Сирийский рубеж 2 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 36

— Верно мыслите, товарищ майор. Как раз таки там и были эти спящие ячейки. Нас ждали, — согласился генерал.

Во как! Получается, мы бы всё равно попали под обстрел. Но рядом с рекой было больше возможности отбиться. Всё же сопки, расщелины и пространство открытое.

На базе в Хмеймиме встречали нас гораздо более организованно, чем на двух других сегодняшних аэродромах. И стоянка была отдельная, и делегация в готовности. Даже трап подали к Ту-134, на котором генерал полетит в Дамаск.

— Артек, 202-й, группой выключение. Спасибо за управление! — поблагодарил я группу руководства.

— И вам не болеть! — ответил мне бессменный РП Шохин.

Я снял шлем, но пока выйти не получиться. Чагаев стоял у входа в кабину и о чём-то общался со своими помощниками.

— Ладно. Не отвлекайте меня, — отмахнулся генерал и заглянул к нам. — Майор Клюковкин, лично предоставите мне список личного состава, выполнявших сегодня задачу по нашей задаче. Рапорт можете писать прямо на моё имя, ясно?

— Так точно, — ответил я.

Чагаев протянул мне руку и крепко пожал.

— Спасибо. Удачи, майор!

До конца дня я не рассказал о случившемся только начальнику столовой. Естественно, что всех интересовало, как отреагировал генерал, что он говорил и какие награды обещал.

Тобольский предположил, что теперь я буду штатным лётчиком у командующего. Возможно, скоро мне скажут перебазироваться в Дамаск, чтобы оттуда осуществлять перевозки столь высоких начальников.

Но на следующий день, кроме как очередного вызова к командиру полка, ничего меня не ожидало. К этому времени на базе вновь появился Чагаев с инспекцией. Ходил, смотрел и снова ходил. Как будто за одну ночь база построится.

Леонид Викторович ждал меня на своём командном пункте, где были уже и готовый рапорт на имя командующего.

Когда я вошёл в помещение КП, Бунтов с порога протянул мне рапорт и начал надевать куртку от комбинезона.

— Мы куда-то идём уже? — спросил я.

— Да. У командующего теперь появился штаб в Хмеймиме. Пока только палаточный. Он сказал, что ему комфортнее среди своих больше, чем в «синем доме» в Дамаске.

— Надо понимать. Этот дом уже однажды взрывали, — ответил я.

Бунтов удивился.

— Только не говори, что ты и там успел засветиться.

— Расскажу по дороге, — улыбнулся я.

Через десять минут мы стояли рядом с палаткой, в которой разместился Чагаев. Нас пустили к нему не сразу, а только после личного распоряжения генерала.

Войдя внутрь, мы обнаружили генерала за изучением карты с несколькими офицерами.

— Товарищ командующий… — начал докладывать Бунтов, но Чагаев его остановил.

— Вижу. Рапорт принесли? — спросил генерал.

— Так точно, — достал из красной папки бумагу Леонид Викторович.

Чагаев дал команду всем выйти на перерыв, оставив меня и Бунтова. Как только мы остались втроём, генерал надел очки и принялся читать рапорт.

— Иннокентий Джонридович… с ума сойти. Это твой говорливый правак? — спросил у меня Чагаев.

Бунтов напрягся. Наверное, подумал, что генерал сейчас будет за что-то ругать Кешу.

— Так точно. Ситуация была такая, что он решил выговориться.

— Да. Ситуация была непростая, — ответил Чагаев. — Леонид Викторович, за исключением майора Клюковкина, все офицеры в этом списке должны быть представлены к орденам Красной Звезды. В ближайшее время. Вопросы?

— Никак нет, — ответил Бунтов.

— А сейчас дайте мне поговорить с Александром Александровичем, — сказал генерал.

Бунтов вышел, оставив меня и Чагаевым вдвоём.

Глава 19

Генерал отклонился на спинку стула, не сводя с меня сурового взгляда. Его усы слегка вздрагивали при каждом дуновении воздуха от вентилятора, вращающегося в разные стороны. Он сверлил меня глазами, осматривая с ног до головы.

И вся эта немая сцена была под аккомпанемент сухого звука от портсигара, который Василий Трофимович вращал пальцами и постукивал им по столу.

— Курить будешь? — спросил Чагаев, предлагая мне папиросу.

— Нет, спасибо. Не курю.

— Да. Я и забыл уже, — убрал Василий Трофимович портсигар в сторону.

Тон его голоса был спокойный. В наш с ним последний личный разговор в кабинете начальника Центра в Торске он был более раздражён. В то время мы как раз расстались с Кристиной, и он пытался меня заставить к ней вернуться.

Чагаев встал со своего места и, сложив руки за спиной, направился ко мне.

— Вчера мы могли с тобой погибнуть. Ты это понимаешь? — задал мне вопрос генерал, подойдя ближе и… приобнял за плечи.

Быстро мы с Чагаевым сократили дистанцию.

— Предельно чётко и ясно, товарищ генерал армии, — ответил я.

— Давай без официоза. Сейчас я для тебя Василий Трофимович.

— Понял.

Генерал отошёл от меня и направился к карте. Затем к сейфу и небольшому шкафу в углу палатки. Похоже он пытался подобрать какие-то слова, но пока я не мог понять его задумку.

— Знаю, что ты — человек понимающий, — продолжил разговор Чагаев, поправляя усы.

— Проницательный, Василий Трофимович.

— Пускай. Ещё ты умный и рассудительный, — продолжил меня нахваливать генерал.

— Это всё подготовка и опыт.

— А ещё ты невыносимо упёртый.

— Я бы сказал — целеустремлённый.

Генерал фыркнул, а затем улыбнулся.

— Ну и так можно сказать. Для молодых лётчиков — ты пример храбрости и доблести. И это в твои-то годы!

Какую-то интересную тактику по задабриванию меня выбрал генерал. В прошлый раз «бил кнутом». Видимо, сейчас будет «пряник».

— Рад стараться, Василий Трофимович.

— И это хорошо, — улыбнулся генерал и вернулся за стол.

Василий Трофимович открыл красную папку и достал несколько бумаг.

— Мы поговорили с командованием Ограниченного контингента. Хватит с тебя медалей и орденов. Ты будешь представлен к званию Героя Советского Союза.

Я сглотнул ком в горле. Такими словами и обещаниями не бросаются. И судя по тому, что у генерала в руках напечатанное представление и характеристики, он не шутит.

— И этому званию ты соответствуешь полностью. Так что, поздравляю с заслуженной наградой, — протянул мне руку генерал, и я её пожал.

Звезда Героя — высшая степень отличия в Советском Союзе. К такому званию идут годами.

А тут Василий Трофимович меня поздравляет, будто сейчас достанет из стола коробку с наградой.

— Спасибо, но я ещё ничего не получил, — ответил я.

Генерал по-прежнему не отпускал мою руку, крепко её сжимая. В очередной раз он показывает свою силу.

Чувствую, что есть нестыковки во всей этой сцене с наградой. Вернее, уже прям «воняет» подвохом.

— Согласен. Ещё не получил, но обязательно получишь. Из рук генерального секретаря и в самом Кремле, — мило улыбнулся Василий Трофимович и закончил рукопожатие.

— Благодарю за доверие.

Чагаев достал из стола коньяк. Наверняка для особых гостей держал.

— Теперь давай отметим и можешь идти собираться домой. Вечером самолёт из Дамаска в Москву. Полетишь на нём…

Что и требовалось доказать! Ждал я, когда выплывет наружу истинная причина всех этих обнимашек, рукопожатий и милых улыбок.

— Виноват, товарищ генерал армии, но я не закончил работу здесь. Точнее, ещё и не начинал работать по основному направлению.

— Ничего. Другие за тебя поработают. А ты домой, — махнул рукой Чагаев и вновь попытался налить мне благородного напитка.

— Товарищ командующий, домой убывать мне рано. Тем более без приказа об отмене основной задачи…

Генерал начал уже сердиться. Он выдохнул так громко, будто стравил давление в тормозах.

— Значит, будет приказ. Скоро. Задним числом. Поменяют состав этой… вашей группы «Конус». Ты летишь домой, и тебя там не только награда в Кремле ждёт.

Знаю на кого он намекает. Ох и не собирается сдаваться мой несостоявшийся тестюшка!

— Мы с вами уже говорили по поводу Кристины. Я своего решения не меняю.