Табельный наган с серебряными пулями (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 13

Я посмотрел на лицо человечка, непривычно — для их народца — серьезное. Непохоже…

Пропало свидание.

— Почему вы так решили? На кого-то из ваших сородичей совершено нападение?

Чакли покачал головой:

— Нападение совершено? Нет. Мы нору делали. Нам разрешили, есть бумаги от Моссовета, что нам можно сделать себе нору в Замоскворечье. Чтобы в выставке участвовать. Когда копали — колодец нашли заброшенный. В нем — человек. Мертвый. Голый. На шее дырки. Крови нет. Равк, товарищ агент, точно равк. Сытый.

Упыри, когда голодные, одной кровью не ограничиваются, жрут и мясо. А если только кровь выпил — значит, действительно, сытый, отожравшийся. И тело догадался спрятать, значит, старый, умный кровосос.

Молодые, только что поднявшиеся упыри — они глупые, бестолковые. Ведут себя как пьяный человек, причем крепко так пьяный, когда ноги заплетаются, язык не ворочается, и не соображаешь ничего. Такой упырь тело прятать не станет, просто не догадается, хорошо, если кровь с морды вытрет. Потом, если сразу не поймают, где-то литров после трехсот выпитой кровушки, упырь умнеет до более-менее нормального человеческого соображения. Ну а дальше — больше.

Паршивые дела.

— Сейчас бумаги заполним и покажете тело.

Я достал бланк. Честно говоря, первый раз в жизни нечеловека вижу, не говоря уж о том, чтобы беседы с ним вести… А с другой стороны — такой же гражданин РСФСР, как и любой другой. Только маленький и под землей живет.

— Фамилия, имя?

— Имя, фамилия? Сиркэ Зайков.

— Год рождения?

— Рождения год? 1885.

— Происхождение?

— Происхождение? Из крестьян.

— Род занятий?

— Занятий род? В колхозе работаю. Зайцеводческий колхоз «Новая жизнь».

Тут я карандаш все-таки уронил.

Чакли открыли колхоз, ну надо же!

2

Тело на самом деле было голым. Мужчина, лет сорока-пятидесяти, руки и ноги связаны и притянуты к животу, голова замотана тряпкой, покрытой бурыми пятнами. На шее — две дырки от клыков упыря.

Как на картинке из учебника «Основные виды нечисти», издателя Сытина. Только там крови вокруг побольше и тело в одежде.

— Зачем он его раздел?

— Чтоб опознать не смогли, — качнулся с пятки на носок Чеглок, — Сколько покойнику на вид?

— Недели две лежал, — прикинул я.

— Ну, самое большее — неделю. Все-таки в земле лежал, вот и попахивает. Да даже если и две — не было у нас за последний месяц среди пропавших без вести такого гражданина. Такого возраста всего-то пятеро было, остальные много моложе или старше. Из тех пяти — две женщины, кассир Залогуев, который пропал без вести вместе с деньгами из сейфа, бывший поп Селиверстов, но тот ростом куда как больше, и услужающий из трактира Нечипорук, который по возрасту, росту и бороде как раз подходит, вот только ручки покойного говорят о том, что в трактире он не работал. Мозолистые руки. Крестьянин, судя по всему. Значит, в городе приезжий. Значит, или так уж сильно ему не повезло, что он сразу на упыря наткнулся, или же зверюга нам досталась старая, умная и специально приезжих выслеживавшая. Плюс — тело спрятано. Точно — старый упырюга. Который или в городе недавно, или же тела прячет ловко. Вроде бы… — Чеглок потер пальцем переносицу, — что-то было насчет пропавших крестьян… Гражданин!

Чакли Зайков повернулся к моему начальнику:

— Гражданин? Да, слушаю.

— Почему тело достали?

Труп лежал на небольшой вытоптанной площадке в углу сквера. Неподалеку лежали похожие на здоровенные кротовины кучки земли — следы чаклиных нор.

— Достали тело почему? Так чтобы показать. Колодец глубоко закопан, а нашими ходами вам не пройти.

— Зря. Мы бы уж расстарались, да сверху раскопали. По тому, как тело лежит, да что вместе с ним было сброшено, можно было бы многое узнать…

— Копайте, товарищ агент, — вздохнул чакли, — Там не одно тело лежало.

3

Из колодца достали четырнадцать мертвых тел. Доктор сказал: самый свежий труп — тот, что чакли достали, самый старый, поднятый уже со дна пересохшего колодца — почти полугодовой давности. То есть, убивали их где-то раз в неделю. Все мертвецы — как из-под штампа. Голые, связаны в кули, голова разбита, на шее — упыриный укус.

Чеглок загнал весь отдел в кабинет и, заложив руки за спину, принялся вышагивать туда-сюда. Мы следили за ним глазами.

— Так, — остановился он, — А чего это вы на меня глазеете⁈ Я один должен голову ломать⁇ Балаболкин!

— Я! — подпрыгнул Коля.

— Соображения!

— Ну… упырь, факт.

— Упырь, упырь… Понятно, что не девочка-курсистка. Какой у нас сейчас самый главный вопрос?

— Кто он? — поднял я руку.

— Хороший вопрос. Но не главный. Главное для нас сейчас — понять, по какому принципу он жертв подбирает…

Мне показалось, что Чеглок не столько советуется с нами, сколько рассуждает вслух.

— Жертвы — приезжие. Даже по виду — крестьяне, да и по другим приметам — тоже. Как он их выбирает? По улицам ходит?

— Может, на вокзале встречает? — предположил Хороненко.

— А потом что? Сразу в горло?

— Нет…

— В укромное место заманивает. Как?

— Женщина, — неожиданно сказал Коля. Посмотрел на нас и, оживленно размахивая руками, продолжил развивать тему, — Женщина-упырь. Сил у нее поболе, чем у нормального мужика, подходит к мужичку, подмигивает, мол, пойдем, развлечемся. Уходят куда-нибудь в уголок, а там она его — рраз!

— Что «раз», Коля? — вздохнул Чеглок, — Их всех сначала ударом по затылку глушили. Ты попробуй человека обнять, да по затылку врезать, так чтобы оглоушить. И не кулаком, а чем-то вроде доски. Удар шел плоским предметом, судя по следам.

— Может, это… — потер ладони Хороненко, — Людей поспрошать?

— Поспрошать… Своей головы на плечах уже нет? Думайте, думайте! Кто еще имеет что сказать?

Все задумались, только сам Чеглок мерно ходил из угла в угол. У меня была одна мысль, но, так как пришла она в голову после того, как я вспомнил повесть про Шерлока Холмса «Этюд в багровых тонах», то мысль начала казаться слишком уж книжной и не имеющей отношения к жизни.

— Ну, — остановился возле меня начальник, — Чего молчишь, Степан? По лицу вижу, что-то сказать хочешь?

Эх, была не была…

— Может, упырь — извозчик?

Против моего ожидания, никто не засмеялся. Напротив.

— Точно! — хлопнул себя по коленке Хороненко, — Голова, Степка! Ведь верно — как он мертвых к колодцу тому таскал? Не по улице же. И чужого извозчика нанимать, мол, помоги труп отвезти, тоже не станешь…

Чеглок остановился, призадумавшись:

— Мысль хорошая… Еще какие-нибудь признаки того, что наш упырюга — извозчик, есть?

Я пожал плечами. Тот признак, что был у меня, озвучил Хороненко.

— Есть, — подскочил Коля, — Есть! Увязка тел. Так извозчики багаж пакуют. Грузчики, правда, тоже так делают…

— Грузчики… грузчик по городу куль с телом не понесет, верно… — продолжал размышлять начальник отдела, — А извозчику проще — подъехал, подтащил, скинул, прикопал. Похоже — извозчик… Еще? — требовательно прищелкнул он пальцами.

Глухо кашлянул Цюрупа:

— Овес. Когда мешки с голов снимали, в одном несколько зерен овса лежало.

— Значит, извозчик, — взмахнул руками Хороненко, — Точно, извозчик! На вокзале подъехал, в коляску посадил…

— Крестьянина? — поморщился Чеглок.

— Кре… А, ну да. Крестьянину на извозчике дороговато кататься. Не сядет.

— Сядет-сядет, — Чеглок заухмылялся, судя по всему, у него в голове уже сложилась полная картина, — Зачем крестьянин в Москву приезжает? Ну?

— На работу…

— Еще?

— Купить что-нибудь.

— Например?

— Ну…

— Например, коня! — Чеглок хлопнул в ладоши, — Не на вокзале он жертв подбирает. На конной площади! Трется среди людей, выбирает приезжего, который коня купить хочет, договаривается. Если вдруг окажется, что тот не один приехал — упырь ломит цену, чтоб от продажи отказаться. Если же приезжий — один, едут на квартиру, деньги передать, да покупку обмыть. Пока жертва за столом сидит — упырь сзади подходит, по затылку глушит, связывает и кровь выпивает. Потом тело связывает, рогожей какой накрывает — и к колодцу. Скорее всего, уже ночью. Ночью у упырей и сил побольше и случайных глаз вокруг поменьше. Итак, рабочая версия у нас есть. Проверяем извозчиков.