Сирийский рубеж 2 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 14

Но тут же меня кто-то подставил из коллег, чей-то голос донёсся из комнаты.

— Размер третий. «Булочки» ровные, упругие, а голос такой, что у меня «готовность номер один» была твёрже камня!

Тося прищурилась и с укором посмотрела на меня.

— Вот, а я о чём тебе и говорю — озабоченные!

— Тося, так это ж он про несение боевого дежурства. А ты сразу ниже пояса думаешь, — улыбнулся я, и мы вошли в комнату.

В этот момент история о третьем размере и «готовности номер один» обрела и рассказчика. Им оказался Иннокентий Джонридович. Видимо, под воздействием сильнодействующего «зелья» у Петрова язык развязался.

— Я её взял и как… эм… ну, обнял, короче, — оборвал рассказ Кеша, когда увидел, что я не один.

В комнате стало тихо. Не каждый день на сабантуй приходит дама.

— Прошу жаловать. Любить не обязательно, — сказал я и представил Антонину.

Тося покраснела, но тут же слово взял Занин.

— Товарищи, ещё один орденоносец за нашим столом, — сказал Занин, указывая на Белецкую.

Все и так знали Тосю, но лишняя порция аплодисментов в её честь была, кстати. Антонина хоть немного приободрилась.

Я отодвинул стул, приглашая Тосю сесть рядом со мной, а Лагойко организовал стакан с прозрачным напитком.

— Антонина Степановна, где ваш орден? — шепнул я.

— Вот он. Я его с собой ношу. Такая ценность!

Оказалось, что ещё никто так и не обмыл награду. Все ждали нас.

— Сан Саныч, ты у нас командир, направленец, маяк и вообще ровный парень со всех сторон. Тебе и первую скрипку играть, — объявил Олег Печка, которому место за нашим столом было застолблено изначально, как и любому из самолётчиков.

— Только побыстрее, а то я уже тоже прямой… ик, — добавил Валера Зотов, который «слегка» не рассчитал свои силы и уже начал входить в состояние качки.

Я прокашлялся и встал. Долго обдумывать, что говорить не собирался. Решил делать, как и положено в Советской Армии.

— Представляюсь по случаю получения звания Героя Республики. Указ президента САР от 31 мая 1984 года за номером 88, — громко произнёс я, читая грамоту с текстом указа.

Свой орден я опустил в стакан и залпом выпил.

— Браво! А теперь? — спросил Занин.

— Продолжаем. Следующий по списку, — сказал я.

Когда очередь дошла до Тоси, все напряглись. Белецкая покраснела, но поднялась на ноги.

— Девочке нальём чуть меньше, — предложил Лагойко и никто не был против.

— Так-так, вы краёв не видите, Алексей? — возмутилась Тося, указывая на стакан.

— О-о-о! — прокатилось по комнате.

Вот это заявочка от Тоси!

— Антонина Степановна, прозрачная жидкость хоть и разбавленная, но шарашит в голову не слабее ПТУРа, — шепнул я.

— В курсе. Порядок нужно соблюдать. Мне, как и всем, — настояла Тося.

Лагойко взглянул на меня, ожидая одобрения. Но тут мои полномочия не котировались. Пришлось Алексею наливать ей, как и остальным.

Антонина аккуратно положила на стол коробку с орденом. Момент становился всё напряжённее с каждой секундой. Тося медленно достала красивую награду в виде восьмиконечной звезды.

Орденская лента была тёмно-синего цвета с тремя белыми полосками. Взявшись за колодку, Белецкая медленно опустила орден в стакан.

— Всё же правильно делаю? — посмотрела она на меня.

— Да. Только представиться не забудь, прежде чем выпить, — ответил я.

Тося кивнула, да как выпила стакан залпом. У многих чуть челюсть не отвисла. Я и сам был шокирован, что эта девушка так может.

— Вух, — выдохнула Тося, улыбнулась и вытащила орден из стакана.

В комнате по-прежнему была тишина, нарушаемая только кашлем Иннокентия. Он слегка подавился маринованным огурцом.

— Ой, я ж представиться забыла. Ещё наливай…

— Нет! — хором ответили все и громко зааплодировали.

В адрес Тоси раздались комплименты.

— Молодец!

— Круто!

— Мужик!

Однако, похоже, мне не придётся тащить Антонину в медпункт. Пока вечер продолжался, Тосе становилось всё веселее и веселее. Она стала более разговорчивее, но это было вполне ожидаемо. Зато послушали её «фронтовые» воспоминания.

— Вот вижу, что живой. В крови, но дышит всё равно. Артерия перебита, я сама вся в его крови. Во рту привкус смеси соли и песка. И обед уже наружу просится…

Мужики, как и я, слушали внимательно. У военных медиков служба явно несладкая. Никто, кроме них не сможет спасти раненого бойца. Порой такие чудеса творят наследники Пирогова, что диву даёшься. Так что эмоции Тоси понятны.

Через час Кеша подсел ближе ко мне и к Тосе.

— Ребят, я тут сказать хотел. Зря я так на тебя, Тонь, бузил. Не подумавши, — начал извиняться Иннокентий.

Тося не сразу всё поняла, но приняла извинения Кеши.

— Я ж думал, что ты всем всё рассказала, — продолжил Петров.

— Что именно? — удивилась Тося.

— Ну, про нас и наш секрет.

Тут уже я чуть не поперхнулся. Это ж на что такое намекает Иннокентий⁈ Пришлось нам выйти на свежий воздух. У здания высотки спор между Тосей и Кешей продолжился.

— Саныч, у нас с Тосей есть секрет. Командир, ты только не переживай. У меня всё было под контролем. Меры предосторожности я всегда предпринимал.

У меня уже начала планка опускаться, от такого заявления. И главное, что Тося молчит.

— Говори уже, как есть, — сказал я.

— Саныч! Брат мой!

— Да что-то я уже сомневаюсь, — поправил я Петрова.

— Это я должен был тебе сказать. Мы с тобой, как одно целое. Я… да я за тебя последнюю рубашку отдам.

— Да не стоит на такие жертвы идти, — отмахнулся я. — Говори уже, Кеш. Я спокоен.

Петров переглянулся с Тосей, глубоко вздохнул и приготовился сказать что-то важное.

— У меня проблемы со зрением.

Ну, об этом я и без Иннокентия знал. Похоже, что именно об этом он мне тут пытался сказать. Но как-то уж слишком завуалировано.

— Какие? — спросил я.

Тут мне Кеша всё и рассказал. И про глаз, и про договор с Тосей, чтобы она никому не рассказывала, и про то, что он на неё обиделся. Подумал, что Антонина рассказала всем.

— С чего ты так решил, не понимаю, — развёл руками я.

Тося пыталась вмешаться, но я ей не давал. А то и правда скажет, что мне рассказала. Весь спор заново начнём.

— Ну, тогда я спокоен. Тебе Сан Саныч, я эту тайну доверить могу, — произнёс Кеша и крепко меня обнял.

Как только все проявления «любви и нежности» ко мне были завершены, Иннокентий отправился в здание, продолжать банкет. Я же предложил Тоси пройтись.

— Ты меня, наверное, в медпункт проводи. Не хочу объясняться с девчонками, где я «набралась», — сказала Антонина и обвила меня за руку, прислонив голову к плечу. — Луна сегодня красивая, и небо такое звёздное.

— Согласен, — сказал я, взглянув в небо.

Шли медленно, не спеша и молча. Не знаю, о чём думала Тося, но мне хотелось бы прояснить один момент.

— Что у тебя с замполитом?

Белецкая сбилась с шага и остановилась. Свет от фонаря на нас не попадал, поэтому я не мог разглядеть её выражение лица.

— Ты что, ревнуешь? — спросила Тося.

— Что у тебя за привычка отвечать вопросом на вопрос?

— Да ты ревнуешь! — воскликнула Антонина и от души ударила меня в грудь. Не со зла, а как бы между прочим, только вот она перебрала со спиртным и плохо себя контролировала. — Поделом тебе! Почувствуй то же, что и я, когда ты был с Кристиной. Хотя… нет, у тебя не получится. Ведь у меня ничего нет с Мельниковым. И не было. Нравлюсь я ему. Конфеты пару раз подарил. На этом всё. С чего ты вообще взял, что у меня кто-то есть?

— Раз спросил, значит, ходят слухи.

— Ааа… я поняла! Ты обо мне интересовался. Следишь за мной? Информацию собираешь, на руках носишь. Хм, что же это может быть… — Белецкую понесло.

Она всю дорогу до медпункта не переставала смеяться и выводить меня на эмоции. Тот факт, что я не отвечал на вопросы, её только больше подначивал.

У входа в медпункт, я остановился и развернул к себе Антонину. Не мешкая, поцеловал, остановив весь поток слов.