Гость из будущего. Том 4 (СИ) - Порошин Влад - Страница 4

— Бездарно отработали, бездарно, — жаловался Высоцкий на съёмки фильма, которые на днях закончились в прибалтийской Юрмале.

— Лично я, сделал всё что мог, и к себе претензий не имею, — не соглашался с ним Крамаров. — Кстати, Феллини, а ты чего молчишь? Мы все ждём, а ты как воды в рот набрал.

— Да, как там наш детектив? — поддакнул Прыгунов.

— С детективом всё хорошо, — тяжело вздохнул я. — «Тайнам следствия» выдали первую прокатную категорию. Но, — сделал я многозначительную паузу, — окончательное решение, когда фильм выйдет на экраны, будет принято в ноябре. И в ноябре я обещаю всем вам много большой и интересной работы.

— А что нам делать сейчас? — заинтересовалась Вертинская.

— А сейчас у нашего Феллини всё замечательно, — затараторила болтушка Селезнёва. — Он с сегодняшнего дня с Гайдаем работает. Да-да, сегодня уже был первый съёмочный день.

— Вот это поворот, — присвистнул Видов, с которым мы рано утром в общежитие пили чай с бутербродами и ни о каком Гайдае тогда речи не шло.

— Спокойно, — буркнул я, — на съёмочную площадку к Леониду Иовичу я попал совершенно случайно. Пришёл посмотреть, как работает мэтр советской кинокомедии.

— Пришёл, посмотрел и всё по его предложениям переделали, — похвасталась моими достижениями Наталья Селезнёва. — И завтра, между прочим, будем снимать постельную сцену.

— Не поняла? — пихнула меня в бок Нонна.

— Спокойно, — занервничал я. — Шурик и Лида по сценарию читают вдвоём один конспект. И они так увлечены этим процессом, что оказываются на одной кровати. Так что постельная сцена есть, а интимных отношений нет.

— И на что только впустую тратится плёнка? — загоготал Владимир Высоцкий. — Давайте уже выпьем за то, что детектив принят худсоветом Госкино. Вам, вина или шампанского? — поинтересовался он у Татьяны Иваненко, на которую уже давно положил глаз, не смотря на двух жён и двух детей.

— Шампанского, — скромно ответила Татьяна.

— И ещё у меня для всех есть небольшое объявление, — сказал я, встав с фужером, наполненным минералкой. — На этой неделе запланированы творческие встречи со зрителями в городе герое Ленинграде. В пятницу и в субботу пройдёт по одной встрече. А на воскресенье намечено сразу три подобных выступления, поэтому всем у кого есть желание подзаработать — добро пожаловать.

— Отличная новость, — обрадовалась Анастасия Вертинская.

— Да, деньги лишними не бывают, — кивнул Лев Прыгунов, прежде чем вместе со всеми чокнуться.

А далее празднование открытия завтрашнего театрального сезона пошло в автоматическом режиме. Кто был голоден, тот поел, кто хотел немного выпить — выпил, а кому не терпелось потанцевать, пошёл на танцпол. Лично я с большим удовольствием кружился под медленный фокстрот, прижимая к себе красавицу Нонну. Высоцкий ожидаемо принялся обихаживать Татьяну Иваненко. Олег Видов старался как можно больше ухаживать за актрисой Викторий Лепко. А Лев Прыгунов приглашал на танец то Анастасию Вертинскую, то Наталью Селезнёву.

Но больше всех меня удивил Сава Крамаров, который каким-то образом уговорил потанцевать с ним актрису Нину Шацкую. И выглядели они вместе очень комично — высокая и статная красавица Шацкая и низенький и смешливый Крамаров. Кстати, Нина, насколько это было известно мне, уже была замужем за Валерием Золотухиным. Но сегодня она в обществе режиссёра Элема Климова и других членов съёмочной группы праздновала сдачу детской кинокомедии «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», и поэтому пришла в ресторан без супруга. Впрочем, никаких вольностей она Саве Крамарову не позволяла.

— Привет, старик, — вдруг присел за мой столик, сильно подвыпивший Олег Ефремов, когда я и Нонна пили кофе с пирожными. — Тут слух прошёл, что ты уже освоился в Москве. Уже снимаешь на «Мосфильме»?

— «Всё течет, всё меняется», — как сказал Гераклит, если конечно Платон нам не врёт, — пробурчал я, не имея никакого желания ссориться в этот приятный театральный вечер.

— Ясно, — язвительно усмехнулся Ефремов. — Значит, ты и здесь будешь снимать свою звенящую пошлость? А ведь как режиссёр ты — никто.

— Николаич, пошли, пошли-пошли, — вырос за спиной худрука Евгений Евстигнеев, который мгновенно почувствовал, что сейчас можно запросто «отхватить по щам».

И в тот же момент в мою руку с другой стороны вцепилась Нонна. Моя подруга тоже не хотела скандала и напрасного кровопролития.

— Подожди, Женя, я дело говорю, — упёрся Олег Ефремов.

— Вы мелите чепуху, Олег Николаевич, — пророкотал я. — И потом вы не знаете последних новостей.

— Каких ещё новостей? — спросил, насторожившись, Евстигнеев.

— Есть мнение среди руководителей нашей родной партии, что управление «Современником» требуется передать в более трезвые руки, а именно в мои, — соврал я. — Я даже название новое придумал для театра: «Физкультурник». Хватит с вас ночных пьянок до утра, хватит совращать молоденьких актрис и вообще среди советского народа имеется большой запрос на спортивно-театральные постановки.

— Враньё, — пробурчал Ефремов, помотав головой.

— Увидим, — прошипел я. — А тех, кто будет возмущаться, пошлю в гастрольный тур по «Золотому кольцу Сибири»: Норильск, Иркутск, Якутск и Магадан. Так что недолго вам, товарищ Ефремов, осталось гулять по московским барам и ресторанам.

— У меня отобрать мой «Современник»? — пролепетал Олег Николаевич. — Во тебе, Феллини! — заорал он, показав мне свою маленькую дулю. — Воооо!

— Пошли-пошли, — актёр Евстигнеев, наконец-то, сдёрнул со стула своего буйного худрука и от греха утащил в другой конец зала.

— Я надеюсь, что ты пошутил? — прошептала Нонна.

— Пока пошутил, а дальше поглядим, — проворчал я.

И тут же на конфиденциальный разговор меня позвал Владимир Высоцкий, ради чего мы вышли на улицу, где уже зажглись вечерние фонари. И я впервые стал свидетелем того, как в полусотне метров от меня, около памятника Пушкину, собирается народ, чтобы послушать стихи современных поэтов.

— Это ещё ничего, — усмехнулся Высоцкий. — Ты бы видел, какое здесь было столпотворение в дни Всемирного фестиваля молодёжи и студентов.

— Дааа, — задумчиво протянул я, — глоток свободы, дети фестиваля, джинсы, джаз и рок-н-ролл. Слушаю тебя, Владимир Семёнович? Нужно кому-то позвонить? Кого-то попросить?

— Да нет, — засмущался будущий кумир миллионов. — Завтра еду в театр на Таганке буду показываться Юрию Любимову. Поехали со мной?

— Не понял? Ты же говорил, что уже на Таганке чуть ли не ведущий актёр?

— Я такое дело, чуть-чуть насвистел, — повинился Высоцкий. — Предварительный разговор с Любимовым конечно уже был, но прослушивания пока ещё нет. Поехали за компанию. Мне поддержка теперь во как нужна, — прохрипел Владимир Семёнович, постучав себя ладонью по горлу.

— Во сколько будет твоё прослушивание? — обречённо пробурчал я.

— В 10 утра.

— А у меня завтра съёмочная смена на «Мосфильме» в 10 утра, — пробурчал я, но видя в каком смятении находится будущий «Гамлет с гитарой», добавил, — хорошо, съездим, посмотрим на твоего Юрия Любимова. А Гайдаю что-нибудь совру про «пробки» на улицах.

— Это дугой разговор! — выдохнул Высоцкий. — Пошли, выпьем твоей минералки. Может, полегчает.

— Может и полегчает, если не потяжелеет, — хмыкнул я.

Этой ночью, в первый день осени, мне совершенно не спалось. Возможно, бессонница была связана с тем, что в съёмной комнатушке моей любимой Нонны, как и на любом новом месте плохо спиться по определению. А возможно на мою нервную систему подействовал тот странный незнакомец, встреченный на «Мосфильме». И хоть разглядеть его не удалось, но злость, исходившая от этого странного типа, ощущалась буквально на физическом уровне, чего со мной не было никогда в жизни.

А в те короткие промежутки времени, когда моё сознание всё же уносилось в царство Морфея, я видел страшные и непонятные сны. Например, мне снился не то подвал, не то какая-то полутёмная и пустынная больница. Я видел нескольких незнакомых парней, которые сидели, привязанные ремнями, в медицинских креслах, а над ними поочередно нависал человек в белом халате и что-то шептал. Затем мне снилась какая-то больничная палата без единого окна, в которой эти же незнакомые молодые ребята беспомощно отлеживались. Кого-то из них била сильнейшая дрожь, кого-то тошнило, а кто-то плакал и безуспешно колотился в закрытую дверь.