Таверна с изюминкой - Верховцева Полина - Страница 8

Неужели перед смертью матушка оставила в таверне управляющего, чтобы тот заботился о ее семейном деле и не давал тому зачахнуть? Как прекрасно было бы прийти на все готовенькое! Но не наткнуться бы там на кого похлеще гадюки Кэтрин и ее змеенышей.

Я снова повздыхала о потерянных документах и потопала в указанном направлении. Высокая башня с колоколом служила отличным ориентиром. И правда, не заплутаешь.

Было немного жутковато бродить по незнакомому городу в столь поздний час, тем более мой путь освещала только луна да горящие окна домов, а вечерние улицы темнели безлюдными тупиками и поворотами.

К счастью, долго шагать не пришлось. Очередная разбитая дорога вывела меня к небольшой квадратной площади с колодцем в центре. В глаза сразу бросилось добротное двухэтажное здание с широким крыльцом и слуховыми окнами на скатной крыше.

Таверна!

В этом не было никаких сомнений.

Двери дома то и дело распахивались, выпуская наружу веселый смех и звуки дружного пьяного пения, а еще – мужчин, едва стоящий на ногах. Те, шатаясь и падая, двигались в сторону боковой пристройки для лошадей.

Как и говорила добрая женщина, указавшая мне дорогу, это здание было самым ярким на площади. Оно буквально сияло в темноте ночи, озаренное светом многочисленных окон.

Оробевшая, я направилась на этот ослепительный свет, словно бабочка, летящая на огонь. Поднялась по ступенькам крыльца, зацепила взглядом массивную деревянную вывеску над дверью.

И правда «Мята и Кориандр». Значит, я на месте.

Несколько секунд я собиралась с духом, затем вошла внутрь и утонула в шуме голосов, стуке кружек, запахе хмеля, жареного мяса и тушеных овощей.

Как здесь людно!

В огромном помещении яблоку негде было упасть. Куча столов. Между проходами проворно сновали пышногрудые румяные подавальщицы в передниках. Над головой нависали перекрестья деревянных балок и круглые кованые люстры с гнездами для горящих свечей. Со стен пустыми глазами на меня смотрели чучела животных – чьи-то охотничьи трофеи. В углу притаилась лестница на второй этаж. В глубине зала жарко пылал камин, где на вертелах запекалось сразу несколько поросят.

– Извините, могу я поговорить с управляющим? – остановила я одну из шустрых девиц с подносом.

Та окинула меня взглядом с головы до ног и ухмыльнулась с презрительным видом, оценив мое убогое платье:

– Работу че ль ищешь? Такую хозяин к себе не возьмет. Он тощих и нищенок не любит. Ему нравится, когда у бабы есть за что подержаться.

И она с гордостью качнула крутым бедром.

Я мысленно скривилась. Образ управляющего, сложившийся в моей голове после ее слов, мне совсем не понравился. Впрочем, неважно. Этот человек сохранил мое наследство. Теперь главное, чтобы он мне его отдал.

– Нет, я по другому вопросу.

– И по какому же?

– Секрет.

Буду я тут всем о своих планах рассказывать.

Неприятная особа хмыкнула и кивнула в сторону крупного мужчины с гладкой лысиной, обрамленной кустиками седых волос. Он стоял за барной стойкой и разливал по кружкам пенный напиток из бочонка.

– Туда ступай.

И виляя пышной задницей, девица понесла посетителям их заказ. Пьяные бородачи за столом встретили ее появление шумными возгласами и вскинутыми вверх руками.

Стараясь не теряться и не робеть, я обратилась к лысому бармену:

– Здравствуйте, мистер.

Мужичок глянул на меня исподлобья и принялся протирать грязную столешницу таким же грязным полотенцем.

– Работы нет, – буркнул он недовольно, будто опасался, что я начну ему докучать.

– А я и не ищу работу. Меня зовут Хлоя Фалмер. Я дочь покойной Шарлотты Фалмер.

Мужик смотрел на меня, как на дурочку.

– И? – спросил он после небольшой паузы, будто услышал эти имена впервые.

Я растерялась.

– И это моя таверна, – вырвалось у меня. – Она досталась мне в наследство от матери. «Мята и Кориандр». Я ее владелица.

Волосатая рука, протиравшая стойку, замерла. Седые кустистые брови моего собеседника взлетели вверх.

Я напряглась, опасаясь, что сейчас у меня потребуют документы, которые надежно заперты в доме мачехи, и повторится ситуация, как в кабинете градоначальника. Как мне доказать свою личность без нужных бумажек? Неужели весь этот путь я проделала зря?

– Владелица этой таверны, говоришь? – переспросил мужик.

И вдруг в лицо мне полетел его раскатистый смех.

Лысый хохотал, придерживая руками трясущийся живот.

Сбитая с толку его реакцией, я попятилась от стойки.

Ладно бы мужчина попросил показать паспорт, но он просто заржал, как конь.

– Почему вы смеетесь?

– Мята и Кориандр? – мой собеседник смахнул несуществующую слезу, затем подтянул повыше сползающие штаны и кивнул в сторону окна за своей спиной. – Вон – «Мята и Кориандр». А это, – он обвел рукой шумный зал, полный народа, – «Мята и Кардамон». И я здесь хозяин. А ты, малышка, шуруй в свои развалины и владей ими на здоровье.

И он снова загоготал.

Я уставилась на него, хлопая глазами.

«Мята и Кардамон»?

Признаться, я не особо вчитывалась в надпись на вывеске, когда входила сюда. Да вообще не вчитывалась! Зацепила взглядом похожие буквы и отправилась на штурм материнского наследства. А вот как оказалось. Кардамон, а не Кориандр…

В немом оцепенении я обогнула барную стойку и подошла к окну, в которое мне предлагал заглянуть лысый хозяин не моей таверны.

Напротив, через дорогу, стоял тихий угрюмый дом с заколоченными окнами. Первый его этаж был полностью каменный. Второй выглядел интереснее: весь деревянный каркас торчал наружу, покрашенный то ли в черный, то ли в коричневый цвет, а пространство между темными балками и стойками было оштукатурено белым. Если не ошибаюсь, такой стиль в архитектуре назывался фахверковым.

Хозяин «Мяты и Кардамона» потерял ко мне интерес и снова принялся разливать напитки по кружкам, а я поспешила покинуть чужое заведение, вдруг показавшееся мне слишком шумным и враждебным.

«Зато никому не нужны мои документы», – думала я, переходя дорогу.

Вблизи мое наследство выглядело еще более обветшалым, чем издалека. Окна закрыты досками, ступени крыльца расколоты, дверь заперта на ключ. Я тщетно подергала за ручку в форме кольца и решила обойти дом по кругу.

Как же попасть внутрь?

На мое счастье, одно из окошек цокольного этажа было открыто. Похоже, заколотить его не посчитали нужным, ведь проем был крошечный – только кошка и пролезет.

Впрочем, я, девушка тощая, без выдающихся форм и с узкими плечами, вполне могла попытать удачу.

Для начала я заглянула в окошко – темно, ничего не видно. Затем, убедившись, что из деревянной рамы не торчат осколки разбитых стекол, попробовала забраться в дом. Оборвала платье, оцарапала бедра, но таки протиснулась внутрь.

Ура!

Глаза немного привыкли к темноте, и я осмотрелась по сторонам. Меня окружали пустые деревянные полки и стеллажи. Похоже, когда-то это помещение служило кладовой, но все полезное отсюда давным-давно вынесли. В углу белел ворох каких-то старых тряпок.

Я боялась, как бы не оказаться запертой в этой тесной каморке, как в тюрьме, и очень обрадовалась, заметив приоткрытую дверь. За ней клубился мрак, в котором с трудом угадывались убегающие вверх ступени. Мне бы в руки свечу или лампу. Но где их взять?

Поразмыслив немного, я решила ночью никуда не ходить, обождать до утра здесь, а исследовать дом, когда солнечные лучи проникнут сквозь щели в заколоченных окнах и хотя бы как-то осветят заброшенные комнаты. А то споткнусь обо что-нибудь в темноте. Или еще хуже – навернусь с лестницы. И поминай как звали.

Я снова огляделась. Грязно, зато сухо, тепло и безопасно. Ночевать под крышей не то же самое, что под открытым небом. В общем, я утешала себя как могла. Поборов брезгливость, приспособила в качестве постели ком тряпок на полу и привалилась спиной к стене. И тут на меня обрушилась такая чудовищная усталость, что веки опустились сами собой и все неудобства стали не важны.