Молот Валькаров - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 19

Машина, принесенная Рольфом, выглядела совсем просто. Тысячи человеческих жизней и мыслей, тысячи лет развития психологии и работы в далеких звездных мирах воплотились в эту вещь, но Бэннинг в своем невежестве видел только кубический ящик с ручками и странными круглыми шкалами на лицевой стороне, и предмет, похожий на массивный раздутый металлический шлем. Джоммо подвесил шлем к потолку и указал Бэннингу на кресло. Бэннинг молча уселся, и Джоммо опустил огромный шлем ему на голову.

Бэннингу вдруг в голову пришла мысль, что, должно быть, сейчас он здорово смахивает на женщину, сушащую волосы под громадным колпаком фена в земном салоне красоты, и он едва не закатился истерическим смехом. И тут на него обрушилось ЭТО.

ЧТО ИМЕННО на него обрушилось, он не знал – возможно, электромагнитные волны вида, неизвестного науке Земли, успел подумать Бэннинг. Чем бы оно ни было, оно вторгнулось в его мозг с неслышным грохотом, заставило сознание мчаться по сумасшедншей кривой не-евклидовой геометрии и кружиться волчком над невероятной бездной. Боли не было. Было хуже, чем боль – безумие скорости, света, полета, мрака, свистящий водоворот, который вращался в его черепе, но был достаточно велик, чтобы засосать в себя всю вселенную. По кругу, по кругу, все быстрее и быстрее, скользя и проваливаясь, беспомощно погружаясь в мучение освобождения памяти по мере того, как барьеры сгорали один за другим и нейроны отдавали запертые в них знания.

Руки Сохмсея, обнимающие его, лицо Сохмсея – очень большое – над ним, и он сам – очень маленький и плачущий, потому что порезал колено.

Женщина. Тэрэния? Нет, нет, не Тэрэния, волосы женщины золотые, а лицо ласковое. Мама. Давно...

Сломанное запястье – но сломано оно не при падении с яблони в Гринвилле, что было одним из фальшивых воспоминаний, рушившихся и исчезавших под напором настоящих. Запястье сломано во время неудачной посадки на одну из планет Алголя.

Руины. Багровый Антарес в небе, он сам полуобнаженный подросток, бегающий наперегонки с Арраки среди поверженных статуй Катууна, играющий со звездами, выпавшими из их рук.

Ночи и дни, холод и жара, еда, сон, болезни и выздоровления, похвалы, наказания, учеба. ТЫ ВЫЛЬКАР – ЗАПОМНИ ЭТО! И ТЫ БУДЕШЬ ПРАВИТЬ СНОВА. Воспоминания за двадцать лет. Двадцать миллионов деталей, слов, взглядов, поступков, мыслей.

Тэрэния. Девочка Тэрэния, моложе его – прекрасная, остроязыкая, ненавистная. Тэрэния в дворцовом саду – но это не Зимний Дворец, а громадное суровое здание в столице – обрывающая лепестки пурпурного цветка и насмехающаяся над ним, потому что он – Валькар, и никогда не сядет на трон.

Прекрасная Тэрэния. Тэрэния в его объятьях, смеющаяся, пока он губами щекотал ее губы, и переставшая смеяться, когда он поцеловал ее. Тэрэния, не подозревавшая, как он ее ненавидел, как глубоко ее детские насмешки ранили его чувствительную гордость, не подозревавшая, как неистово он хотел сокрушить ее.

Тэрэния, верившая в то, что он говорил и делал, верившая в его любовь – это было легко, потому что кто мог не любить Тэрэнию, не быть ее добровольным рабом? – допустившая его в закрытые подвалы, где хранились древние архивы, и в них – потерянный, забытый, спрятанный ключ к тайнам Валькаров.

Воспоминания: о звуках и цветках, о прикосновениях к шелку и к женскому телу, к коже и металлу, к неразрушимому пластику страниц древних, древних книг.

Развалины тронного зала, открытые небу. Задумчивое озеро, звезды, ночь, и Отец. Скорее полубог, чем человек, далекий и могущественный, бородатый, с глазами сокола. В ту ночь Отец рядом с ним, указывающий на звезды.

– Сын мой, Молот Валькаров...

ВОСПОМИНАНИЯ, ВОСПОМИНАНИЯ – РЕВУЩИЕ, ГРОХОЧУЩИЕ – СЛОВА И ЗНАНИЯ!

Слова и поступки, факты – все аккуратно упаковано, а потом – пустота, провал. Словно завеса опустилась в лаборатории Джоммо. Одна жизнь кончилась и началась другая. Валькар умер, родился Нейл Бэннинг.

Теперь, через десять долгих лет Валькар вновь родился. Но не исчезли ни Нейл Бэннинг, ни те десять лет, когда он один был реален. Эти десять лет теперь принадлежали им обоим.

Валькар и Бэннинг закричали вместе, как один человек:

– Я вспомнил! Я вспомнил – о Боже, я знаю, что такое Молот!

X

Он очнулся.

Теперь он знал, кто же он. Он – Кайл Валькар. НО ОН ТАКЖЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ И НЕЙЛ БЭННИНГ! Воспоминания Бэннинга, настоящие воспоминания последних десяти лет по-прежнему оставались у него, гораздо более сильные и живые, чем воспомнинания Валькара о двадцати предшевствующих годах.

Невозможно в один миг отбросить свое "я" последних десяти лет. Он продолжал ДУМАТЬ о себе, как о Нейле Бэннинге.

– Кайл! – Голос Рольфа, хриплый от волнения. – Кайл?

Бэннинг открыл глаза. Шлема на голове уже не было и он увидел склонившееся над ним встревоженное лицо Рольфа. Чуть поодаль стоял пристально глядевший на него Джоммо. На его лице невозможно было прочитать что-либо.

– Кайл, ты вспомнил – о Молоте?! – Рольф кричал. – Где он – как добраться – ЧТО это?

Бэннинг почувствовал, как его охватывает ужас. Да, он вспомнил, вспомнил слишком хорошо! Он вспомнил своего отца, Валькара давних лет, обучающего его по звездной карте, висящей на стене разрушенного дворца.

«...желтое солнце по-соседству с тройной звездой, что сразу за дальней границей Мрака – только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит твой корабль...»

Да, он вспомнил это. И не только это. Он вспомнил то, о чем предпочел бы забыть – тайну Молота, о которой во всей галактике знал только он.

Часть его, оставшаяся Нейлом Бэннингом, в ужасе отшатнулась от того, что помнил Кайл Валькар. Нет, человек не мог задумать и создать такое, предназначенное для разрушения основ галактики, для разрушения ...

Не следует думать об этом, ему НЕЛЬЗЯ думать сейчас об этом, иначе его и так перегруженный мозг не выдержит. Да это и не могло быть правдой! Даже Валькары древности, шагавшие по галактике, как полубоги, не могли отважиться на попытку овладеть такой мощью!

Рольф встряхнул его за плечи.

– Кайл, вернись! Мы подходим к Скоплению, остались минуты и все зависит от тебя – ТЫ ВСПОМНИЛ?

Бэннинг заставил себя говорить, с трудом шевеля неповинующимися губами:

– Да... Я вспомнил... Достаточно, чтобы провести корабль через Скопление... я так думаю...

Рольф поднял его на ноги.

– Тогда идем! Ты необходим в рубке!

Бэннинг, все еще не полностью оправившийся, ковылял за Рольфом, но когда они вошли в рубку, вид на переднем экране потряс его. Он понял всю опасность их положения и необходимость немедленных действий.

Пока его разум был затерян во тьье водоворота времени, «Солнечное пламя» мчалось на предельной скорости к Скоплению Лебедя, и теперь они уже вошли в его дальние окраины. Миллионы солнц поглотили корабль и он затерялся среди них, как пылинка теряется в огромном пчелином рое.

К счатью, Мрак был в этом квадранте. Мрак, за которым – тройная звезда, а рядом с ней – желтое солнеце, а на одной из планет желтого солнца – Вещь, настолько ужасная, что...

Нет. Сейчас для этого нет времени, нет времени дрожать в тисках страха. Позже, если ты останешься жив. Позже ты сможешь взглянуть в лицо немыслимому.

НО СМОЖЕШЬ ЛИ? И ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ, КОГДА НЕЛЬЗЯ СТАНЕТ И ДАЛЬШЕ УКЛОНЯТЬСЯ И ОТКЛАДЫВАТЬ, КОГДА ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ВЗЯТЬ В РУКУ МОЛОТ И...

Бехрент смотрел на него. На него смотрел и Рольф, и техники, и их лица странно блестели в сиянии Скопления.

– Корабль ваш, – тихо сказал Бехрент.

Бэннинг кивнул. На миг его часть, бывшая Нейлом Бэннингом, отпрянула в ужасе и неведении, но Валькар – вновь разбуженная часть – сначала бросил взгляд на окружавшее корабль множество звезд, а потом на экран в рубке, на который выводились данные о полете. Мужчина, сидевший за пультом, смотрел на Бэннинга, по его лбу текли крупные капли ледяного пота.

– Встань, – приказал ему Бэннинг, и занял место мужчины.