Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 16

По какой-то непостижимой для меня причине этот пост назвали Софийским.

По прибытию на Камчатку крестный сразу же отрядил посланцев в Якутск через Охотск., а сам быстро пополнив запасы, опять направился на Амур.

Он планирует этим летом закончить исследования устья и нижнего течения Амура, северного побережья Сахалина, продвинуться южнее Де-Кастри и поискать там другие удобные бухты, желательно незамерзающие.

В устье Амура должен появиться еще один пост — Николаевский, а при удачном раскладе начать строительство трех городов: Мариинска, Николаева на Амуре и Де-Кастри.

Предстоящую зиму крестный планирует провести опять на Амуре, а весной начать ждать нашего сплава.

Ни каких китайцев кстати крестный в тех местах не встретил.

В великолепном состоянии духа через пару часов я отправился на прием к генерал-губернатору Броневскому.

Сорокавосьмилетний генерал своей отставкой расстроен не был, а наоборот откровенно радовался.

Еще бы не радоваться. Сын тульского помещика средней руки бывшего всего лишь отставным гвардейским прапорщиком, много лет назад окончивший глубоко провинциальный Гродненский кадетский корпус и прослужил больше тридцати лет на Кавказе и в Сибири. В столице империи Броневский никогда не был.

И вот теперь Государь оценил его беспорочную службу и он едет в Петербург генерал-лейтенантом и сенатором.

Поэтому у Семена Богдановича чемоданное настроение. Он, рассыпавшись в любезностях, протянул мне императорские рескрипты, а сам занялся чаепитием.

Чай надо сказать у него замечательный. Иркутские и кяхтинские купцы поставляют генерал-губернатору естественно самые лучшие чаи и от одного запаха уже текут слюни.

Какие-либо серьезные разговоры отставленный генерал-губернатор вести явно не намерен, он с большей охотой начал мне рассказывать о замечательных сортах чая, которые поставляются к его столу.

У меня собственно говоря тоже нет желания обсуждать с ним что либо, кроме одного.

В свете грядущих перемен понятно что реальной властью будут обладать назначенные мною люди. И для этого есть одна небольшая, но весомейшая причина. Новому генерал-губернатору Государь может резко ограничить финансирование и дензнаков будет выделять столь мало, что этого с трудом будет хватать на его содержание. А на все остальное деньги могут появится только при моей доброй воле.

И это случится произойдет не с нового года, и не через месяц или например неделю. Это произошло уже сегодня в тот момент когда императорский рескрипт оказался в руках у генерала Броневского.

Император приказал провести ревизию и запретил тратить даже копеечку до приезда генерала Антонова. А ревизию поручено провести силами нашей компании.

Закончив чаепитие генерал решился начать естественно неприятный для него разговор.

— Скажите, князь, вы уже определились с кандидатурой вашего, — он сделал небольшую паузу подбирая нужное слово, — наместника? Вы же не будите сидеть в Иркутске и наверняка горите желанием отправится в Забайкалье.

А генерал молодец, или хорошо информирован или просто проницателен и хорошо разбирается в людях.

— Конечно не собираюсь. Моего, как вы выразились наместника, вы отлично знаете. Это Ян Карлович и я попросил бы вас немедленно распорядится чтобы абсолютно все чиновники, — я голосом выделил слово все, — выполняли его распоряжения. Тем более, что большинство по любому будут ему подчиняться. А повеление Государя надо исполнить неукоснительно и немедленно.

Мне по большому счету плевать на то сойдется ли дебит с кредитом при ревизии. Главное чтобы Ян быстро взял вожжи в свои руки и абсолютно все почувствовали кто теперь в доме хозяин.

Тратить драгоценное время на это у меня нет ни какого желания. Все проблемы с новым генерал-губернатором, я уверен в этом, будут решены на раз-два. И можно будет мчать к Василию.

Проблем с организацией будущего сплава по Амуру вагон и маленькая тележка и их надо решить до весны.

Нам предстоит не просто проплыть по Амуру, а взять его под контроль и твердой ногой встать на нем и начать готовиться к броску в Приморье.

Моя кубышка может начать быстро скуднеть, а средств на все мои наполеоновские планы надо немерено.

Поэтому срочно надо начинать не только добычу золота на Колыме, но и разворачиваться здесь, в Иркутской губернии, Забайкалье и Якутской области.

— Я, Алексей Андреевич, распоряжусь сию минуту, буквально у вас на глазах, — генерал начал отвечать поспешно с каким-то подобострастием, которое было мне неприятным. — Мне бы, князь, не хотелось чтобы накануне зимы губерния оказалась с пустой казною.

Похоже Броневский, прослуживший всю жизнь в российских замухранях, иллюзий по поводу результатов ревизии не испытывает. Он сам скорее всего ворует вполне в рамках, но чиновничество меры не знает.

Я молча встал и отошел к окну когда генерал начал отдавать распоряжение своему адьютанту и еще какому-то невзрачнейшему человечку, который произвел на меня впечатление какой-то тени.

Вид за окном был прямо говоря не камильфо. Это конечно лучше большинства сибирских городов через которые довелось проехать, но все равно дыра. Представляю каков был вид до преобразований губернатора Трескина.

Правда казнокрадом он оказался еще тем и был отдан под суд и был лишен всех чинов, права въезда в столицы и доживает где-то в деревне под Москвой.

Распоряжения генерала я, погруженный в рассматривание видов из окна, почти не слушал и пропустил тот момент когда он закончил. Смущенное покашливание Броневского вернуло моё внимание к происходящему.

— Алексей Андреевич, вы желаете что-либо добавить к моим распоряжениям? — генеральские распоряжения прошли как-то мимо, но добавить к ним я очень даже желаю.

— Полагаю господин капитан, как генеральский адъютант, здесь не задержится. Поэтому, сударь, мои слова предназначены вам, — невзрачный человечек вызывал у меня какое-то неуклонно нарастающее раздражение. Оно не давало мне даже возможности разглядеть его.

Я прекратил попытки разглядеть стоящую передо мной человеческую тень и собрался с мыслями.

— Меня не интересует кто каким был до сего дня. Я буду судить по деяниям, которые будут совершаться. Прошу любого, кто повинится и будет впредь служить честно, не жалея живота. Душегубам прощения не будет, но если сами сдадутся и покаются, то отправлю в Россию. Там к ним возможно будет снисхождение, — краем глаза я увидел промелькнувшую улыбку облегчения на губах генеральского адъютанта. Наивный какой однако. Если вдруг вскроются твои делишки, то наказать я всегда смогу.

Прогнав мысли о не вовремя радующемся капитане, я тут же закончил свою речь.

— Все мои сотрудники и слуги всегда получают достойное содержание. Но воров, — это слово еще употребляется в другом более широком смысле, отличный от его значения в 21-ом веке, — и предателей наказываю сразу же. И суд у меня свой.

Тень наклонилась чуть ли не до пола и ответила.

— Я понял, ваша светлость, не сомневайтесь все будет исполнено в лучшем виде, — у генерала человек похоже вызывал тоже не самые положительные эмоции и он, раздраженно плеснув пальцами, скомандовал:

— Пшел вон!

Человечек, не разгибаясь, начал задом пятится к двери. Но около двери он неожиданно поднял голову и я поймал его взгляд, колючий и обжигающий ненавистью. Но предназначенный не мне, а генералу.

Когда двери закрылись, генерал нервически передернул плечами и подойдя к столику в углу столовой и достал из стоящего на нем дорожного набора початый штоф.

— Коньяку не желаете, князь? Мне всегда хочется выпить после общения с этим, — Броневский сделал паузу подбирая нужное слово.

— А зачем держите? Гнали бы в шею.

— Он мне, князь, по наследству достался. Служит сей, — генерал опять сделал паузу, — человек тут еще со времен Лавинского. Чин у него губернский секретарь, хотя давно пора в следующий чин произвести. А держу его только за тоже, что и мои предшественники. Честен подлец, толков и исполнителен как никто.