Топить в огне бушующем печали. Том 2 - Priest - Страница 23

На дощечке был изображен диковинный тотем – зверь с головой дракона, крыльями птицы, змеиным телом и тигриным хвостом, его выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Господин Нянь швырнул дощечку на стол – с громким стуком упав, та перевернулась, и показались вырезанные на задней поверхности кроваво-красные знаки: «Небесный огонь».

– Наши люди должны были уже уведомить вас, – сказал он. – Это жетон, подтверждающий мою личность.

Взгляд матушки Юй ненадолго задержался на жетоне, и она медленно заговорила:

– Явиться прямо к председательнице Совета Пэнлай… Не слишком ли нагло ведет себя ваша школа?

Господин Нянь улыбнулся. Он был настоящий человек-кремень, однако его челюсть была уже, чем у многих людей, образуя изящный изгиб, и обычно, когда он улыбался, то производил впечатление наивного и чистого юноши. Однако сейчас он сидел в темном углу, чистоту скрывали тени, и он напоминал загрязненное Святое озеро.

– Матушка занимает высокое положение в цзянху, и то, что мы лишь сейчас пришли к вам, – действительно неучтиво. Но все мы – из младшего поколения, а потому прошу – не журите нас.

Аккуратно выровненные брови матушки Юй приподнялись.

– Ты стал красноречивее.

Ни один мускул не дрогнул в лице господина Няня.

– Я просто говорю правду, которую знают все.

– Ты слишком любезен, – отмахнулась матушка Юй с натянутой улыбкой. – С господином Юэдэ покончено, так что лучше говори прямо. Господин Нянь, если я, как и он, откажу вам, то какие рычаги есть у вашей школы, чтобы надавить на старуху вроде меня?

– Не говорите так, – столь бесцеремонный и равнодушный на черном рынке, с матушкой Юй господин Нянь говорил хоть и не с сердечной теплотой, но почтительно и любезно. – Вы – самая опытная из «особенных» во всем мире, последняя из старой гвардии ведомства Цинпин. Вам лучше прочих известно, как сильно отличались друг от друга обычные люди и «особенные». Много веков назад Владыка людей покорил все четыре стороны света и истребил наших предков, установил тиранию, противную Небу, и отнял принадлежавшую нам силу. Дошло до того, что сейчас наши сородичи считают себя людьми, добровольно ограничивают себя ради рода людского и трудятся на их благо, не жалея сил. Это просто нелепо!

– Что толку говорить о делах давно минувших дней? – возразила матушка Юй. – Баланс сил давным-давно установился, а ведомство Цинпин распустили еще семьсот лет назад. Сейчас «особенные» и обычные люди почти ничем не отличаются друг от друга.

– Потому что запечатана Алая Бездна, – заметил господин Нянь.

– Разве ваша школа способна взрастить человека, который, что говорится, перевернет цянь и кунь[30], как Владыка людей в свое время, и обратит историю вспять?

– Такого нельзя исключать, – спокойно ответил господин Нянь.

– Ха, – усмехнулась матушка Юй, – эта старуха прожила долгую жизнь и многое повидала, но давно мне не доводилось слышать столь дерзких речей.

– Я понимаю, матушка, что с вашим положением вы не хотите рисковать. Сегодня я позволил себе потревожить вас не для того, чтобы вынудить вас выбрать сторону, а лишь чтобы указать вам на еще одну возможность, – господин Нянь медленно продолжил:

– Наше поражение вас не коснется, вы совершенно ничего не потеряете. Но если вдруг нам удастся заново разжечь пламя Чиюань, разве вы не окажетесь тоже в выигрыше?

– Чиюань спит уже три тысячи лет, она уже давно стала потухшим вулканом. Как же вы собираетесь ее разбудить? – язвительно поинтересовалась матушка Юй. – Бомбу на нее сбросите? Не поможет.

– Не думаю, что Чиюань «мертва», – ответил господин Нянь. – Я считаю, что печать на Чиюань – всего лишь рукотворная дамба, если она и была когда-то нерушимой, за три тысячи лет наверняка расшаталась. Вы не замечали, что в последние годы рождаемость «особенных» возросла?

– И что с того? – помолчав, спросила матушка Юй. – Я уже стою одной ногой в могиле, у меня нет того задора, что у вас, молодых, я не хочу связываться с…

– Вам нет и тысячи, – перебил ее господин Нянь. – До Междоусобицы Девяти провинций тысячелетние демоны-яо считались молодыми и полными сил. Если бы не печать на Чиюань, разве приходили бы к вам мысли о смерти в столь юном возрасте?

Эта фраза поразила в сердце матушку Юй – кто же не боится безжалостного течения времени?

Она долго молчала, а потом другим, уже не таким строгим тоном ответила:

– Возможно, я не смогу вам помочь.

Господин Нянь беззвучно рассмеялся.

– В годы Междоусобицы Девяти провинций существовал человекоподобный клан гаошань – «те, кто обитает на вершинах гор». Гаошань превосходили всех остальных в мастерстве литья и ковки, могли сплавить воедино золото и железо, и поговаривали, что клинки их работы обладают собственной душой. Правитель клана гаошань, пытаясь найти защиту от войн и смут тех времен, покорился Владыке людей и отправил к нему на службу собственного приемного сына. Таким образом он надеялся подарить своему клану хоть проблеск надежды, но увы – он не знал, что просит тигра отдать свою шкуру. Владыка людей использовал клан, а затем обратился против них: напал на дворец правителя гаошань, перебил всех до единого гаошаньских воинов и присвоил все их богатства, накопленные за многие поколения. С тех пор клан гаошань исчез со страниц истории.

Матушка Юй прищурилась.

– Клан шаманов, клан гаошань, Темное жертвоприношение… Тем, кто стоит за тобой, действительно многое известно.

– Как я и сказал, у нас есть шанс перевернуть цянь и кунь, – тихо заметил господин Нянь. – До того, как весь клан гаошань был истреблен, тот самый принц-заложник, что находился подле Владыки людей, узнал о готовящемся злодеянии и бежал. Владыка людей бросился в погоню и убил его, но прежде принц успел спрятать часть чудесных мечей, наделенных душами.

– Так вот зачем вам понадобилась я, – покачала головой матушка Юй. – Все так, и ведомство Цинпин многие века искало следы тайника, но оно давным-давно распалось, не найдя ни одного ключа к местонахождению мечей. Если хочешь услышать мое мнение, то…

– Не знаете вы, – заговорил господин Нянь, – но есть тот, кто знает наверняка. Например, сам принц.

Принц клана гаошань? Разве он не умер давным-давно, разве от него не осталась одна окаменелость?

Матушка Юй на миг опешила, но потом ей что-то пришло в голову:

– Постой-ка, ты имеешь в виду…

Понизив голос, господин Нянь продолжил:

– Принц умер с ненавистью в душе и после смерти превратился в жэньмо. Его гробница запечатана, и место его погребения всегда было тайной рода людского, хранившейся глубоко в недрах ведомства Цинпин. Матушка, в ваших руках ведь осело много из его древнего наследия, не так ли?

– Хотите с помощью Темного жертвоприношения призвать гаошаньского принца? – нахмурилась матушка Юй и на миг задумалась. – Посредник в Темном жертвоприношении – то есть тот, кто проводит ритуал, – должен иметь общее происхождение с призываемым-«хозяином». Насколько я знаю, вы провели уже два таких ритуала, но поскольку посредники не очень-то годились для этой роли, призванные жэньмо тоже оказались бесполезными… или, по крайней мере, не такими сильными, какими должны быть жэньмо на пике могущества. В первом ритуале личность «хозяина» была неизвестна, как неизвестно и его происхождение по крови. В качестве посредника вы использовали Би Чуньшэн, которая имела лишь отдаленное отношение к демону-мо и обратилась наполовину, став «человеческой свечой». Для второго ритуала вы не сумели найти потомков шаманов и воспользовались зараженным шаманскими чарами простым смертным. Это уж совсем никуда не годится – хоть одна десятая прижизненной силы у того жэньмо была? Да он даже пикнуть не успел, как Бюро с ним расправилось. И кого вы собираетесь задействовать сейчас, чтобы призвать жэньмо клана гаошань?