Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 48

«Я и так сделала для неё всё, что могла.» — отвернувшись и лишь на миг упустив из поля зрения обеих, старуху и Бессмертную, наёмница внезапно понимает, ощущает, что за спиной её уже никого нет. Скорость или магия… Оглянувшись, десятница в ужасе осознаёт, что обе женщины и вправду исчезли. Будто переместились в другой мир.

«Иди и расскажи им…» — чужеродным голосом в голове десятницы потребовало проклятие, сопротивление воли которому вызвало адскую, поджигающую кровь и вены боль.

— Уже… иду!.. — задрожав всем телом, с трудом выдавила из себя наёмница, и боль тут же отступила.

Глава 24

Столица Федерации.

Четвёртые сутки пылали окрестности первого Республиканского форта. Джунгли горели, каждодневной рутиной стала артиллерийская канонада бесновавшегося на берегу республиканского флота.

Сидя в столице и молясь за успех наших девочек на третий день боёв, мы узнали о том, что враг успешно высадился. А вчера звуки выстрелов и дымы показались совершенно в другом направлении, в стороне Дома жизни. Испугавшись худшего, что враг атакует сразу с нескольких сторон одинаково огромным войском, совет старейшин с Олай во главе начал мобилизацию. Старухи и те, кто уже был близок к приклонному возрасту, желая защитить молодняк, собираются в помощь одной из самых обученных бригад, Пятой сотне, как раз располагавшейся в той стороне. Пятая сотня состояла из трёх племён, отбор в неё вёлся строгий, а подготовка — на грани физических возможностей. Из пятой сотни Добрыня хотел вырастить будущий офицерский состав: боевой, крепкий, умелый. Теперь эта сотня находилась на пути дыма, взрывов, и быть может, именно она и стала причиной его появления.

Побросав дела, старухи, армией в добрые три сотни, отправились молодняку на выручку, оставляя на Кисунь и меня, «Будущее всей федерации».

Ситуация неприятная: каждый день со стороны первого форта, захваченного неприятелем, продолжали прибывать раненые. И с каждым часом их приносили всё больше. Как и предполагал Добрыня, республика, рвущаяся оторвать у федерации кусок земли побольше, мясными штурмами прорывается вглубь наших земель. Неустанно они обстреливают джунгли зажигательными снарядами, вызывая пожары, выжигая растительность, а иногда и все укрепления вместе с ней. Никакие противопожарные рвы в этой ситуации не помогали, ведь враг бьёт в разнобой, во все стороны и на максимальную дистанцию. То и дело в сторону защищающихся бойцов федерации прилетали шальные «зажигалки» или ядра с цепями. Они срезают пальмы, косят кусты и тех, кому волей судьбы не повезло оказаться на пути. Каждый день потери федерации на том берегу неуклонно росли, но в то же время Республика теряла свой боевой потенциал. По рассказам раненых, кошек, прибывших в поселение, Добрыня выглядел весьма и весьма уверенным. Успокаивал своё войско простыми для него и очень сложными для кошек математическими исчислениями: «Даже если перед отправкой они выбросили из трюмов всё, включая воду и еду, забив всё до верха порохом и ядрами, с обстрелами подобной интенсивности все вражеские пушки замолкнут уже через пять дней». За прошедшие четыре дня республика продвинулась в глубь земель Кетти на шесть-шесть с половиной километров. С огромным трудом преодолев первую и вторую защитные линии благодаря огромному везению и тому, что суда их с моря ещё могли доставать до позиций Федерации, республика прошла все эти километры и дошла до третьей линии. Именно на третьей полосе обороны всё только начиналось. Выстрелы корабельных пушек на дальнюю дистанцию более не давали результата. Республиканская армия находилась слишком далеко от своего флота, который теперь стал полностью бесполезен. Враг продолжал устраивать пожары, его галеры курсировали у берега, настреливая в разные стороны, но для отрядов, пытавшихся вбить клин, устроить «блицкриг» в земли Кетти, это оказывало лишь «моральную» поддержку. Пехота, она осталась один на один с множеством мелких укреплений, с холмами, рвами, баррикадами и теми, кто встречал их на холмах. Преимущество в том, что часть леса выгорела, более не играло на пользу взбирающимся на возвышенности республиканкам. Теперь из-за обугленных, местами отстроенных заново баррикад по ним били ещё точнее. Немногим из Республики на четвертый день удалось столкнуться с защитницами в ближнем бою. И ещё меньше, после ближнего боя смогли удрать живыми.

Через своих посыльных и раненых Добрыня отсылал в столицу вести о том, что враг вскоре остановится и начнёт расширение своих территорий вдоль береговой линии, так как наступать вглубь более не мог. Он предупреждал гарнизон об опасности прорыва в джунгли диверсионно-разведывательных групп и, конечно же, строго-настрого запретил мне покидать селение. Будто я собирался. И без войны в столице сегодня мне было чем заняться. Хоть Мария и готовилась к подобному, мы столкнулись с тем, с чем сталкиваются все госпитали во время активных боёв: нехваткой медикаментов, коек, перевязочной всякой-всячины и, конечно же, рабочих, санитарных рук. Через Кисунь, я перенаправил собирателей на поиски трав, которые местные накладывали как повязки или использовали для обеззараживания, заживления. К ним подключил и охотниц, приставляя их для обеспечения безопасности и помощи собирательницам. В то же время, из-за опеки за ранеными, мы лишились одного из основных способов добычи пропитания для поселения. Чтобы в определённый момент не остаться голодными, на седьмой день, с прибытием Аукай и её отряда (подкрепления) из десяти стрелков, прошу опытного морехода помочь нам с рыбным промыслом. Сейчас, спрятанными в реках, мы уже имели пару пригодных для выхода в море лодок, кое-какой опыт. Также у нас были и кое-какие сети. Только, опасность выхода в море, очень велика. Именно Аукай Путьчитвай я прошу вместе с её отрядом, а также отрядом наших верных девочек кетти, отправиться, если не в море, то на широкую реку. Сейчас, в момент начала вторжения, я не доверял пленным республиканкам, что в любой момент могли преисполниться верностью стране и предать нас. Поэтому я возложил груз обучения и командования, на плечи Аукай и придал ей молодняка, который в бой точно не отправят. В обмен мы договорились разделить трофеи поровну. По факту всё: работяг, лодки и сети предоставляли мы, от Империи — только охрана и управление. Женщина согласилась, и, хоть я просил ради её же безопасности забрать с собой всех десятерых стрелков, пятерых она всё же оставила нам в помощь, потребовав: «защищать меня ценой собственных жизней».

На восьмой день предсказания Добрыни начали сбываться. Грохот залпов, дымы стали постепенно перемещаться в сторону пляжа Омаха, даже мне стал понятен план замыслов Республики. Они, двигаясь вдоль берега, выжигая всю растительность вокруг, принялись отвоёвывать и зачищать хороший такой кусок суши, на котором, после пожаров, будет выжженная земля, где не устроить засаду. Ещё их численное преимущество, преимущество в поддержке с моря в совокупности с хорошей видимостью, гарантировало абсолютное преимущество в бою. Республика соединит первый форт со вторым, на котором их армия уже отвоевала подходы к источникам пресной воды. Далее будет установлено сухопутное или морское сообщение. Начнётся строительство, а для материалов могут сгодиться транспортные, разобранные корабли, ну или тот же песок, или всё, что не сгорело в этих чертовых пожарах.

Наш враг превзошёл все мыслимые и немыслимые пределы. Никто не ожидал, что их будет так много и что они с такой яростью попрут захватывать нашу землю. Болтаясь как говно в проруби, я, кидаясь из стороны в сторону, делал всё, что от меня зависело, чтобы сохранить как можно больше жизней. Кошки продолжали звать меня богом, двуххвостая и те, что помладше, возвели меня до уровня бога, в то время как я считал себя одним из самых бесполезных людей в поселении. По-прежнему мне так и не удалось прочувствовать дарованную мне силу, значимость уровней и тех способностей, которыми наделили меня боги. Из успехов, тех мелких, но радостных для меня моментов, со своей колокольни мог отметить лишь малые, действительно значимые только для меня, победы. Уже скоро, дурачок в моём лице станет папой, и ещё мне удалось примирить «непримиримых», заставить не просто говорить, но и есть за одним столом тех, кто ещё вчера клялся вырвать собеседнице глотку.