Приключения рождественского пудинга - Кристи Агата - Страница 15

Пуаро и не собирался говорить ничего подобного. Лорд Чаттертон, помимо того, что был пэром и время от времени произносил в палате лордов невероятно скучные речи, являлся абсолютно пустым местом. А вот леди Чаттертон была одним из ярчайших украшений того, что Пуаро называл le hauté monde[36]. Все, что бы она ни говорила или ни делала, попадало на первые полосы газет. Она была умна, красива, оригинальна и обладала жизненной энергией, достаточной для того, чтобы отправить ракету на Луну.

Леди Чаттертон повторила:

– Вы мне нужны. Просто подкрутите слегка ваши очаровательные усы и приезжайте.

Конечно, все было не так просто. Сначала Пуаро надо было тщательно одеться. До усов дело дошло в самый последний момент, после чего он выехал.

Дверь очаровательного дома леди Чаттертон на Шеритон-стрит была широко распахнута, и на улицу доносился шум, напоминающий шум животных, поднявших мятеж в зоологическом саду. Леди Чаттертон, которая в тот момент одновременно развлекала двух послов, международного игрока в регби и американского евангелистского священника, практически отбросила их в сторону, принимая во внимание ту скорость, с которой она оказалась возле Пуаро.

– Месье Пуаро, как я рада видеть вас!.. Нет, не пейте этот противный мартини. У меня есть для вас кое-что – некий сироп, который шейхи пьют в Марокко. Он в моей комнатке наверху.

Она стала подниматься по лестнице, и сыщик последовал за ней. Остановившись, леди Чаттертон бросила ему через плечо:

– Я не стала отменять этот коктейль, потому что мне совершенно необходимо, чтобы никто не догадался, что здесь происходит нечто особенное. Слугам обещаны приличные бонусы, если ничто не выйдет за пределы этого дома. В конце концов, мало кому захочется, чтобы его дом осаждали репортеры. А бедняжке уже пришлось через столько пройти…

Леди Чаттертон не остановилась на площадке второго этажа – вместо этого она стала подниматься выше. Задыхающийся и слегка сбитый с толку Пуаро следовал за ней.

Остановившись, леди Чаттертон бросила быстрый взгляд вниз сквозь перила, а затем распахнула дверь, воскликнув:

– Он приехал, Маргарита! Приехал! Вот он!

Она с триумфальным видом сделала шаг в сторону, чтобы дать Пуаро войти, а потом поспешно представила ему находившуюся в комнате женщину.

– Это Маргарита Клэйтон. Она мой очень, очень близкий друг. И вы ей поможете, не так ли? Маргарита, это тот самый изумительный Эркюль Пуаро. Он сделает все, что ты попросишь, я правильно говорю, дорогой месье Пуаро?

И не дожидаясь ответа, в котором она, очевидно была уверена заранее (не зря же она всю свою жизнь прожила избалованной красавицей), она быстро вышла из комнаты и стала спускаться по ступенькам, довольно опрометчиво заметив на прощание: «Мне придется вернуться к этим ужасным людям…»

Женщина, сидевшая возле окна, встала и подошла к Пуаро. Он узнал бы ее, даже если б леди Чаттертон не назвала ее имени. Детектив смотрел на этот широкий, очень широкий лоб, на темные волосы, расходившиеся как два крыла, и на серые, широко расставленные глаза. На ней было матово-черное узкое платье с высокой линией шеи, которое только подчеркивало красоту ее тела и белизну кожи, напоминавшей по цвету магнолию. Лицо скорее необычное, чем красивое – одно из тех лиц со странными пропорциями, которые попадаются на картинах итальянских примитивистов. Ее окружала атмосфера средневековой простоты – какой-то странной чистоты, которая, как показалось Пуаро, была гораздо более сногсшибательна, чем любая чувственная утонченность. Заговорила она почти с детской прямотой, глядя на сыщика серьезно и вопросительно:

– Эбби сказала, что вы мне поможете…

Несколько мгновений Пуаро стоял абсолютно неподвижно, внимательно изучая свою собеседницу. И в этом не было никакого недостатка воспитания. Скорее это напоминало тщательный, но доброжелательный осмотр, которому известный врач подвергает своего нового пациента.

– А вы уверены, мадам, – сказал он наконец, – что я могу вам помочь?

Женщина слегка покраснела.

– Я вас не понимаю.

– Что же вы хотите, чтобы я сделал для вас, мадам?

– А, – казалось, что она удивлена. – Я подумала… что вы знаете, кто я?

– Я знаю, кто вы. Ваш муж был убит – зарезан, а майора Рича арестовали по обвинению в его убийстве.

Миссис Клэйтон покраснела еще больше.

– Майор Рич не убивал моего мужа.

– Почему? – последовал мгновенный вопрос Пуаро.

– Я… простите? – Женщина непонимающе смотрела на него.

– Я озадачил вас, потому что не спросил то, что спрашивали все – полиция, адвокаты: «Как майор Рич убил Арнольда Клэйтона?» Я спросил прямо противоположное: «Почему, мадам, вы уверены, что майор Рич не убивал вашего мужа?»

– Потому что, – миссис Клэйтон на секунду запнулась, – потому что я слишком хорошо знаю майора Рича.

– Вы слишком хорошо знаете майора Рича… – повторил Пуаро ровным голосом. Помолчав, резко спросил: – А насколько хорошо?

Догадалась ли она, что он от нее хочет, детектив так и не смог понять.

«Вот передо мной стоит женщина, – подумал он про себя, – или феноменальной простоты или невероятного хитроумия… Наверное, многие люди пытались понять, какая же миссис Клэйтон на самом деле».

– Насколько хорошо?… – Женщина с сомнением посмотрела на него. – Лет пять, может быть, или шесть.

– Я не совсем это имел в виду. Вы должны понять, мадам, что я вынужден задавать вам нескромные вопросы. Возможно, вы будете отвечать мне правду, возможно, будете лгать. Для женщины иногда бывает очень важно солгать. Она ведь должна защищать себя, а ложь – это хорошее оружие. Но есть три человека, которым женщина всегда должна говорить правду, мадам. Ее священник, ее парикмахер и ее частный детектив, если она ему, конечно, доверяет. Вы мне доверяете, мадам?

Маргарита Клэйтон глубоко вздохнула.

– Да, – сказала она. – Доверяю. – А потом добавила: – У меня нет другого выхода.

– В таком случае – отлично. Что же вы хотите, чтобы я для вас сделал, – нашел убийцу вашего мужа?

– Наверное, да.

– Но это не самое главное. Вы скорее, хотите, чтобы я отвел подозрения от майора Рича?

Маргарита быстро кивнула – с благодарностью.

– Только это, и больше ничего?

Пуаро заранее знал, что этот вопрос можно было бы не задавать. Маргарита Клэйтон была женщиной, которая могла думать только о чем-то одном.

– Итак, – сказал он, – вернемся к нашим нескромным вопросам. Вы с майором Ричем любовники?

– Если вы говорите об отношениях, то нет.

– Но он был в вас влюблен?

– Да.

– А вы – вы были в него влюблены?

– Думаю, да.

– Но вы в этом не уверены?

– Сейчас – уверена.

– Ага! Значит, вы не любили своего мужа?

– Нет, не любила.

– Как вы просто ответили… Большинство женщин на вашем месте стали бы долго объяснять, какие чувства они испытывали. Как долго вы были замужем?

– Одиннадцать лет.

– А вы можете рассказать мне немного о вашем муже? Что за человек он был?

Маргарита нахмурилась.

– Это непросто. Я действительно не знаю, что за человек был Арнольд. Очень неразговорчивый – и очень закрытый. Никогда нельзя было понять, о чем он думает. Без сомнения, он был умен – все говорили, что он человек выдающийся; я имею в виду, в том, что касалось его работы. Но он, как бы это сказать, никогда не раскрывался.

– Он вас любил?

– О да. Наверняка. Иначе он не смирился бы… – Неожиданно она замолчала.

– Не смирился бы с присутствием другого мужчины? Вы это хотели сказать? Он вас ревновал?

– Наверняка, – вновь повторила Маргарита, а потом, как бы почувствовав, что эта фраза нуждается в пояснении, продолжила: – Иногда он молчал целыми днями…

Пуаро задумчиво кивнул.

– Насилие – оно вошло в вашу жизнь. Вы впервые с ним сталкиваетесь?

– С насилием? – Маргарита нахмурилась, а потом залилась краской. – Я… вы, наверное, о том бедном мальчике, который застрелился?