Операция "Ловец Теней" (СИ) - Март Артём - Страница 14

Пограничники слушали, не перебивая. Казалось, внимали каждому слову. Наученные армией, они подсознательно почувствовали лидера. А мне это и было нужно.

— Да и второй вариант не лучше, — продолжал я. — Как я уже сказал, Давыдов уже покрыл Лазарева раз, когда мы их задержали. Да и политотдел — гиблое дело. Вакулин там теперь свой. Документ утонет, а Лазарев узнает и будет мстить нам точечно. В общем, это долго и ненадежно.

Я сделал намеренную паузу. Обвел всех присутствующих взглядом. А потом заговорил:

— Есть третий путь. Наблюдать. Фиксировать. Анализировать. Лазарев и Вакулин что-то затевают. Я думаю — это не просто вредный начальник. Нам нужно понять, чего именно они хотят добиться. Тогда мы ударим наверняка, зная их слабое место. А пока — внешне безупречная служба. Никаких глупостей. Помните: Шамабад — это мы. Не дадим им нас расколоть. Возьмем все в свои руки. Ведь мы не мелкие хулиганы. Мы не жалобщики и сутяжники. Мы — пограничники. Так давайте и действовать, как пограничники.

Погранцы молчали. Смотрели на меня широко раскрыв глаза. Все сработало, как я и ожидал. Оставалось сделать последний шаг:

— И сейчас я расскажу вам, братцы, — продолжил я, — как мы с вами будем действовать.

«Совещание» в сушилке закончилось через пятнадцать минут после моего прихода. Пограничники, по одному, по двое, принялись расходиться. Ну, чтобы внимания не привлекать.

Когда мы с Уткиным, Нарывом и Канджиевым поднимались по лестнице, нас вдруг догнал Матузный.

— Слушай, Саша, — начал он с улыбкой, — ну ты, конечно, дал. Я знал, что ты балакать умеешь как надо. Но речь ты толкнул такую, что любой депутат на партсобрании позавидует.

Алим с Нарывом переглянулись. Вася вопросительно приподнял бровь. Я молчал.

— Слушай, а что делать-то будем, когда… — Матузный заговорщически втянул голову в плечи и зыркнул на выход в коридор. Продолжил: — Когда соберем информацию?

— А вот когда соберем, — сказал я, — тогда и решим.

Матузный задумался. Покивал.

— Разумно. Ну лады. Давайте, пойду я, пока Черепанов не просек, что мы тут кучкуемся. Да и наряд у меня скоро. Так что — бывайте!

Когда Матузный обогнал нас и исчез в коридоре, я притормозил остальных:

— Братцы. Есть дело.

Все трое: Алим, Уткин и Нарыв переглянулись. Потом с интересом и некоторым замешательством уставились на меня.

— Слушайте сюда, — я приблизился, положил Уткину и Нарыву руки на плечи. Тогда все вчетвером мы образовали кружок. — Надо бы нам кое за кем тоже проследить.

— За кем это? — удивился Уткин.

— А вот слушай, — я обернулся, глянул, не идет ли кто следом. Никто не шел. — Сейчас все расскажу…

— Значит, что мы имеем? — сказал я и глянул сначала на Матузного, а потом на Нарыва. — Давайте сложим все, что мы узнали.

С момента того самого нашего «совещания» в сушилке прошло семь дней. На протяжении этого времени пограничники больше не собирались. Только несли службу.

И стоит отдать должное — несли справно. Хотя и условия этой службы существенно изменились.

Сегодня, после боевого расчета, я все же позвал парней в сушилку. Но позвал далеко не всех. Нас было шесть человек. Кроме меня пришли еще Нарыв, Матузный, Уткин, Канджиев и Малюга.

— Саша, а ты ж говорил, что что-то придумал, а? — спросил Матузный нетерпеливо. — Сказал…

— Придумал. Но не гони коней, — покачал я головой, а потом подался вперед, оперся о свои колени.

Остальные уселись на лавку рядом или передо мной. Слушали. Ждали.

— Значит, перво-наперво — наряды, — начал я. — Последние четыре дня почти по всему участку мы больше чем в двоем не ходим. Укрупненных нарядов на границу почти не отпускают.

— Но они ж все-таки бывают, не? — удивленно округлил глаза Матузный.

— Бывают, — кивнул Канджиев. — Я, как ты, Саша, и просил, старался запомнить, кто укрупненными нарядами в последнее время ходил. И куда ходил. У меня вот…

Оберегая заживающую руку в гипсе, Алим привстал, достал свернутый тетрадный лист. Стал с трудом его разворачивать, показывая остальным свой корявенький почерк.

— Так, — начал он. — Вчера укрупненный был на правом фланге. Ушли вчетвером. Старшим был Барсуков. Позавчера — Левый фланг у красных камней. Пять человек, рабочая группа, их комнех наш новый вел.

— Под предлогом проверки системы, — вспомнил я. — Да только они с собой групповое оружие брали. Пулемет. Точно не рабочая группа — а настоящая засада.

— Да и проблем с системой в тех местах не было, — сказал Нарыв, — все девять сработок отработали нормально. Я был на пяти.

— И до этого, в среду, — продолжал Алим, вчитываясь в свои записи, — у Белой скалы снова укрупненный. Снова Барсуков старшим ходил. Брали пулемет.

— А! В субботу еще засада была! — вспомнил Нарыв. — Укрупненная. Черепанов вел, но Барсукова все равно в наряд засунули. И застава — вхолостую.

Я задумался. Забавно, но меня в последнее время ставили на участки подальше: то у моста часовым, то у Угры дозором ходить. На два дня уходили мы на Бидо конными. Вчетвером. Все было ясно — Лазарев старается держать меня подальше. Чтоб не отсвечивал.

— Видите закономерность? — спросил я.

— Да, — кивнул Нарыв сурово. — Почти по всему участку ослабили наряды. Но вокруг определенных мест — у Белой скалы и Красных камней — наряды укрупненные. Еще у Волчьего камня усиленным ходят.

— Я был в трех таких, — сказал Малюга, — во всех нам предписали передвигаться строго с соблюдением маскировки.

— Угу… — покивал я. — Почти везде надзор за границей оставили, но именно в этих местах шуруют как надо. Так…

У меня уже были определенные мысли относительно того, что же происходит на заставе. И я почти уверен — мысли эти верные. Лазарев с Вакулиным пришли на заставу не просто так. Они ждут здесь Призраков Пянджа. Ждут, потому что, как мне рассказывал Марджара на Бидо, призраки считают, что капсула, которую спрятал когда-то в Бане Абади, все еще тут, на Шамабаде.

Вот только… Вот только остается вопрос — зачем ослаблять всю охрану границы? Зачем идти на такой рискованный шаг и ставить под удар и без того рискующих пограничников? Ведь «Призраки» и сами прекрасно лезут на нашу территорию. Мы уже пресекли два их проникновения. И я думаю — будут еще.

В общем и целом — методы офицеров казались мне неправильными. Рискованными. Но к этому моменту я ясно понимал — раз они считают именно такие методы оправданными, значит, тому есть причина.

И теперь я должен ее узнать. Ведь рисковать парнями, рисковать Шамабадом только потому, что кто-то решил пойти по легкому пути такой ценой, я не могу. И не стану.

Ну ничего. У меня был план, как можно привлечь внимание Лазарева и Вакулина. Как получить рычаг давления против них.

— Ну, хорошо, узнали мы, как они работают, — сказал Матузный, — ничего хорошего. Ослабление по всему участку. А теперь что? Как работать будем? Какая у тебя идея, Саша, и зачем мы время тянули?

— Идея простая, — пожал я плечами. — Дискредитация.

Малюга с Нарывом и Алимом изобразили удивление. Переглянулись. Вася сидел напротив меня с каменным лицом.

— Дискредитация? — спросил Нарыв. — Это как?

— Смотрите, — начал я, — завтра в четыре утра мне в дозор, на правый фланг. Идем вдвоем с Петренко. В тех местах брод. Пярдж можно перейти совсем легко. План такой — мы с Петренко организуем ложную сработку. Стрельбой и ракетой имитируем нападение на наряд.

Все слушали внимательно. Только Малюга с Матузным переглянулись.

— Дальше — бой и ранение. Все будет выглядеть так, будто на наряд напали душманы. Наряд принял бой, но один из бойцов потерял боеспособность.

— Значит… — Нарыв нахмурился, — ты хочешь таким образом сделать вид что…

— Что методы, которыми работает Лазарев, опасны и неэффективны. Что он непонятно по какой причине ослабил наряды на границе, тем самым усилив риск нападения со стороны духов.