Источник света - Ольховская Влада - Страница 10

Он не хотел дарить Екатерине ложную надежду, он и сам пока не мог обещать, получится ли у него что-то изменить. Но она не ждала обещаний, пламя в ее взгляде требовало действия, этим она и спасалась, Екатерина пережила слишком много неудач, чтобы искренне верить в лучшее.

Но и провал Николай не считал неизбежным, иначе не согласился бы на это задание. Сегодня он убедился, что Екатерина не безумна, преступление действительно произошло. И теперь ему предстояло проверить, что он способен сделать.

Сад был великолепен – идеальное сочетание красоты природы и мастерства человека. Старые ивы и туи служили естественным забором, обозначающим границу впечатляюще просторного участка. Сразу за воротами вились три аллеи: липовая вела к зоне барбекю, яблоневая – к маленькому искусственному пруду, а еловая – к дому, именно она, центральная, круглый год оставалась зеленой и круглый год дарила аромат свежести. Среди стволов приютились цветы, будто взошедшие сами собой, а на самом деле наверняка потребовавшие серьезных усилий садовника – чтобы не мешать друг другу и оставаться безупречными.

Казалось, что не сад служит украшением дома, а дом смиренно вписывается в гармонию сада, чтобы не отвлекать внимание, не резать естественные линии и не привносить слишком ярких цветов в естественный пейзаж. Двухэтажный коттедж цвета топленого молока прильнул к деревьям, застенчиво затаился за ними, лишь изредка сияя лучами солнца, отраженными окнами и пойманными в островерхую стеклянную оранжерею, пристроенную к одной из стен. Там, в оранжерее, сад выживал даже в сезон холодов, бросая зиме вызов тропическими растениями… Там и умерли хозяева дома.

Но здесь, в окружении летнего тепла, среди умиротворения природы, думать о смерти не хотелось. Все равно придется, Матвей знал об этом, однако позволил себе небольшую паузу. Он подошел к пруду, прикрыл глаза, поднимая лицо к солнцу. Он чувствовал тепло лучей на коже, вдыхал медовый аромат близких цветов, слушал плеск воды. Сейчас не было необходимости отвлекаться от этого, осмотр дома все равно ничего бы не дал, там не осталось следов преступления… Если преступление вообще было.

По кратким данным, собранным полицией, Матвей предположил бы, что скорее не было. В доме жила семейная пара, обоим шестьдесят пять. Жена давно страдала от неизлечимой болезни, это знали все. Когда в начале месяца дочь не смогла с ними связаться, никто особо не обеспокоился: они часто оставляли телефоны без внимания, когда гуляли в саду или отдыхали в оранжерее. Но вскоре выяснилось, что на сей раз оранжерею они не покинут: там, среди цветов, в двух плетеных креслах дочь и нашла их тела.

Жена погибла от передозировки обезболивающих препаратов, муж – от отравления газом, пущенным в тесную и душную оранжерею явно добровольно. Записки не было, однако и на постороннее присутствие ничто не указывало: ценности остались на своих местах, на телах погибших не было следов борьбы. Судя по позам, они даже держались за руки перед смертью. Вроде как тихий уход, трагедия, но без криминала…

Форсов и не заинтересовался бы таким делом, однако его попросили. Какая-то знакомая погибшей пары сумела выйти на Веру. Она доказывала, что Валентина и Анатолий Шевис не могли покончить с собой ни при каких обстоятельствах. Да, Валентина была неизлечимо больна. Она не рассказывала подробностей, но и не скрывала этот факт. Однако люди, которые хорошо ее знали, не сомневались: она будет бороться. А даже если бы силы начали ее покидать, муж бы ее поддержал, он бы не стал сдаваться вместе с ней!

Впрочем, дети погибших версию с самоубийством все-таки приняли, они как раз на расследовании не настаивали. Матвей допускал, что и неугомонную подругу можно не слушать: она не была по-настоящему близка с супругами Шевис. Но то, что его все-таки отправили проводить проверку, Матвея не раздражало, работа есть работа.

Встретиться с ним согласилась та самая дочь, которая первой заметила неладное – Лина. Именно она теснее всего общалась с родителями в последние годы их жизни, старшие дети обзавелись своими семьями и жили в других городах.

Они должны были пересечься здесь, чтобы Матвей заодно осмотрел дом. И вот теперь Лина опаздывала, то ли случайно, то ли хотела так наказать профайлера, который влез не в свое дело. И снова он не собирался беситься, он ушел вглубь сада, чтобы хоть ненадолго отстраниться от привычного ритма – небольшая медитация, от которой хуже точно не будет.

Довести сеанс до конца ему не удалось, отвлек звонок телефона. На экране высветился номер Таисы, и это было несколько необычно: она получила задание раньше Матвея… Хотя там и задание было простое, возможно, она уже закончила. Так или иначе, трудностей не предвиделось, и если они все-таки появились, ситуация сложнее, чем они предполагали. А если не появились, зачем вообще звонить?

Гадать Матвей не собирался, он просто принял вызов.

– Слушаю.

– Привет, это я… Ты ведь сейчас, вроде бы, не занят? Вера говорила, что тебе не подобрали задание…

Три странности сразу. Первое – она представилась, хотя ей наверняка известно, что номер у него сохранен. Второе – Таиса многословна, почему-то не переходит сразу к сути. Третье – голос звучит отвлеченно, пусть и не испуганно. Похоже, даже в момент разговора с Матвеем размышляет Таиса о чем-то другом.

Матвей как раз светские беседы вести не собирался:

– Что случилось?

– Так ты в городе или нет? Я думала: может, заеду…

– Я не в городе, сегодня получил задание, но, как видишь, я на связи.

– Да тут не срочно… Не хочу тебя отвлекать, это вообще не по работе, так, кое о чем личном посоветоваться хотела… Не важно, извини, что побеспокоила…

Такой расклад Матвея не устраивал, настороженность уже кольнула и отпускать не собиралась. Он готов был настаивать на продолжении разговора, но тут на дорожке появилась Лина Шевис, махавшая ему с таким усердием, будто они сейчас находились на восточном базаре и рисковали потерять друг друга в толпе.

Поэтому разговор с Таисой все-таки пришлось свернуть, и ее голос затих, а беспокойство, принесенное им, осталось. Это не означало, что Матвей готов был метаться, он умел отстраняться от собственных проблем и сосредотачиваться только на работе. Пока все шло к тому, что с делом Шевисов удастся покончить быстро, тогда можно и Таисой заняться.

Лина оказалась невысокой, полной, хоть и не страдающей от явного лишнего веса. Ей эта полнота даже шла – в сочетании с круглыми голубыми глазами и заплетенными в косу русыми волосами она создавала образ классической русской красавицы прошлых лет. Хотя рядом с Матвеем из-за разницы в росте Лина казалась ребенком, и он уже смирился с тем, что после долгого разговора с такой собеседницей боль в шее вряд ли отступит до конца дня.

Лина улыбалась ему, она подготовилась к встрече, выглядела опрятно, накрасилась, и все равно Матвей без труда распознал, что до этого она долго плакала – даже теперь, когда после смерти ее родителей прошло немало времени. Она не изображала горе, она действительно проживала его.

– Это ведь вы тот консультант полиции, с которым меня просили встретиться? – уточнила Лина. – Или так, или я оказалась в дальней части сада с двухметровым маньяком, а мне бы не хотелось…

Гарик на его месте ляпнул бы что-нибудь вроде «И никому бы не хотелось, кроме маньяка!», Матвей же предпочитал не острить рядом с местом смерти, он подтвердил:

– Да, я из полиции. Спасибо, что так быстро согласились на встречу.

– Выбор у меня был скорее символический, – развела руками Лина.

– Что вы имеете в виду?

– Ой, да перестаньте… Если полиция рассматривает это дело, значит, допускает, что это было убийство. А при убийстве кто единственная заинтересованная сторона? Мы, их дети, только мы получили от этого выгоду – мы же наследники!

Лина изо всех старалась казаться циничной, но у нее просто не получилось: она сорвалась, слезы снова хлынули из глаз, она поспешила достать из сумки бумажный платок. Матвей не стал ни утешать ее, ни упрекать, он просто дал ей время успокоиться, пока они неспешно направлялись к дому.