из своих свой клинок и галантно протянул молодой особе руку, помогая ей подняться. Он уже успел увидеть красоту незнакомки и каким-то внутренним чувством понял, что она, несмотря на свой откровенно бедный вид, скорее всего благородных кровей.

— Сударыня, отставной поручик Петров, к вашим услугам, — кто такой отставной поручик Петров урядник знал и откровенно струхнул. Он был калачом тертым и сообразил, что здесь произошло.

Иван снял свой зипун и накинул его на дрожащую девушку. Вода в луже уже была холодной и она моментально продрогла.

— Ксения Соловьева, дочь покойного губернского землемера титулярного советника Александра Ивановича Соловьева.

Прочитав в глазах господина отставного поручика немой вопрос, девушка добавила.

— Матушка больна, она подавала прошение о помощи, я приходила узнавать ответ. Это господин, — Ксения кивнула в сторону показавшегося в дверях чиновника, державшегося за разбитый нос, — отказал.

— Пантелей, отведи молодую особу в карету, я сейчас подойду и мы отвезем её домой.

Сдерживая душившее его бешенство, Иван повернулся к чиновнику.

— Вы, сударь, подлец. Ежели желаете получить сатисфакцию за разбитый нос и публичный позор, я к вашим услугам. Урядник, — Иван ухмыльнулся и показал на казака, — объяснит, где меня найти.

Вызова на дуэль отставной поручик Петров не получил. Битый им чиновник испугался до смерти когда понял кто ему разбил нос и решил поврежденное здоровье поправить в питейном заведении, следующим утром решил принять поступившее предложение о переводе в Томскую губернию и этим же вечером покинул Иркутск.

Скоропостижно умерший пять лет назад губернский землемер своей жене и детям оставил только долги. Но если ему самому еще удавалось как-то крутится и сводить концы с концами, то его вдова быстро поняла, что впереди её и четырех детей ждет нищета.

Пенсии категорически не хватало, с мечтами расплатится с долгами и накопить какую-то сумму для возвращения в Россию года через два пришлось расстаться. Каким-то чудом несчастной женщине удавалось сводить концы с концами, она была замечательной швеей и это позволяло ей немного зарабатывать и с трудом но содержать себя и своих детей.

Ксения была старшей, накануне инцидента с лужей её исполнилось восемнадцать. Остальные дети были младше, мальчики погодки десяти и девяти лет и сестра шести лет.