Ковчег Времени, или Большой побег Рафала из Когда-то в Сейчас через Тогда — и обратно - Щигельский Марцин - Страница 15

Глава 7

Когда я открываю глаза, в яме уже немного светлее, чем раньше. Свет просачивается между досками, в нем кружатся пылинки. Здесь душно, одежда прилипает к спине. Я осторожно поворачиваю голову и смотрю на Стеллу. Она сидит, откинув голову назад, рот приоткрыт. Я слышу, что она дышит, но все же мне как-то не по себе.

— Стелла! — тихонько говорю я. — Ты спишь?

Она сразу же просыпается. Первым делом тревожно смотрит на доски, заслоняющие вход. Затем, уже немного спокойнее — на меня.

— Ты поспал?

Я киваю. Стелла снимает с меня шапку и внимательно осматривает ожоги. Потом кладет мне руку на лоб.

— Ты как себя чувствуешь?

— Не очень.

— Да уж вижу. У тебя жар, — с беспокойством вздыхает она. — Погоди.

Стелла на четвереньках подползает к доскам, отодвигает одну и выглядывает наружу. Я жмурюсь — свет бьет в глаза.

— Все в порядке, — говорит она. — Надо идти.

— Здесь кто-то живет? — спрашиваю я, разглядывая укрытие изнутри.

В глубине, под стеной, стоят несколько пустых ящиков и помятое ведро. На земле лежит рассыпанная охапка соломы, куски картона и старое драное одеяло.

— Иногда, — отвечает Стелла.

— А кто?

— Разные люди.

— Которые сбежали из Квартала?

— Да.

Мы выходим из укрытия. Стелла помогает мне отряхнуть одежду и привести себя в порядок. Мы забираем с собой букет гортензий, которые сегодня, к сожалению, уже не так хороши, как вчера. Переходим маленькую площадку со сценой; сбоку, за аллеей, течет ручей. На воде покачивается утка, которая при виде нас неторопливо уплывает. Мы умываемся. Ручей холодный. Я бы напился из него, но вода какая-то зеленая и странно пахнет.

— Ну и что мне с тобой делать? — размышляет Стелла. — Я думала спрятать тебя на день-два на огородах за парком, но боюсь, что ты совсем разболеешься.

— А та женщина на Гоцлаве, к которой я долг жен прийти? — вспоминаю я.

— Наверно, не получится. Мне надо пойти проверить.

— Я с тобой.

— Нет, слишком рискованно. Что же мне с тобой делать?

— Может, я вернусь к Дедушке? — с надеждой предлагаю я.

Стелла молчит, мы медленно идем по аллее между деревьями. Еще совсем рано — солнце только что взошло, небо отливает розовым. Вдруг девушка ускоряет шаг.

— Сейчас купим чего-нибудь поесть, — говорит она, — а потом пойдем в зоопарк.

— Ой, правда? Я никогда не был в зоопарке! — радуюсь я.

В зоопарках живут разные звери — львы, тигры, жирафы, — как в Африке. И слоны! В нашем вот живет Дюжина, это слониха, которая родилась прямо здесь, в Варшаве. Она — знаменитость, потому что до нее в зоологических садах всего мира родилось только одиннадцать слонов. Они очень плохо размножаются в неволе. У пани Анели была открытка с фотографией Дюжины и ее мамы Каси!

Мы выходим из парка. На Тарговой Стелла покупает молоко, немного мармелада в бумажной обертке, булочки и целую буханку хлеба, круглую, с золотистой корочкой. Она совсем непохожа на хлеб из Квартала. И булки тоже другие — наши умещались в ладони, а эти большие, как блюдца.

Идем по широкой улице. Она немного напоминает вчерашнюю Маршалковскую, но здесь больше разных маленьких магазинчиков. Продавцы только начали открывать ставни и отпирать решетки. Посередине улицы едет трамвай; мальчишки, которые висят сзади на «колбасе», вытягивают шею и что-то кричат. Дома высокие, на окнах занавески, горшки с цветами. Кто-то играет на пианино. Неужели это тот же самый город, в котором я живу всю жизнь?

Дорога долгая. При виде морлоков мы останавливаемся перед витринами или прячемся в арках. Стелла выбрасывает букет — цветы завяли, голубые лепестки висят как тряпочки.

— Надо было вчера положить их в ручей, — говорит она. — Плохо дело.

Мне жалко цветов. Я отламываю кусок веточки и прячу в карман.

— Далеко еще до зоопарка?

— Нет, недалеко. Мы уже почти на месте. Вон, видишь? — Стелла показывает на густые деревья за перекрестком.

— Это зоопарк?

— Почти.

Мы идем по краю парка. На скамейках сидят люди, много женщин с колясками. Некоторые читают книги, едят бутерброды и пирожные. Вот так просто сидят и едят, будто и нет никаких морлоков. A-а, вспоминаю я, это же страна элоев, а элои именно так и живут — как ни в чем не бывало, делают вид, что морлоков нет…

Мы переходим через улицу, за которой тянется забор из металлических прутьев. В некоторых местах они выломаны, дырки заделаны досками. Не слышно ни львов, ни слонов.

— Я никогда не был в зоопарке, — повторяю я.

Стелла останавливается у забора, украдкой оглядывается по сторонам, потом отодвигает одну из досок и быстрым кивком указывает мне на пролом между прутьями. Я пролезаю внутрь, а за мной — Стелла.

Мы в зоопарке! Хотя ни клеток, ни вольеров со зверями не видно. Здесь много кустов и деревьев, высокая трава.

— Идем. — Стелла пробирается между зарослями, я стараюсь как можно тише следовать за ней. — Погоди!

Мы замираем за кустом. Слышны голоса: разговаривают две женщины.

— Столько протащила это ведро и буквально в двух шагах от двери оторвалась ручка! — жалуется одна. — На дне только полчашки осталось.

— А откуда вы несли воду? — спрашивает вторая.

— А вон, от рва.

— От тюленей? Есть ведь колонка, она ближе. Пойдемте, я покажу.

Голоса удаляются.

— Кто это был? — шепчу я.

— Огородницы.

— Это как? — удивляюсь я.

— Теперь здесь огороды.

Огороды? Но почему в зоопарке? Где все звери? Мы пробираемся под деревьями, доходим до большой, современной виллы. Огромные прямоугольные окна, светлые стены.

— Подожди тут, ладно? — говорит Стелла.

— Ты куда?

— Они часто помогают. Может, получится спрятать тебя здесь.

— Они? Какие еще «они»?

Но Стелла уже на аллее между деревьями. Спокойно подходит к вилле, оглядывается по сторонам. Наконец поднимается на низкое крыльцо и стучит. Долгое время ничего не происходит, затем двери приоткрываются. Отсюда не видно, с кем разговаривает Стелла. Ноги у меня словно из ваты. Почему я так устал? Вроде и наелся, да и путь, который мы сегодня прошли, был совсем не долгий.

Двери закрываются. Стелла нерешительно застывает на крыльце, думает. Потом возвращается ко мне.

— Ну что? — спрашиваю я.

— Все не слава богу, — вздыхает Стелла.

— Что не так?

— Она больна.

— Да кто «она»-то? — Я начинаю слегка злиться, потому что ничего не понимаю.

— Директриса зоопарка. Она болеет, лежит в постели. Кухарка сказала — воспаление суставов. Не захотела меня впускать.

— А зачем тебе надо к директрисе? За пропуском? Но мы ведь и так уже вошли, — пожимаю плечами я. — Пойдем, посмотрим на львов.

Стелла не слушает. Она стоит, задумавшись, прислонясь к стволу дерева.

— Мне холодно, — говорю я, потому что снова начало знобить.

— У тебя жар, — отвечает Стелла. — Я надеюсь, что это обычная простуда. Ты должен остаться здесь.

— Где? — изумляюсь я. — Здесь, под деревом?

— Нет. В зоопарке.

— Но меня же выгонят, когда будут закрывать. — Я чувствую, что вот-вот расплачусь.

— Не будут тут ничего закрывать. Зоопарк стоит пустой, зверей в нем уже нет.

— А где они?

— Их вывезли.

— И Дюжину тоже?

— Да.

— Куда? В Африку?

— Нет. В Германию. Сразу же, как началась оккупация.

— И что здесь теперь?

— Огороды. Какой-то питомник, может, лисий. Ничего особенного. — Стелла пожимает плечами. — Иногда люди приходят сюда погулять. Но клетки и вольеры остались. Большая их часть разрушена, внутри легко спрятаться. Здесь часто прячутся наши.

— Те, что сбежали из Квартала?

— Нам надо в укрытие. — Стелла задирает голову и смотрит на небо. — Солнце стоит высоко. Наверно, уже за полдень перевалило.

Мы выходим из кустов на аллею. Здесь попадаются обгорелые деревья, много следов бомбежек. Бомбили в начале войны, когда морлоки завоевывали город, до того как увезти Дюжину и всех остальных. Что тогда творилось со зверями? Должно быть, они ужасно боялись, потому что не понимали, что происходит. Я тоже не понимал, но рядом был дед, который смешил меня и не давал бояться.