Инженер Петра Великого 4 (СИ) - Гросов Виктор - Страница 8

Чтобы вышибить этот образ из головы, я заставил себя думать о проблеме номер один. О самой реальной и самой большой угрозе с момента визита английского посла. Лорд Эшворт и его вежливые, вполне конкретные наезды.

«Последствия для наших торговых связей…» Он выдал это с такой улыбочкой, что я сразу понял, что за этим стоит. Весь наш план по захвату руды мог пойти прахом, разбившись о дубовые борта английских линкоров. А ведь шведов нужно лишить этих рудников, это значительно урежет их возможности. Более того, Россия, при всех богатствах Урала, точно будет в выйгрыше от лапландских залежей, а там и самих шведов можно под протекторат загнать, если СМку вывести на промышленный выпуск.

Балтика. Вот где собака зарыта. Эта серая, неприветливая вода была для нас и дорогой жизни, и смертельной ловушкой. Сейчас там хозяйничали шведы. Но если к ним на подмогу придет британский флот, пусть даже пара-тройка кораблей под флагом «защиты коммерции», то для нас море захлопнется. Наш молодой флот, петровская гордость, — по сути, птенец. Против объединенной эскадры он не продержится и дня. Нашу экспедицию утопят еще на подходе, не дав даже ступить на берег. И все мои гениальные планы, карты де ла Серды, все мортиры и фузеи — все пойдет на корм местной салаке.

Я задумался. Вокруг мелькали тоскливые пейзажи Ингерманландии — болота, жидкие перелески, редкие деревушки, прилепившиеся к дороге. Здесь, на этой отвоеванной кровью и потом земле, Петр строил свое окно в Европу. Только какой толк от окна, если его в любой момент могут заколотить досками? Без контроля над морем Питер — не столица империи, а просто большая крепость в глуши, вечно сидящая под угрозой блокады. Англичашки это прекрасно знали. И они костьми лягут, но не дадут России стать полноценной морской державой и их конкурентом. Никогда.

Значит, нужен был асимметричный ответ. Нужно было придумать что-то, что заставит их бояться соваться к нашим берегам. Создать такое оружие, которое обнулит их преимущество в кораблях.

Пытаться сейчас тягаться с владыками морей, строя свой флот, — это утопия. Уйдут десятилетия, пока наши верфи смогут выдать что-то, способное выстоять против стопушечного британского «левиафана». А у нас нет этих десятилетий. Нужен был, как говорится, асимметричный ответ. Что-то дешевое в производстве и до одури смертоносное в применении. Как моя задумка с объемным боеприпасом, там правда еще надо подумать над стоимостью, не забыть бы записать свои мысли.

Сейчас же нужно было оружие, которое позволит паре-тройке смельчаков на рыбацкой шхуне или расчету береговой батареи отправить на дно всю гордость Королевского флота. Кажется, это меня опять в утопию потянуло. Хотя…

Торпеда. Самодвижущаяся мина.

Я чуть прикрыл глаза, и мой мозг превратился в импровизированное конструкторское бюро. Первым делом — отсечь все заведомо провальные варианты, чтобы не тратить время и ресурсы на пустые фантазии.

Итак, вариант номер раз: пневматика. Торпеда на сжатом воздухе. Идея красивая, элегантная, но для нынешних реалий — чистая научная фантастика. Все упиралось в местную металлургию. Чтобы эта дура проплыла хоть какое-то вменяемое расстояние, в баллон нужно было закачать воздух под давлением в сотню, а то и больше, атмосфер. А из чего, простите, этот баллон делать? Из того чугуна, что тут льют, полного раковин и шлака? Да он рванет еще на этапе накачки, похоронив под обломками весь расчет. Вместо оружия получится самоподрывающаяся бомба для своих же. Сразу в топку.

Вариант номер два: паровая машина. Впихнуть в сигарообразный корпус миниатюрный котел с паровой машиной. Еще большая утопия. Те паровые машины, которые я тут мог бы соорудить, — это громоздкие, прожорливые и малоэффективные монстры, выдающие в лучшем случае пару-тройку атмосфер. Создать компактный, но мощный агрегат, который бы еще и под водой работал, — это задача для конца XIX века. Так что тоже мимо.

Вариант номер три: ракетный двигатель. Напихать в корпус моего бездымного пороха или, на худой конец, обычного дымного. Звучит заманчиво. Просто, мощно. Но это годится для ракет, летящих по воздуху. Вода же в сотни раз плотнее. Пороховой заряд сгорит за несколько секунд, дав торпеде короткий, дикий, но абсолютно неуправляемый пинок. Она будет рыскать, кувыркаться, выпрыгивать на поверхность или зарываться в ил — короче, делать все, что угодно, кроме как идти по курсу. Толку от такого «оружия» — ноль. В корзину, вслед за остальными.

Все мои «продвинутые» идеи разбивались о суровую технологическую реальность. А значит, решение нужно было искать не в химии или термодинамике, а в старой доброй механике. Голь на выдумки хитра, как известно. Если движок нельзя засунуть внутрь торпеды, значит, он должен остаться снаружи.

И тут в закоулках памяти всплыли обрывки информации о каких-то полузабытых проектах из моей реальной истории. Об оружии, которое считалось тупиковой ветвью, но для меня здесь и сейчас было единственным шансом. Механическая торпеда с внешним приводом.

Идея была простой до гениальности. Я начал мысленно ее конструировать. Берем деревянный сигарообразный корпус, тщательно просмоленный, герметичный, для лучшего скольжения можно и медью обить. Внутри, занимая почти все место, — огромный барабан. На него туго, виток к витку, намотан длиннющий, прочный трос. Конец этого троса остается на пусковой установке — на берегу или на катере.

При запуске торпеда сбрасывается в воду, а дальше начинается цирк. Мощный привод на берегу — в идеале стационарная паровая машина, а для начала сойдет и простой ворот, который крутит шестерка дюжих матросов, — начинает с бешеной скоростью выбирать трос. Трос тянет торпеду, заставляет бешено вращаться барабан внутри нее. А вращение барабана через простейший редуктор передается на винты в корме.

Винтов, естественно, два, и крутиться они должны в разные стороны. Это азбука, иначе торпеду будет просто крутить вокруг своей оси. Два контрвращающихся винта этот момент гасят и обеспечивают стабильный курс.

А как рулить? Тоже решаемо. С помощью дифференциала, знакомого мне по любому автомобилю. Вместе с основным тросом к торпеде идут два тонких управляющих тросика, связанных с рулями. Наводчик на берегу, глядя в подзорную трубу, может, подтягивая тот или иной тросик, корректировать курс, ведя смертоносную сигару прямо в уязвимый борт вражеского корабля.

Я так увлекся, что не заметил, как каляска чуть не перевернулась на ухабе. Механика была ясна и, главное, реализуема. Шестерни, валы, корпус — все это мои мастерские осилят. Но, как всегда, весь фокус был в деталях. А точнее, в одной, от которой зависело всё.

Трос.

Вся эта красивая концепция держалась на нем. Он должен был быть невероятно прочным, чтобы не лопнуть от дикого натяжения. И при этом достаточно тонким и гибким, чтобы на барабан его влезло как можно больше — сотни метров, а лучше километр. Дальность — вот ключ. Из чего его делать? Пеньковый канат? Слишком толстый, порвется. Цепь? Слишком тяжелая, негибкая. Ответ был один — сталь. Мне нужен был тонкий, прочный стальной трос, сплетенный по особой технологии. А для этого, черт возьми, опять нужна была качественная сталь… Круг замкнулся.

И ведь не сделаешь конвертер — проблем в производстве уйма.

Я настолько ушел в свои размышления о стали, тросах и торпедах, что очнулся, только когда каляска резко затормозила. Скрипнули колеса, устало фыркнули лошади. Я встрепенулся — приехали. Ворота Игнатовского.

Даже в мутном утреннем свете было видно, как изменилось мое имение. Оно все меньше смахивало на мирную усадьбу и все больше — на какой-то укрепрайон. Там, где раньше торчал жиденький частокол, теперь росла добротная каменная стена, окружая самое сердце моего производства — литейку и мехцех. Кладка еще не везде была закончена, но вид уже внушал. Перед стеной чернели свежевырытые широкие и глубокие рвы. Тимоха проникся моментом и не стал сачковать. Я про себя одобрительно хмыкнул. После разговора с английским послом и его прозрачных намеков вся эта фортификация явно не паранойя. Моя маленькая промышленная империя должна уметь огрызаться.