Седьмой царевич 3 (СИ) - Шаман Иван - Страница 14

Серп сносит головы сразу троим, они пытаются сбежать, пытаются сдаться. Ну уж нет. Никаких вторых шансов. Длань обрушивается на пытающихся отползти по второму этажу, а затем скидывает их вниз. Одного из террористов кидает мне прямо под ноги, и я ударом пятки вбиваю ему отстегнувшееся забрало в лицо. Перехватываю автомат, вырываю из ослабших рук и добиваю.

После опустевшего магазина террористов остаётся меньше десятка. Они попрятались по углам, держат заложников и что-то орут. В зал со всех сторон врываются люди в форме и тоже что-то кричат, но я никого не слышу, мне плевать на голоса этих мошек. Серп. У прикрывшегося телом девушки урода слетает башка.

Длань. Группа спецов, пытающихся преградить мне дорогу, отлетает в сторону, и я хладнокровно, единственным точным выстрелом, сношу голову спрятавшемуся за парнем террористу. Один бросает оружие, поднимает руки вверх, и они падают вместе с отсечённой головой.

Последний с криком поднимает автомат и зажимает спуск, водя стволом из стороны в сторону, но ни одна из пуль не отдаляется больше чем на метр. Четыре длани надёжно держат их в коробке, моя и ещё троих одарённых, наконец они очнулись. А этому… Я позволяю своему символу сорваться, влетев в мужчину и две гигантские золотые ладони схлёбываются, оставляя на месте террориста только кровавую лепёшку.

Я поворачиваюсь, держа наготове законченный Серп.

Кто все эти люди? Почему они смотрят на меня как на чудовище? Почему поднимают оружие? Как они смеют поднимать оружие на МЕНЯ?

— Всем опустить стволы! Всем немедленно! — это не мой крик, это орёт Лебедь, вбегая в зал и маша руками. Он встаёт прямо передо мной, и в его взгляде я читаю страх, но ещё и решимость. Точно. Генерал. И он готов пойти на всё, лишь бы остановить кровавую мясорубку.

— С дороги, — буркнул я, и он тут же убрался в сторону, а я подошёл к дёргающемуся в предсмертных конвульсиях телу. — Зачем?

— Ты мой братишка, — хрипло ответил Александр, глупо улыбаясь. — Непутёвый…

— Сам-то… — вздрогнув, от неожиданной теплоты пробормотал я. Неожиданно в голову хлынули воспоминания, десятки чужих, но от этого не менее острых образов. Как старший брат защищал младшего после смерти матери, как, будучи детьми, Иван тянулся за ним и пытался подражать во всём, Александр же поддерживал и учил.

Твою же мать. Как так вышло⁈ Почему сейчас⁈ Почему холодный и собранный старший брат оказался самым близким человеком? Почему они рассорились?

— Прости, за всё, — проговорил я, понимая, что тому не протянуть и минуты.

— И ты… — в последний раз выдохнул цесаревич, и глаза его потеряли фокус и блеск разума. А спустя несколько секунд я прикрыл их ладонью.

— Вы знали, — повернулся я к Лебедю, и мужчина, старше моего нынешнего тела на сорок лет, отшатнулся под тяжёлым взглядом.

— Прошу, не здесь, — быстро проговорил генерал. — Мы не думали…

— Вы допустили эту бойню, — сказал я и раздражённо смахнул что-то тёплое и липкое, текущее по брови. Кровь? Когда я успел пораниться? Может…

— Всем сесть, немедленно, для вашей же безопасности, — раздалось от входа, и, обернувшись, я увидел женщину, заканчивающую гигантскую спираль. Нет-нет-нет! Не сейчас!

На плечи обрушилась непереносимая тяжесть. Веки потянуло вниз, будто к ним были привязаны пудовые гири. Но я продержался дольше, чем все в зале. Даже чем сама начертатель, рухнувшая на пол без сознания. И даже успел посмотреть в глаза вошедшему в зал Императору, который сложил руки за спиной и смотрел на меня со сжатыми в линию губами.

— Ну поздравляю… второй, — с мрачной решимостью проговорил он, и в этот момент меня окончательно вырубило.

Глава 7

Первое, что я увидел, открыв глаза, — серый потолок и одинокую тусклую лампочку в зарешеченной люстре. Её жёлтого света едва хватало, чтобы разогнать полумрак, но глаза уже привыкли, и я сумел осмотреться. Голые стены, минимальные удобства, решётка на всю стену. Знакомое место, я тут уже сидел.

После прилёта мы проезжали Эрмитаж, и до Царского села добирались около двух часов, это минимальный временной отрезок, который я провалялся в отключке. Возможно, больше… даже, скорее всего. Выходит, теракт произошёл уже вчера.

Как там Аня? Вроде когда я видел её в последний раз, была жива, как и Серебряный с Наташей. В отличие от многих, кто остался в зале навсегда. Тех смельчаков, что вместе со мной выступили против террористов и цесаревича…

Стоило об этом подумать, и я непроизвольно поморщился. В голове вновь всплыли воспоминания о старшем царевиче, который спас меня от ранений, но сам погиб. Глупо и благородно. Даже слишком, учитывая, что я его вообще не знал и за брата не считал. А следующей мыслью была холодная ярость на того, кто это устроил.

Поднявшись на койке, я использовал Серп, оставляя на решётке глубокие царапины. Пожалуй, за несколько ударов можно и вскрыть её, словно консервным ножом. Но в тот же миг в коридоре замигала красная лампочка, и коротко взвыла сирена.

— Оставайтесь на месте. Попытка побега не приведёт ни к чему хорошему, нам придётся пустить газ, — донеслось из динамиков, находящихся где-то вне поля моего зрения. Ну, спасибо, что предупредили. Газ — это, безусловно, неприятно, но так я к нему хоть подготовится смогу.

— И зачем это всё? — окрикнул усталый и недовольный голос, когда я закончил разрывать наволочку и изготавливать из неё маску. — Пришёл, напакостил, испортил хорошую вещь.

Обернувшись, я увидел стоящего передо мной Лебедя.

— В прошлый раз был отец. Сейчас что, стесняется заходить в гости?

— Иван, прошу, сядь и успокойся. Мы посчитали, что пока это неоправданный риск. Судя по твоим действиям, ты мог неверно интерпретировать происходящее и… скажем так, отомстить за брата не тому.

— Неправильно интерпретировать? Да куда уж проще. Вы знали о теракте, но вместо того, чтобы его предотвратить, или сразу после начала и появления картинки ворваться и обездвижить, да тем же символом сна или газом, бездействовали.

— Боже, почему я должен отчитываться перед каким-то импульсивным мальчишкой, — вздохнул Лебедь, прикрыв глаза ладонью и помассировав переносицу. — У нас всё было под контролем…

— Де сейчас, как же! Семеро погибли сразу. У террористов было армейское и штурмовое вооружение. Но, кроме того, они готовились к массовой казни. Я едва успел, вмешавшись и приняв огонь на себя.

— Они ждали, пока мы освободим других террористов и сепаратистов. Мы могли поторговаться, протянуть время. Да нам, на самом-то деле было нужно всего ничего, пятнадцать минут, пока не очнётся наша Мокошь.

— Кто? — не сразу понял я, но, потом сопоставив факты, до меня дошло. — Та женщина с посохом, которая всех отправила в отключку? Которая была вчера на тайном семейном совете? И какого чёрта она спала?

— Ну, пораскинь мозгами, тебя никто не торопит.

— Мне это вслух делать? Ладно, допустим, она засыпает после применения своего символа, как и все в некотором радиусе. Потом просыпается, что очевидно. И? Хотите сказать, что она применяла дар незадолго до этого? Зачем?

— Затем, что всё пошло не по плану и нападений было несколько, — не сдержавшись, выпалил Лебедь. — Мы знали, что они будут. Такой повод, христианское Рождество, выступление императора, да ещё и первый имперский бал! Усилили охрану как могли и на церковной службе, и в Зимнем, и в Летнем…

— Хотите сказать, что вас подставили?

— Нас кинули. Развели как детей, — зло ответил генерал. — Нападений и в самом деле было три. Одно на церковную службу в Исаакиевском соборе. Второе на резиденцию императора, здесь. И третье — то, в котором ты принимал непосредственное участие.

— Подробности? — сказал я, всё же сев на койку.

— Если тебе это важно, то вначале напали на Царское село, напали большой группой, внушительной и казавшейся достаточно грозной, чтобы счесть главной атакой. Около ста человек с автоматами и гранатомётами. Протаранили ворота автобусом, прорвались на территорию… никто не разбирался, но после стало понятно, что с оружием был только каждый десятый, остальные — заложники, которых переодели в балаклавы и погнали на убой. Но для отражения атаки пришлось перебросить часть сил из центра.