Вернись и начни сначала (СИ) - Медведева Марина - Страница 34

Он говорил, а я думала: сколько нас, сломленных, раненых, утративших надежду на счастье? Что принесла в наши жизни Межконтинентальная война, развязанная политиками Штатов ради высоких идеалов и лучшей жизни? Мой дядя погиб в первый же год войны. Захваченный общим патриотическим всплеском, ушел добровольцем и подорвался на мине спустя месяц, как попал на фронт. Отец так и не простил своего младшего брата. В семье хотели, чтобы Роберт стал адвокатом. Он учился в Гарварде, его ждали успех и благосостояние. Война изменила все.

— Когда я приехал в Хоупфул-Сити пять лет назад, — продолжил Иван, — мне сразу пришел вызов в нейроцентр.

— Но ты, конечно, туда не пошел, — улыбнулась я.

— Еще чего! – усмехнулся Иван. – Собрал свои немногие пожитки и уехал в Трущобы. А здесь встретил Сэма, и все закрутилось.

— Знаешь, — его лицо вдруг просветлело. — Там, где я сейчас, хорошие, правильные люди. Они тоже многое пережили. Знают, что такое настоящая боль и даже смерть. Но сами никогда не причиняли зла. Мы целыми сутками живем и работаем вместе, бок о бок. Я их очень люблю. Не раздумывая, отдам за них жизнь. Впрочем, я не слишком ценил свою жизнь. Пока не встретил тебя, Аня.

Мы остановились, и наши лица, освещенные фонариками, устремились друг к другу.

— Я чувствую то же самое, — тихо сказала я. – До того, как встретила тебя, я хотела лишь одного – соединиться с Димкой. А теперь появилось еще одно желание: быть с тобой.

Мы помолчали. Иван заговорил первым:

— Расскажи мне, как найти тебя в прошлом. Когда прыгну в следующий раз, постараюсь быстрее закончить с Буллсмитом и разыщу тебя. Расскажу про Димку, чтобы ты могла его уберечь.

Я рассказала, а он запомнил. Мы обнялись и некоторое время шли молча. Я думала о том, что нас ждет. Если все изменится, я не вспомню Ивана, а он не будет знать обо мне. В другом мире наши жизни были слишком далеки друг от друга. Как параллельные миры, которые никогда не пересекаются друг с другом.

— Давай, пока мы здесь, не будем расставаться ни на минуту, — хрипло сказал Иван.

Я кивнула и сильнее прижалась к его плечу.

Когда мы пришли в школу, я первым делом спросила о Жасмин.

— Она не вышла на работу. Вот уже два дня, как ее никто не видел.

В глазах Эльзы Тейт читалась тревога. Она хорошо относилась к Жасмин и сейчас переживала: не случилось ли чего.

— Вдруг она простыла и осталась дома? – неуверенно предположила я. Жасмин, несмотря на свое трудное прошлое, обладала хорошим здоровьем. Я никогда не видела ее простуженной.

Я пообещала Эльзе, что как только закончу дела в библиотеке, сразу отправлюсь к Жасмин, и она ушла немного успокоенная.

В библиотеке я достала из шкафа толстенную кипу старых газет, разделила ее на две части. Одну протянула Ивану, другую взяла себе. Пять часов мы усиленно корпели над пожелтевшими страницами, выискивали подробности биографии Буллсмита в попытках отыскать тонкую ниточку, ведущую к его прошлой жизни.

— Нашел! – вскрикнул Иван и протянул мне газету семилетней давности с крупным фото в полстраницы. Я прочитала: «Известный политик, ветеран и почетный гражданин Хоупфул-Сити Гордон Буллсмит сегодня выдает замуж единственную дочь Патрицию Буллсмит за миллиардера Джона Войковича. Торжество состоится 17 сентября сего года в отеле «Маджестик» в час пополудни. Вход строго по приглашениям».

— Разве не жестоко убить его на свадьбе собственной дочери? – я снова усомнилась в гуманности наших намерений.

— Какая разница, в какой момент его не станет? – ответил Иван. – Буллсмит – негодяй, погубивший миллионы сограждан. Если я должен убить его на свадьбе дочери – так тому и быть. И я не стану колебаться, увидев его в смокинге среди разряженных гостей.

Я вздохнула и, скрепя сердце, согласилась с его решением. Газетную страницу с важными данными о дате и месте события убрала во внутренний карман куртки.

Когда мы вышли из школы и повернули на одну из боковых улиц, уже стемнело. Идти предстояло недолго, и я отлично знала дорогу, поэтому мы не стали зажигать фонарики. Снег, выпавший в день нашей предыдущей прогулки, уже обледенел и покрылся серой грязью и мусором. Улица, по которой мы шли, была густо застроена кирпичными домами, большая часть которых благополучно пережила войну. Здесь повсюду жили люди, и нам по пути часто попадались припозднившиеся изгои. Их темные фигуры выныривали из подъездов, проносились мимо, не удостоив нас взглядом. Все спешили и в темное время суток старались не задерживаться на улицах, опасались попасться на глаза и под пули членов местных банд, которые с заходом солнца выходили наружу, чтобы творить свои страшные дела.

Девятиэтажный блок, где мы жили, стоял на пустыре среди груды развалин. Когда мы с Иваном подошли ближе, в темном небе из-за облаков выплыл холодный диск луны и осветил все вокруг бледным приглушенным светом.

— Прячься, — рявкнул вдруг Иван и толкнул меня за торчащий из руин кусок плиты. Мы бросились в укрытие и сразу услышали голос. Громкий, отчетливый, будто кто-то использовал громкоговоритель.

— Выходите с поднятыми руками! – я округлила глаза, ибо голос был женский. И, кажется, я уже слышала его раньше.

— Сара? – нахмурился Иван и быстро выглянул из-за плиты.

— Иван, мне нужно с тобой поговорить. Бросай пистолет и выходи.

— Разве так встречаются после долгой разлуки? –крикнул в ответ Иван.

— Я искала встречи с тобой. Спрашивала о тебе Джо. Но ты не пожелал увидеться со мной. Выйдешь сам – мои люди тебя не тронут.

Иван повернулся ко мне и тихо сказал:

— Аня, я пойду к ним, а ты уходи. Тебя они не тронут. Переночуй у Жасмин, а завтра утром возвращайся на Конечную. Только убедись, что за тобой нет слежки.

— Что будет с тобой? – я силилась удержаться от слез.

— Сара меня не тронет. У нас общее прошлое, мы вместе воевали. Я поговорю с ней и вернусь на Конечную.

— А если не вернешься? Они опасны. Эл и так точит на тебя зуб. Он тебя не отпустит.

Он стиснул мои плечи, поцеловал так крепко, что у меня сердце провалилось в пятки, а потом улыбнулся, достал пистолет и швырнул его в сторону Сары.

— Я всегда возвращаюсь.

И, едва я успела ответить, он уже встал, поднял руки и направился к ним.

— Я сдаюсь при условии, что вы отпустите Аню.

— Она нам без надобности, — фыркнула Сара в громкоговоритель. – Слышишь, книжная мышь, убирайся!

От страха за Ивана я не могла сдвинуться с места. Он шел к ним, а я сидела, словно мертвая, и каждую секунду ждала, что раздастся выстрел.

Выстрела не было, и несколько минут спустя я услышала шум моторов, визг колесных шин, а потом все затихло. Я медленно поднялась и побрела к нашему блоку. На душе было пусто, словно меня выпотрошили и выбросили на мороз.

***

Я приблизилась к квартире Жасмин и негромко постучала в железную дверь. Может она заболела, не может встать?

— Жасмин, это я, Аня! – крикнула я в надежде, что она услышит.

Прислушалась – из-за двери не доносилось ни звука. Я дернула за ручку, и внезапно дверь открылась. Меня сковал липкий страх. В нашем блоке двери всегда держали закрытыми. Я с опаской вошла и замерла на пороге.

На полу в луже крови лежала Жасмин. Ее кудрявые волосы рассыпались вокруг головы и уже пропитались малиновой кровью, лицо с широко распахнутыми глазами смотрело вверх. Кто-то разбросал по телу Жасмин увядшие желтые розы. В комнате горел свет, а в приоткрытое окно дул холодный ветер. От жуткого зрелища у меня затряслись руки. Я вцепилась в косяк двери и не знала, что делать дальше.

За спиной в коридоре послышались шаги. Я медленно обернулась. Ко мне приближался Курт.

— Жасмин умерла, — прошептала я. – Ее больше нет.

— Знаю, — ровным голосом ответил Курт. – Это я ее убил.

Казалось, я сошла с ума. Не может быть! Жасмин мертва, лежит под покрывалом из роз, а рядом стоит мой пациент и признается в убийстве.

— Аня, я не хотел ее убивать, — Курт подошел ближе и дотронулся до моего плеча. Я в ужасе дернулась, отстранилась.