Женщины - Ханна Кристин - Страница 22

— Наконец-то, — сказала Этель, когда Фрэнки вернулась в барак. — Дебютантка и та собирается быстрее.

— Что ты знаешь о дебютантках? — Фрэнки застегнула штаны и зашнуровала кроссовки. Затем взяла ножницы и стала подрезать волосы, которые лезли в глаза. Зеркала в бараке не было, но это даже к лучшему.

Барб подвязала свое короткое афро небольшим платком, потом молча отобрала у Фрэнки ножницы и стала ровнять ей волосы. Фрэнки полностью ей доверилась. Такова была природа их дружбы. Она бы запросто доверила Барб и Этель свою жизнь.

— Пошли, сельская дебютантка, — сказала Барб, бросая ножницы на тумбочку. — Мальчики ждут.

— Мальчики? — Фрэнки сунула в рюкзак сменную одежду, и трое медсестер вышли из барака.

В Тридцать шестом сегодня было удивительно тихо. Обстрелы, конечно, продолжались (за колючей проволокой в джунглях гремели взрывы), но никаких сигналов тревоги. Фрэнки слышала выкрики парней. Они играли в футбол перед пустой сценой.

На вертолетной площадке стоял боевой вертолет — один из тех, на которых летали Морские волки. Медсестры подбежали к открытым дверцам. Из вертолета высунулся пулеметчик и помог им забраться на борт. В последний момент появился Джейми в спортивных шортах и выцветшей футболке «Варлокс» и тоже запрыгнул в кабину.

Пилот показал им большие пальцы и начал взлет. Лопасти закрутились. Прерывистый стук сменился мерным гудением. Вертолет слегка качнулся вперед, и они полетели на небольшой высоте. У открытых дверей рядом с оружием сидели пулеметчики.

Фрэнки приземлилась рядом с Джейми на брезентовое сиденье в задней части салона.

Через открытую дверь она смотрела на меняющиеся пейзажи: белые пляжи, бирюзовую воду, красные грунтовые дороги, что тянулись, словно вены, на юг, к Сайгону. Ближе к столице показалось зеленое полотно джунглей, пронизанное серебряными нитями. Дельта Меконга сверху была похожа на тонкое кружево. Джунгли то и дело озаряли оранжевые вспышки.

Через несколько минут вертолет мягко опустился на ровный, пустой клочок земли.

Пилот заглушил двигатели, снял летный шлем и повернулся к пассажирам:

— Еще одна идеальная посадка от Морского волка. Запишите это в своем дневнике, леди.

— Познакомься, Фрэнки, это Кипарис. Улыбайся, но не верь ни одному его слову. Он возомнил себя Джеймсом Бондом. Вертолеты и самолеты вскружили ему голову. Теперь он думает, что ему подвластно все на свете.

Кипарисом звали высокого худощавого парня с широкими плечами. Густые усы и клочковатая борода придавали его привлекательному лицу залихватский вид. На нем была камуфляжная футболка и короткие плавки. Избавившись от шлема, он тут же нахлобучил поношенную ковбойскую шляпу.

— Это Джеймс Бонд косит под меня, — объявил Кипарис, поглаживая свои неуставные усы. Он был неотразим и прекрасно это понимал. — Здрасьте, мэм.

Фрэнки не смогла устоять перед его южным обаянием и расплылась в улыбке.

— Ну а Кипарис косит под меня, — сказал второй пилот, рыжий жилистый парень с неряшливыми усами. Он улыбнулся Фрэнки и остальным девушкам, показав кривые зубы. — Зовите меня Койот, — и он завыл.

Койот помог девушкам вылезти из вертолета, придержав Фрэнки чуть дольше необходимого. Она чувствовала, как он пожирает ее глазами.

— Добро пожаловать в летний лагерь Морских волков, леди, — сказал он с протяжным техасским говором.

Это было так нелепо и так напоминало о доме, что Фрэнки не смогла удержаться от смеха.

Перед ними лениво текла широкая коричневая река, берег был сплошь заросший, болотистый. Вдалеке за рекой на фоне синего неба угадывался силуэт Сайгона. У берега стоял видавший виды катер, внутри, на переднем сиденье — стрелок с пулеметом, он внимательно отслеживал любое движение на суше, воде и в небе.

Небольшой сухой пятачок у реки превратили в место для пляжной вечеринки. Между двумя бамбуковыми шестами был натянут плакат: «Этель, мы будем скучать». Под ним мужчина в футболке «Роллинг Стоунз» жарил гамбургеры. Из магнитофона, который работал от переносного генератора, несся «Пурпурный туман»[22], достаточно громко, чтобы заглушать отдаленные звуки войны.

Тут собралось человек тридцать: медсестры из Тридцать шестого, Лонг-Бина и Вунгтау, санитары, врачи и медбратья. Фрэнки знала некоторых пилотов, среди которых были Морские волки, и знала почти всех Пончиковых кукол. Когда вышла Этель, все побросали свои дела, захлопали, заулюлюкали.

— Речь, речь, речь! — крикнул кто-то.

— Медсестры не произносят речей, — улыбнулась Этель, — они веселятся!

Толпа разразилась одобрительным воем. Зазвучала «Хорошая любовь»[23], и все начали танцевать.

Этель посмотрела на Кипариса:

— Отличный полет, ковбой.

Он притянул ее к себе. Фрэнки знала, что между ними завязалась крепкая дружба: они оба любили барбекю, танцы в стиле кантри и лошадей.

— Мои мальчики будут скучать по тебе.

— Я всего лишь одна из многих, Кипарис. Барб и Фрэнки уже дышат мне в спину.

Он поцеловал ее в щеку.

— Я рад, что ты уезжаешь из этой дыры, и злюсь, что оставляешь нас здесь.

— Ха. Да вы, Морские волки, готовы были загрызть друг друга за место в отряде. Тебе больше нравится здесь, чем на твоей ферме.

— Ну разве что иногда, — ответил он.

— Да, верно говорят, что лучшие времена — худшие времена, — сказала Этель.

— Еще пара философских сентиментальностей — и меня стошнит прямо на ваши ботинки, — сказала Барб. — Мы притащились сюда не затем, чтобы слушать о ваших чувствах. Мы здесь, чтобы пожелать счастливого пути лучшей, мать ее, медсестре Тридцать шестого госпиталя. И где же бухло?

Койот подскочил к пирамиде из термоящиков, открыл верхний и вытащил четыре холодных пива.

Фрэнки со щелчком открыла банку и отхлебнула. Она хотела сделать еще один глоток, но Этель схватила ее за руку:

— Пойдем, девочка из Калифорнии. — Она протащила Фрэнки через толпу прямо к пришвартованной моторке.

Откуда, черт возьми, тут взялась лодка?

За штурвалом стоял высокий парень с густыми усами, на футболке — эмблема пива. Он приподнял потрепанную ковбойскую шляпу:

— Здрасьте, мэм.

Койот запрыгнул на борт, издал протяжный вой и обнял Фрэнки.

— Что скажешь, Фрэнки Макграт? Ты в игре?

— Ты же знаешь, что да. — Она отхлебнула ледяного пива. В этот жаркий день оно было особенно прекрасно. И когда в последний раз она чувствовала себя такой молодой и свободной?

— У нас доброволец! — сказал Койот, развязывая швартовый канат. — Бродяга, мы готовы.

Парень за штурвалом ухмыльнулся и нажал на газ. Фрэнки воткнулась в Этель, та многозначительно подняла бровь:

— Самое главное правило Вьетнама, Фрэнк?

— Не пить воду?

— Это первое. А второе — не искать приключений.

Катер мчался по воде, разрезая волны, сердце Фрэнки замирало от восторга.

Они замедлили ход. Катер, покачиваясь из стороны в сторону, остановился на середине реки.

Сложив руку козырьком, Койот осмотрел оба берега:

— Все спокойно.

— А чего нам бояться? — спросил Бродяга. Он наклонился и вытащил пару старых деревянных лыж.

Фрэнки рассмеялась.

Затем он достал плавательный пояс, на котором было написано: «Так держать, парни», и протянул его Фрэнки.

Она перестала смеяться.

— Когда я сказала, что в игре…

— Я сразу понял, что ты мой человек. — Койот закурил сигарету и озорно улыбнулся.

— Я… я никогда не каталась на водных лыжах.

— Это несложно. Надевай пояс.

Фрэнки посмотрела на воду. Она слышала истории о раздутых, начиненных взрывчаткой трупах, что плавают в этой коричневой реке. К тому же это тропики. Здесь, наверное, водятся ядовитые змеи и крокодилы. И что насчет чарли? Вдруг они прячутся под водой с растением на голове и ждут, когда глупая американка решит прокатиться на водных лыжах?

Фрэнки сделала глубокий вдох и вспомнила слова Джейми.