Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 5

А тут вдруг такое предложение следует. Вояки кстати сразу же за и выложили все свои наработки. Они в частности предлагают из сорока восьми тысяч потенциальных казаков, а в реальности их около пятидесяти, сформировать семь или восемь конных шестисотенных полков и десять пеших батальонов по тысячи штыков в каждом.

Ка­за­ки в этих краях традиционно не­сли по­гра­нич­ную, кон­вой­ную и ка­ра­уль­ную служ­бу, дер­жа­ли разъ­ез­ды на гра­ни­це, ло­ви­ли бег­лых; вы­пол­ня­ли зем­ские по­вин­но­сти по со­дер­жа­нию до­рог, поч­ты, квар­тир для про­хо­дя­щих войск.

Всё это остается за новым войском, если конечно я не создам например отдельную почтовую или дорожную службу.

Но кроме этого в состав войска я могу включить любые количество пришедших с нами казаков или любых других людей и поставить перед войском еще какие-нибудь другие задачи. Всё это естественно за мой счет.

А изюминкой государственной стороны войска будет двойное подчинение: компании и генерал-губернатору, который будет иметь право инспектировать войско раз в год и при необходимости, например в военное время, требовать выставить треть списочного состава войска от количества отписанных Государем. Компания в частности будет рулить в кадрах.

Назначение наказного атамана прерогатива нашей компании, а он уже будет единолично решать остальное.

Охрана всей китайской пограничной линии передается новому войску. Это принципиальное отличие от знакомой мне истории Забайкалья. Тункинское пограничное отделение в моей первой жизни не было передано Забайкальскому казачьему войску.

Но такой вариант меня больше устраивает. Примерно в двадцати верстах от середины дороги Култык-Тункинская крепость находится самое удобное для разработки месторождение железных руд. И мне для его освоения не надо будет оглядываться на генерал-губернатора.

*Население Иркутской губернии до нашего появления составляло около двухсот тысяч, в число которых не входило какая-то часть бурятов и прочих аборигенов. Мужчин где-то около сорока тысяч. Но это очень приблизительно. Более менее точно считалось только население самого Иркутска: последний раз это делалось достаточно в 1824-ом году и тогда в Иркутске проживало 15646-ть человек.

К моменту нашего появления население главного города Восточной Сибири составляло тысяч двадцать.

Это для Сибири большое население, может быть только в Томске больше.

Таких городов как Иркутск в Сибири больше нет. Здесь еще в конце 18-ого век появилась первая в Сибири публичная библиотека, есть несколько любительских театров, а в иркутском сообществе зреет идея обратится к Государю с прошением об учреждении Девичий институт Восточной Сибири.

Наша деятельность уже привела к увеличению населения Иркутска тысяч на десять.

Не малая часто коренного населения губернии то же работает на нас, особенно в Забайкалье, где мы по сути уже главные работодатели, за исключением Кяхты, которая еще процветает на торговле с Китаем, приграничной полосы и Нерчинских заводов.

Но скорее всего в ближайшее время под крылом Компании окажутся Нерчинские заводы и возможно и пограничная стража Забайкалья.

Из переселившихся только треть те, кого сюда вывели мы. Казаков из них тысяч двадцать, причем не меньше четверти те, из кого сейчас в Европейской России формируют будущее Кубанское казачество. Эти люди меня удивляют до глубины души. Чтобы по своей воле переселяться из благодатных и теплых районов Мало и Новороссии в суровое Забайкалье, надо оказаться в очень страшном жизненном переплете. И реальную и достаточно тяжелую жизнь русского народа я наверное не знаю.

В Иркутской губернии есть Иркутский пятисотенный казачий полк и пограничная стража, которая состоит их трех дистанций или отделений: Тункинского в Прибайкалье и Цурухайского и Харацайского в Забайкалье.

В охране пограничной линии в Забайкалье принимают участие бурятские и тунгусский пограничные полки.

Глава 3

Иркутский казачий полк Государь сохранил и даже усилил, повелев усилить его еще одной сотней и теперь это чисто карманное войско Восточносибирского генерал-губернатора, противовес новому войску.

Якутский городской казачий полк то же сохранился и без каких-либо изменений. Правда с не большой императорской ремарочкой, князь Новосильский вправе усилить его или переоснастить по своему усмотрению. Но подчинение остается прежним — только генерал-губернатору.

Положение дел в Якутске меня пока не особо волнует. Компанейская контора там усилена, в частности её начальник имеет в своем распоряжении сотню наших казаков, которые при необходимости разгонят плохими тряпками всех местных.

Задача конторы обеспечить компанейских грузов и пассажиров в Охотск. Это конечно ручеек по сравнению с морским маршрутом Усть-Луга-Петропавловск, но пренебрегать им пока не стоит. Хотя количество переселенцев прошедших через Якутск за последние погода достаточно внушительный — почти три тысячи человек из которых мужчин старше шестнадцати более пяти ста.

В основном это староверы. Государь-батюшка своими притеснениями довел сотни тысяч, а может быть и миллионы, русских людей до того что они готовы бежать на край света, коим и является Камчатка.

Охотская казачья команда остается без изменений и меня то же пока практически не интересует. А вот решение по Камчатской команде радикальное.

Государь констатировал реальное положение дел и упразднил её. Эти несчастные казаки заброшенные на край света, влачили достаточно жалкое существование и когда мы появились просто бросили свою службу и перешли в компанию.

Но больше всего Николай Павлович удивил своим решением о ссыльных и каторжанах.

Он упразднил восточносибирские каторгу и ссылку. Всё, кого компания не возьмет к себе на службу, подлежат срочному конвоированию в Красноярск и впредь этой публике у нас не будет.

Бывшим ссыльнокаторжным запрещено покидать пределы Восточной Сибири и уезжать за границу в том числе и на Южные Курилы, кроме бывших флотских, которым дозволяется ходить на Аляску.

На практике это означает, что светлейший князь Новосильский должен будет еще и закрыть те дыры, которые образуются с отбытием ссыльных и каторжан. Те же Нерченские рудники сразу встанут, там все держится на этой публике.

И последним, как бы на закусочку, было сообщение, что наказным атаманом нового войска буду я. А называться оно будет Забайкальским Императорской Российской Американской компании казачьим войском.

Отдельным было письмо о моей предполагаемой деятельности на Амуре.

Компании разрешена деятельность на Амуре и в Приамурье. Для контроля за ней велено учредить Амурский комитет. Что это за зверь такой будет совершенно не понятно, по каждому чуть ли не пуку на Амуре и окрестностях велено туда доносить. Понятно что здесь торчат уши господина Нессельроде, тем более что особо подчеркнуто что вся деятельность в тех местах полностью на совести компании и если что империя сторона.

Иван Васильевич еще раз более внимательно прочитал письма генерала Бенкендорфа и вернул их мне.

— Вот что, золотишко животворящее делает, — я невольно вздрогнул от такого неожиданного слово сочетания. Сразу накатило что-то знакомое из прошлой жизни.

— Отец небезизвестного царя Александра Филипповича Македонского говаривал, что осел, груженный золотом, откроет любые городские ворота. Осла у нас не было, всё пришлось грузить на катер, но эффект был таким же, — Государь-батюшка убедился, что я данное слово держу и решил действовать по принципу ты мне, я тебе.

Иван Алексеевич Петров письма Бенкендорфа прочитал молча, но было видно что очень впечатлялся прочитанным. Ему такое еще было в диковинку.

— Это всё замечательно. Но тем более надо спешить в Иркутск, — я протянул письма Бенкендорфа Петру, который тут же убрал их в секретную папку с которой он в дороге не расставался ни на секунду. — Поэтому давайте о деле и вперед.