Вернись и начни сначала (СИ) - Медведева Марина - Страница 35

— Почему ты меня ненавидишь? – пискнул он. А мне захотелось убежать и спрятаться от этого кошмара.

Я зажмурилась, глубоко вдохнула. Так нельзя. Не время паниковать. Нужно прийти в себя. Ивана забрали, Жасмин мертва, а рядом стоит убийца. Огромным усилием воли я собралась с духом, подняла глаза и тихо сказала:

— Давай войдем в комнату и положим Жасмин на кровать. А потом нужно убрать, вытереть кровь. И ее нужно похоронить. Она не должна лежать здесь в таком виде.

Он кивнул. Я осторожно, стараясь не ступить в кровь, прошла вперед, оглядела комнату и достала из-под стола пластмассовое ведро. Протянула Курту.

— Принеси воды. Нужно вымыть ее и переодеть в чистую одежду.

Он ушел, а я опустилась на стул и закрыла лицо руками. В голове билась мысль: как я могла проглядеть в нем признаки сдерживаемой агрессии? Почему он выплеснул эту агрессию на Жасмин?

Курт вернулся, и мы принялись за уборку. Видя, как он старательно вытирает кровь, я спросила:

— Как она умерла? Расскажи мне.

Он бросил на меня затравленный взгляд и заговорил:

— Той ночью я видел вас. Ты была с ним, и он обнимал тебя за плечи. Мне хотелось догнать вас и оторвать тебя от него. Ты отказалась просто поужинать со мной, а ему отдалась, как блудливая сучка.

Он тяжело дышал, его лицо исказилось обидой и гневом. И он впервые говорил мне «ты», будто его ужасный поступок стер все мыслимые границы между нами.

— Вы ушли и пришла она. И у нее в руках были МОИ розы. Те, что я подарил тебе. А ты запросто отдала их этой наркоманке. Я хотел забрать у нее розы, а она стала насмехаться надо мной, будто я – ничто, пустое место и ничего для тебя не значу. Ее слова обжигали меня словно скорпионье жало. Я попытался вырвать цветы из ее рук, она меня толкнула, я разозлился и с силой отшвырнул ее от себя. Она грохнулась о косяк и рухнула на пол. Я не сразу понял, что она мертва. И крови поначалу было немного. Стоял и ждал, что она очнется, но она лежала и лежала. И глядела своими страшными черными глазами. И тогда я понял. Когда она упала, розы высыпались из ее рук. Я поднял их и разбросал над ней. Мне не жаль. Она сама виновата.

Я со страхом и ужасом слушала его мрачную исповедь и не знала, что делать. В Трущобах не было полиции и привычные законы не работали. Правда, на улицах изредка появлялись патрульные, но я не хотела обращаться к ним и заявлять на Курта. Тогда мне и самой не скрыться.

Мы обмыли тело Жасмин и положили на кровать. Я хотела закрыть ее мертвые глаза, переодеть ее, сложить на груди руки, но тело уже застыло. Тогда я просто набросила на нее покрывало. Сверху положила букет засохших цветов.

Курту после его признания будто полегчало. Он деловито вытирал пол. Вынес воду и вернулся с пустым ведром.

— Договорись, чтобы ее похоронили. У Жасмин есть сестра, сообщи ей, — сказала я, достала из кармана двести долларов и протянула ему. – Это деньги на похороны, все, что у меня есть.

Он взял деньги, кивнул и собрался уходить. Я остановила его:

— У тебя есть бензин?

Он кивнул:

— На днях купил у Аарона две канистры.

— Я пойду к машине, а ты принесешь мне канистру бензина.

Я бросила на неподвижное тело Жасмин последний взгляд, выключила свет, вышла и прикрыла дверь.

Прошла в свою квартиру, собрала немногие вещи, книги, сложила в спортивную сумку и повесила на плечо. Больше я сюда не вернусь.

Когда я спустилась на стоянку, Курт уже залил бензин в бак моего «форда» и ждал меня.

— Аня, куда вы едете? – он пришел в себя и снова говорил мне «вы».

— В бар к Джо, — ответила я, бросила сумку на заднее сидение и села за руль.

Когда выезжала со стоянки, видела в зеркале его одинокую фигуру. Он стоял и смотрел мне вслед. Странно, что теперь он не вызывал во мне чувства гнева или злости. Смерть Жасмин расстроила меня, но вокруг творилось столько зла, что я не знала, как долго продлится моя собственная жизнь. Если то, что я задумала, не удастся, вскоре я тоже буду мертва.

Глава семнадцатая. Сара

Сара Прешис пылала гневом. Вот уже несколько месяцев, как она в Трущобах, и до сих пор не нашла, где изгои прячут машину.

Поначалу, когда Сара узнала о машине времени, она решила, что это – ложь, выдумка с целью развести на деньги. Но ее информатор из Трущоб — изворотливый Аарон Фейт настаивал, что все — правда. О машине он узнал от некоей Терезы Уильямс. Саре это имя ни о чем не говорило, но, когда Фейт упомянул, что Тереза – подружка Ивана Быкова, она решила навести справки. Сара знала, что Иван до войны окончил колледж и работал инженером—конструктором. Но его работа была столь далека от квантовой физики, что заподозрить его в создании машины времени было глупо.

Она принялась искать дальше и узнала, что семь лет назад в Институте экспериментальной физики Хоупфул-Сити работал некий Сэмюэль Воткин. Его научные разработки в области квантовой механики считались передовыми, революционными. Он проводил эксперименты с перемещением частиц во времени и трудился над созданием устройства, способного отправить в прошлое не только частицы, но и предметы макромира. Потом в институте случился пожар, лаборатория сгорела, а прототип устройства исчез вместе с профессором Воткиным. С тех пор он числился в розыске. За семь лет его труп так и не нашли, значит, профессор, как и другие пропавшие без вести, вполне мог прятаться в Трущобах. Иван тоже жил в Трущобах. Сара свела между собой две нити и предположила, что они могут знать друг друга.

Поэтому она сразу, как попала в Трущобы, начала разыскивать Сэмюэля Воткина и Ивана Быкова. И если о первом никто ничего не знал, и даже пронырливый Аарон Фейт не смог отыскать ни малейших следов пребывания здесь профессора Воткина, то Иван оставил в Трущобах ощутимый след. Он часто появлялся в баре у хорошо знакомого Саре Джо Бернштайна и, по слухам, встречался с некоей Аней Дивинской, которая тоже числилась в розыске.

Когда Сара узнала, что Аня – та самая девка из библиотеки, где они искали Ивана, она грязно выругалась. Знала бы раньше – поднажала на нее как следует. Между тем люди Эла выяснили, где живет новая пассия Ивана, и установили наблюдение за домом. Пока, наконец, не захлопнули мышеловку.

Теперь Сара жадно разглядывала ссутулившегося Ивана, прикованного наручниками к железному стулу. С их предыдущей встречи прошло уже пять лет, а у нее до сих пор перед глазами стояло его гневное лицо, а в голове будто отпечатались его последние жестокие слова. Она стиснула зубы.

— Знаешь, ты постарел. Мешки под глазами, морщины. Время не пощадило тебя, Иван.

Он усмехнулся:

— Время не смягчило твой острый язык, Сара. Все такая же язва, как прежде. Но, должен сказать, выглядишь ты потрясающе.

Сару сжала губы, тяжело вздохнула. Они молча смотрели друг на друга. Внезапно она сказала:

— Помнишь тот день в парке Освобождения пять лет назад? Ты сказал, что дороже меня у тебя никого нет.

— Помню, — нахмурился Иван. – Тогда я любил тебя.

— Так почему не остался со мной? – крикнула она. Ее лицо исказилось гневом. – Бросил одну, беременную твоим ребенком?

— Ты была беременна? – его глаза расширились. – Почему не сказала?

— После твоей гневной отповеди? Когда ты заявил, что мы слишком разные и не способны быть вместе из-за моей работы на Буллсмита, и пожелал мне удачной карьеры? – Сара сделала паузу – отдышаться. – Ты все орал и орал, и у меня просто не было шанса сказать о ребенке. А потом взял и ушел.

— Прости меня, — нахмурился Иван. – Если бы я только знал.

Сара тяжело дышала. Обида и боль нахлынули вновь, будто все было только вчера. Будто и не было этих пяти лет.

— У меня не было денег – Буллсмит тогда платил гроши. Не было родных. Я была одна. Мне пришлось сделать аборт, и с тех пор я не могу иметь детей. А мне так хотелось семью!

— Понимаю, — его сочувствующий взгляд еще больше распалил Сару.

— Понимаешь? Это все, что ты можешь сказать? – она разразилась диким смехом. – Ты вырос в семье, у тебя были родители. Над тобой не издевались, ты был окружен заботой и любовью родных. Я же всегда мечтала о настоящей семье. О ребенке. А ты безжалостно вырвал мечту из моих рук, разрушил мою жизнь.