Моя НЕвеселая ферма 2 (СИ) - Конычев Игорь Николаевич - Страница 27

Видать, все же приложился головой при падении.

Падении…

Точно!

Для начала я сжал и разжал пальцы, затем согнул руки и ощупал тело: вроде все на месте. Чуть побаливает затылок и спина. Ударился. Мысли тоже путаются, но и это объяснимо — контузило взрывом.

Взрывом, который сам же и устроил. Сколько раз себе говорил, что сначала нужно думать, а уже потом делать. Ну, что тут сказать, иногда я прихожу к правильным выводам, стою возле них, а потом ухожу обратно.

Справа раздался протяжный стон. Скрипя, как разбитая телега, Люциан перевернулся с живота на спину и уставился вверх.

— Я умер? — прошептал он.

— А что, очень хотелось? — мой голос звучал хрипло и устало.

— Смотря что ждет нас дальше, — после недолгой паузы отозвался бард.

— Нихрена хорошего.

Люциан рассмеялся, но тут же закашлялся и схватился за ушибленную грудь.

— Опять ты за свое? — сдавленно спросил он.

— Я имею право хранить ворчание.

На удивление легко мне удалось сесть. Люциан с горем пополам тоже повторил этот маневр, который дался ему лишь с третьей попытки. Оглядевшись, мой спутник тряхнул головой, поморщился, и потер глаза.

— Мы в Подземье?

— Откуда мне знать? — я встал и пригляделся к подозрительному и необычному небу.

На поверку оно оказалось каменным неровным потолком, с которого свисали острые наросты. Благо ни один из них не спешил срываться и падать нам на головы, как и толстые светлячки-мутанты, чьи светящиеся брюшки показались мне звездами.

Но мрак разгоняли не только диковинные насекомые. Помимо них на стенах, полу и потолке росло множество самых разных растений. Судя по всему, люминесцентных. Они мягко светились разными цветами, словно неоновые вывески на оживленной торговой улице из моей прошлой жизни.

Несколько огоньков бликовали на тусклой знакомой поверхности. Доковыляв до ближайших зарослей, я ухватил бесчувственную тушу Тароса за кованый сапог и выволок из фиолетового куста, который, судя по извивающимся отросткам, собирался закусить этой стальной консервой.

— Живой? — Люциан подошел ближе и склонился над Таросом.

— Черт его знает, — я опустился на колено и попробовал поднять помятое лошадиным копытом забрало. Бестолку. Шлем стащить тоже не удалось. Из-за деформации он цеплял своего благородного обладателя за подбородок. Дерни посильнее — и можно свернуть Таросу шею.

— И что нам с ним делать? — бард обошел распластавшееся на земле тело и остановился на прежнем месте, задумчиво глядя на нашего работодателя.

Вместо ответа я бесцеремонно пнул рыцаря в бок и потребовал:

— Вставай, железный дровосек, пора идти в Изумрудный город.

Ноль реакции.

Пришлось пнуть посильнее.

— Не пойму, ты пытаешься его разбудить или просто бьешь? — вскинул бровь Люциан.

— Одно другому не мешает.

Четвертый пинок извлек из закованного в доспехи увальня протяжный стон.

— Оно живое. — Без особой радости произнес я, цитируя ставшую культовой фразу Виктора Франкенштейна.

— Почему «оно»? — ожидаемо, Люциан меня не понял.

— Потому что рыцарь наш — говно, — так как Тарос не спешил возвращаться в чувства, я не отказал себе в удовольствии пнуть его еще разок. На этом пришлось остановиться, так как колотя по железке можно и пальцы на ноге сломать.

К тому же, Тарос все же пришел в себя. Он вдруг вскочил, выхватил меч и едва не лишился еще двух помощников. Благо реакция меня не подвела, так что удалось сохранить на плечах не только свою голову, но и уберечь от совершенно идиотской смерти одного нерасторопного барда. Резко дернув Люциана на себя, я заорал:

— Свои, придурок!

— А? — Тарос смешно извернулся, чтобы мы оказались в его зоне видимости, искаженной из-за мятого забрала. — Это вы, мои верные слуги. — Он, к моему облегчению, вложил меч в ножны. Правда, лишь со второй попытки. — Где мы очутились?

— Видимо, в Подземье, — я снова огляделся. — По крайне мере, мы под землей. Это точно.

— Значит, мы практически у цели. — Духовитости рыцаря оставалось лишь позавидовать. Он либо чрезвычайно смел и настойчив, либо туп, как пробка.

Скорее всего, и то и другое.

— А где мой верный боевой конь и поклажа?

Не дав мне ответить, Люциан выступил вперед Он благодарно кивнул мне за недавнее спасение, и сообщил:

— К моему прискорбию, безвозвратно утеряны по независящим от нас обстоятельствам,

— Что ж, ладно, — Тарос неожиданно легко принял утрату. — Материальные ценности — ничто, по сравнению с песнями, в которых воспоют мои подвиги.

— Безусловно, — поддакнул бард, — у меня уже начал намечаться сюжет и первые строфы. Но для того, чтобы сложить песнь, нужно больше деталей. Например, куда мы отправимся дальше?

— Дальше? — Тарос попытался снять шлем, но у него, ожидаемо, ничего не вышло. — Дальше пойдем по пути славы.

— Может, пойдем по пути к кузнецу какому-нибудь? — предложил я, скептически глядя на деформированный шлем с отломившемся плюмажем. — Лучше бы снять это ведро с твоей головы, сир рыцарь.

— Ерунда, — Тарос дернул головой. — Мне и так вполне не плохо.

— Ну, хозяин–барин, — буркнул я, давно смекнув, что спорить с работодателями и командирами бесполезно. — В какую там сторону ведет путь славы-то?

Сир Тарос выпрямился и, подбоченившись, поглядел по сторонам. Каждый поворот его головы сопровождался душераздирающим скрежетом мятого металла. С этим оставалось лишь смириться, как и с характером рыцаря без страха, но с упреками.

— Туда! — кажется. Тарос ткнул пальцем в случайном направлении и, не дожидаясь нас, бодро затопал вперед.

— Он ведь пошел наугад? — Люциан задал вопрос, ответ на который сам прекрасно знал.

— Ага, по неведомому нам пути славы, — фыркнул я и зашагал следом, в глубине души надеясь, что Тарос споткнется, упадет и свернет себе шею до того, как сведет нас в могилу.

Пока мы продвигались по Подземью, Люциан разглядывал потолок. Наконец, он не выдержал и спросил:

— А как мы сюда попали? Я не вижу наверху никаких дыр.

Последнее слово вызвало у меня в душе теплую волну ностальгии.

— Как говорил мой комбат: «Дыра у тебя в заднице, а это — отверстие».

— Грубо и совершенно не изящно, — бард высказывания не оценил. — И все же, где те отверстия, которые мы видели наверху?

— Вам, крестьянам, неведомы тонкости магической материи, — прогудел сир Тарос.

— А рыцарям они ведомы? — тут же ядовито поинтересовался я, чем заслужил неодобрительный взгляд Люциана.

Тарос же не уловил сарказма и невозмутимо ответил:

— И рыцарям они неведомы, но по иной причине. Вы, селяне, просто скудоумны и невежественны, тогда как наше сословие занято куда более важными делами, нежели изучением древних манускриптов. Это дело магов.

— Тише, — шепнул Люциан заметив, как помрачнело мое лицо и сжались кулаки.

Руки так и чесались доходчиво объяснить шагающему впереди самодовольному болвану, кто тут скудоумный и невежественный.

Барда услышал не только я, но и Тарос. Он согласно кивнул и понизил голос.

— Ты прав, нам следует говорить тише. Подземье хранит множество опасностей и тайн. Что же до тех отверстий в земле — это истончение магического полотна, окутывающего здешние края. Своеобразные порталы небольшого действия, причем лишь в одну сторону. Какие-то ведут в бездну, а какие-то, — Тарос развел руками, — сюда. По крайне мере, так говорят придворные маги и ученые мужи.

— А нормального входа в Подземье не существует? — мне все же удалось подавить волну гнева.

— Их несколько. Но они были мне совершенно не по пути.

— Ну конечно, — мне оставалось лишь покачать головой и поблагодарить судьбу за то, что сохранила нам жизни, пусть, возможно, и ненадолго. — Поэтому ты не придумал ничего лучше, чем сигануть в первую попавшуюся сомнительную яму.

— Риск — дело благородное. Тебе не понять. — Отозвался Тарос.

— Ну да, куда уж мне, — общение с жителями Лесных Далей закалило мой характер, позволяя игнорировать большинство ерунды, сказанной окружающими. Срабатывало не всегда, но в этот раз получилось обойтись без рукоприкладства.