Злой город (СИ) - Гор Александр - Страница 27

На том и порешили. Забрал Полкан калёные стрелы, за которыми приезжал, да двинулся в обратный путь, пообещав, что его стражники, приметив приближение монгольского авангарда, известят о его приближении Минкина и Беспалых. Да и сами могут укрыться за стенами крепости и посада: пусть один-два человека, но и им перед схваткой с надвигающейся тёмной силищей рады будут.

Фрагмент 14

25

Ехать из Киева во Владимир и не заехать в Чернигов? Невозможно сие. Тем паче, нельзя не повстречаться с Великим Князем сидящим в этом граде. Ведь у Великого Князя Киевского Ярослава (во крещении — Фёдора) Всеволодовича, решившего оставить киевский стол ради владимирского, на счёт Михаила Всеволодовича есть определённые планы.

Нет, не братья они, как может показаться по отчеству. Родня между собой, как все князья-Рюриковичу, но не братья. И свАриться им доводилось, и купно в походы на общих недругов ходить. Долго соперничали за княжение в Новгороде, некоторое время — за киевский стол, на который претендовал Михаил. Но так уж повернулось, что Великим Князем после чехарды, связанной с войной между Михаилом и Даниилом Романовичем, в Киеве стал править Ярослав, а Михаил Всеволодович уехал в отнятый у Даниила Галич. Ненадолго, поскольку совсем занемог от полученных в битвах ран Мстислав Глебович, оставленный править Черниговом, и преставился. Пришлось, к недовольству многих, Михаилу возвращаться в этот город, оставив править Галичем сына Ростислава.

Ежели бы не грамотка, посланная Михаилу Ярославом, киевского князя с дружиной встретили бы под стенами Чернигова настороженно. И перевоза через Десну пришлось бы ждать долго, пока не выяснили бы, чего понадобилось им у стен града. Так и отписал Ярослав-Фёдор: хочу обсудить с тобой, брат (вежливое обращение одного самовластного правителя к другому), судьбу Киевского стола. Киевский Великий Князь не господин всем остальным, а всего лишь первый среди равных. Тем не менее, править Киевом рвутся многие: хоть на годик, хоть на месяц, как такое уже было не раз, но побыть первым.

Тревожные времена, вот и приходится держать ухо востро, увидев любое подходящее войско: вчера его предводитель был твоим другом или даже единокровным братом, а сегодня стал злейшим врагом. К тому же, ведомо Михаилу Всеволодовичу и другое: татарове, разгромившие Рязанскую и Владимирскую Земли, не всегда пленённых ими воинов убивают или в неволю обращают. Случается, возвращают им оружие и заставляют биться в рядах собственного войска. Так что, могли и на хитрость пойти, прислав к Чернигову таких, чтобы те в город вошли, после чего открыли ворота приближающемуся татарскому войску.

Да, обещали послы царя Батыги, что не тронут Черниговские Земли, ежели Михаил не станет помогать рязанцам да владимирцам, когда татары придут их громить. Мол, не претендует он на владения Великого Княжества Черниговского. Да только не сдержал царь своего слова: разорены Козельское и Вщижское княжества, несколько мелких городков и не счесть, сколько сёл и весей сожжено его войском.

Весть о гибели на реке Сить Георгия Всеволодовича, в результате которой Ярослав и остался старейшим из детей князя, коего потомки прозовут «Большое Гнездо» за его двенадцать детей, пришла в Киев давно. Вот только пуститься в путь, чтобы занять «осиротевший» Владимирский стол, до той поры, как монголы уйдут в степи, было бы чистым самоубийством. Вот и тянул Великий Князь Киевский до тех пор, пока не пришло известие о том, что дорога свободна от степняков, ушедших, кто к Волге, а кто на юг вдоль Дона.

Не первый он среди тех, кто добровольно оставляет Киевский стол. Вон, его дед Андрей Юрьевич, известный ещё и под прозвищем Боголюбский, поскольку жил в сельце Боголюбово, вообще не стал на него восседать, хоть и принял титул Киевского, заявив, что стольным градом Руси теперь станет Владимир, а Киев превратится в «оукраину», каких много.

Не до свар за право владеть «Матерью Земли Русской» Ярославу Всеволодовичу. Владимирская Земля разорена и обезглавлена, малолетний сын Юрий пал, защищая Торжок, выделенный ему в качестве удела. Две недели отбивался от татар, но те разрушили стены, перебили всех защитников и сожгли всё, что могло гореть. Надо восстанавливать Владимирское княжество, жизнь в нём налаживать, а кому это делать, как не самому старшему из Всеволодовичей? Многие князья погибли вместе с братом Георгием-Юрием на Сити, сын Александр, правящий от имени отца в Новгороде, мал ещё. Да и положение старшего в роду обязывает вернуться в град стольный.

Вернутся снова татарове на Русь или не вернутся, только Господу ведомо, а Владимирщина обескровлена. Потому Ярославу и нужны союзники. Раньше таковыми были рязанцы, но по Рязанской Земле прокатились вражеские полчища, практически не оставив после себя целых городков. Пока Батыга стоял под Козельском, таковыми оставались только Елец да его «пригородок» Талица, но теперь, приехав в Чернигов, знает князь, что и они разорены. Смоленск степняки обошли стороной, но тамошний князь сидит тихо после того, как несколько лет назад полочане разорили его княжество. Муром невелик и не силён. Полоцк далеко, Червоная Русь, в которой правит враг Михаила Даниил Романович, ещё дальше. Да и не до помощи владимирцам Даниилу: у него все мысли о том, как бы Галич под свою руку вернуть. Остаётся только Чернигов с его Великим Князем Михаилом Всеволодовичем.

Долго рядиться не пришлось. Михаил старше Ярослава на десять лет, опыта и воинского, и житейского ему не занимать, потому и согласился принять титул Великого Князя Киевского в обмен на обещание союза с Владимирской Землёй. Тем более, Ярослав Всеволодович пообещал ему «закрыть глаза», если тот «примучит» правобережные владения Рязани, «осиротевшие» после разорения Рязанской Земли. Тем более, те до не таких уж далёких времён принадлежали Чернигову и отошли Рязани в результате очередной междоусобицы. Самое время наложить на них руку, когда уйдут прочь татарове. А их Михаил, помня переговоры с послами Батыги, не боится.

Главное же — то, что теперь его мечта стать самым сильным среди русских князей исполнится: никогда ещё черниговские князья не обладали столь обширными владениями. От границ с Угорщиной до Дона. И теперь, когда под рукой Михаила Всеволодовича будут ещё и все ресурсы Киевского Великого Княжества, не поздоровится его заклятому врагу Даниилу! Так что стал гость, добровольно отдавший ему ключ к небывалому возвышению, свидетелем княжьей щедрости к хромому просителю, явно недавно оправившемуся после долгой болезни. Нет, скорее, тяжёлого ранения.

— Был бы ты, Алексей, княжьего рода, отдал бы я тебе в удел ту Серую слободу. И князю вашему, Юрию Святославичу приказал бы тому не перечить. А потому быть тебе и твоему сыну после тебя в ней княжьим наместником и иметь с неё кормление. Ежели устоит она после прохода татар в Половецкие Земли.

— Меры твоя милость не имеет, господин! — принялся кланяться тот человек, смуглость лица которого выдавала его южное происхождение, а говор — скорее всего, валашские корни. — Даже если татары разорят ту слободу, унести и увезти всё доброе железо, имеющееся в ней, не смогут. И ежели стану я в ней именно твоим, а не Юрия Святославича, наместником, то не будет твоё войско знать нужды в оружейном железе.

— Не та ли то Серая слобода, про которую столько небылиц рассказывают? — поинтересовался Ярослав у нового союзника. — Даже такое бают, что нежданное спасение русских полков на Калке — дело рук её жителей, явившихся по Воле Господа. Вон, сказывают, Путивльский князь Изяслав Владимирович признал в них тех, кто его на ратном поле от смерти неминуемой спас.

— Та самая, — кивнул Великий Князь Черниговский, а теперь ещё и Киевский. — Только теперь людишки из неё смуту супротив меня раздувают. Призывали нынешней зимой в Курске слову моему княжескому не верить. Вон, боярина Алексея Валаха, вступившегося за мою честь, поранили да покалечили, на суд Юрия Святославича по той обиде Валаху не едут.