На золотом крыльце (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 1

Annotation

Наследник древнего рода? Подающий надежду маг? Золотая молодежь, мажор, принц инкогнито? Да черта с два! Понятия не имею, кто мои родители, чего они от меня ожидают и зачем сначала поселили в дебрях у весьма странных деда с бабой, а потом, когда я не оправдал их черт знает каких надежд - отправили в интернат для таких же никому не нужных недорослей. Хотя чего это я? Надежды всегда одни и те же. Все просто повернуты на магии и только и ждут, как бы их сыночка или дочечка прошли инициацию первого порядка...

На золотом крыльце

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

На золотом крыльце

Глава 1

Две инициации

— Титов, заходи, господин директор тебя ожидает, — наш куратор смотрел в пол.

Пол из себя ничего особенного не представлял: крашеные рыжей краской доски и притом довольно обшарпанные.

— Ударение на второй слог, — сказал я. — ТитОв!

— Поговори тут еще! Давай, Михаил, давай, не ерепенься! — куратор, скорее всего, был неплохим дядькой, но работу он себе выбрал собачью, да и место работы — полный отстой.

Делать было нечего, я отлепился от коридорной стены и шагнул в директорскую приемную. И тяжко вздохнул:

— Я не ерепенюсь! Я не понимаю, в чем смысл.

— Смысл… — вздохнул куратор. — Для тебя имеется вполне конкретный смысл — не помереть здесь, получить диплом и выйти за ворота интерната своими ногами, а не выкатиться в инвалидном кресле!

Я только фыркнул: вот уж чего не будет! Знаю я, зачем меня зовут — из-за драки. Только чего-то я тут Жолнерова с Кулагой не вижу, а начали-то они! А виноват, выходит, я. Несправедливо? Несправедливо. Но всем насрать на справедливость, это я в свои семнадцать осознавал четко.

В директорской приемной было скучно: письменный стол, компьютер, секретарша-эльфийка, вроде бы из галадрим, портрет Государя на стене, стеллаж с папками. Ничего интересного.

— Чего ты там маринуешься? — раздался голос директора из-за открытой внутренней двери. — Проходи сюда, Титов!

— ТитОв! — поправил самую большую шишку в интернате я. — Ударение на второй слог!

Мясистое лицо господина Адодурова, Евдокима Евдокимовича, приобрело угрожающее выражение, и он поднялся из кресла, нависая над столом и свирепо глядя на меня:

— Садись! — ткнул директор пальцем в ряд стульев напротив своего стола.

Я сел и спрятал ноги под стул. А куда мне было их девать? Они у меня — длинные! Не к месту они тут, обстановку портят своим непрезентабельным видом. А обстановка у директора в кабинете, в отличие от приемной, оказалась довольно интересная. Стол палисандрового дерева, глобус Тверди с материками, океанами и всем таким прочим, что полагается глобусу. Большая картина на стене: «Иван IV Грозный венчает своего сына на царство» — репринт с работы Репина, понятно — не подлинник. И книги, много книг в шкафах, за стеклом! Книги я любил, даже очень, и потому принялся разглядывать корешки. «Углук, вождь команчей», «Пятисотлетний капитан», «Одиссея дона Педро Сангре», " Записки о Джозефе Белле"… У него определенно есть литературный вкус!

— Титов! — рявкнул господин директор и хлопнул ладонью по столу. — Хватит уже витать в облаках! Как будешь объяснять свое поведение? Что это вообще такое?

И тут я увидел у него на столе томик «Большой Энциклопедии Государства Российского». Он вроде как спокойно лежал рядом с журналом второй группы и директорским электронным планшетом, и никого не трогал, но, штука была в том, что этим томиком… Ладно, не томиком — томищем, я сорок минут назад выбил зуб Кулаге. Даже на обложке кровища до сих пор виднелась. Ну, а что оставалось делать? Эти четверо мне проходу не давали, решили, что я у них буду кем-то вроде черта, чмырить пытались, втирали постоянно какую-то дичь про то, что я им чего-то там должен, круто встрял, попал на бабки и всякое такое прочее. Так-то мне их угрозы до одного места, но терпеть, когда самое обычное быдло хватает меня за воротник, я не собирался — вот и врезал ему энциклопедией поперек рожи…

— Это четвертый том «Большой Российской Энциклопедии», — пояснил я директору, внутренне холодея от своей наглости. — На букву «Г»!

— Та-а-ак! — поднял бровь он. — Продолжай, Титов. Что там дальше, с этим томом на букву «Г»?

— Гаяскутус! — выпалил я. — Я взял том в библиотеке, чтобы найти гаяскутус!

— Кого-о-о-о? — Адодуров явно заинтересовался, у него даже лицо стало менее красное. — Какой еще гаяскутус?

— Вот, господин директор, и я хотел понять — какой еще гаяскутус! Ну, должен же я знать, что мне угрожают на спине вырезать, верно? — надеюсь, мои слова звучали резонно.

Кому охота, чтобы ему какую-нибудь дичь на спине вырезали? Уж если делать там татуировки, имплантацию или шрамирование — так что-нибудь стильное, в конце концов! Пусть даже и в принудительно-унизительном порядке. Хотя фигу им, а не моя спина. Обойдутся.

— И что, выяснил? — директор сел, открыл том энциклопедии и принялся его листать.

— Ну, вы сейчас и сами можете посмотреть, энциклопедия — вот она. Но я могу сказать! — с готовностью вскочил со стула я. — Я думал, это какой-то узор или орнамент черных уруков, например — убиев или команчей. А оказалось — устрашающее существо из историй о лесорубах Северной Америки. Иногда его описывали как оленя с кроличьими ушами и клыками, а также как гигантскую ящерицу…

— А вот теперь скажи мне, Титов, какого рожна ты про этот свой гаяскутус читаешь на уроке алгебры? — он тоже поднялся с места, снова заполнив собой все пространство. — Как это понимать? Ты осознаешь степень своего хамства? Ко мне уже учителя приходят, говорят на тебя повлиять! Как ты себе представляешь это: за двадцать минут до конца урока достал из рюкзака вот такую огромную книжищу, ляпнул на парту и давай шуршать страницами! Ты бы еще «Квента Сильмариллион» разложил! Что это…

— «Сильмариллион» я уже прочитал, когда мне тринадцать было, а про гаяскутус… — наверное, мне стоило бы заткнуться, но порой всякая дичь лезла из меня, как из рога изобилия, и я ничего не мог с этим поделать.

Директор подошел к открытой двери, шикнул на куратора и эльфийскую секретаршу, которые шушукались меж собой, и закрыл кабинет, отделяя нас от всего остального мира.

— Миша, — сказал он обманчиво добрым голосом. — Почему с тобой так сложно? Посмотри на себя — ты же талантливый парень, умнейший, зачем ты себя гробишь? У тебя вообще есть цель? Ты понимаешь, зачем ты здесь?

Я по его просьбе посмотрел на себя в отражении стеклянной дверцы шкафчика с книгами и увидел там довольно скучного типа: худощавого на вид парня с растрепанными волосами черт знает какого русого оттенка, с обычным, слегка конопатым лицом, в дурацкой интернатской джинсовой куртке и штанах. Разве что глаза у меня от рождения интересные — один зеленый, другой голубой. Но меня они, честно говоря, всегда бесили. Это называется «гетерохромия» и звучит так, как будто я или извращенец, или больной.

Под глазом у меня расплывался шикарный фингал. Выбить кому-то зуб и не получить в ответ, особенно, если их двое, а ты один — это задача для боевого мага. Или — для черного урука. А я ни тем, ни другим не был и никогда не буду.

— Я здесь потому, что у меня инициация первого порядка до сих пор не произошла, — слова вылетали из моего рта с трудом, мне и произносить-то их было противно. — И я не стал магом. Мы тут все — перестарки, не только я. На нас родня почти махнула рукой. Именно поэтому вы всех тут дрючите, именно поэтому вам наплевать на то, что я выбил зуб Кулаге, а они ночью попробуют утопить меня в туалете. Только знаете, что? Не буду я магом. Плевал я на это. Выпустите меня отсюда, а? Просто — выгоните за калитку, вот и все… Можете семье сказать, что я сгорел или помер, тут же такое случается, да? Ничего страшного. Думаю, для них — невелика потеря. Помер какой-то лох, который не выиграл в генетическую или там эфирную лотерею — да и черт с ним! Подумаешь!