Троя. Пепел над морем (СИ) - Чайка Дмитрий - Страница 23

Кулли бродил по городу, дома которого ничем не отличались от жилищ Угарита, Дамаска и Библа. Желто-серый кирпич, обожженный на солнце, плоские кровли домов и кривые, узкие улочки, ведущие к рынкам и городским воротам. Кулли бывал в Каркемише раньше, а потому, оставив караван на постоялом дворе, лишь с двумя слугами, пошел прямо к дому господина Татиа, носившего громкий титул Гал-дубсар, начальник над писцами. Именно этот человек ведал торговыми делами и пошлинами.

Кулли поднялся в цитадель и направился к кварталу, центром которого был царский дворец. Он нашел нужный дом, подошел к резной, потемневшей от времени двери, и решительно постучал. Он уже бывал здесь, но тогда этот человек всего лишь заведовал канцелярией областеначальника, а не всеми делами великого царя, истинного Солнца, Великого копьеносца и любимца богов.

— Посмотрим, вспомнит ли… — подумал Кулли, стоя между каменных колонн портика. — Должен вспомнить, он немало получал с моего отца.

— Ты кто? — слуга высунул на улицу всклокоченную голову и с подозрением уставился на купца. — И чего тебе надо?

— Скажи господину, купец из Аххиявы прибыл, — терпеливо ответил Кулли. — Я хотел бы припасть к его стопам и преподнести дары.

— Жди! — бросил слуга и хлопнул дверью так, что с нее чуть было не отлетели бронзовые накладки. Впрочем, его впустили тут же. Видимо, заветное слово «дары» сработали как нужно. Оно всегда срабатывало, сработает и сейчас.

Дом был богат. Первый этаж сложен из камня, он снаружи украшен каменными плитами с высеченными на них узорами. Второй этаж — кирпичный, с балками из кедра, засыпанных сверху глиной, утрамбованной до состояния камня. Внутри — полумрак, который рассеивается лишь светом из небольших окошек, перекрытых каменными решетками, намертво вделанными в кладку. Бронзовые светильники чадят, разгоняя своими бликами душные потемки кирпичного мешка.

Мебель из Вавилонии, — тут же подметил Кулли. — Искуснейшая резьба. Тут не умеют так.

— Кто ты, купец? — в комнату вплыл толстяк, украшенный окладистой бородой, и с натужным кряхтением уселся в кресло, выставив вперед загнутые носки хеттских сапог.

Население здесь больше лувийское, но вся знать — из древних хеттских родов. Так повелось еще с тех пор, как великий Суппилулиума I завоевал эти земли. Царь Каркемиша Кузи-Тешуб — его далекий праправнук. И он смог удержать власть, когда столица пала, а последний царь страны Хатти пропал без следа, словно и не было его никогда.

— Семь раз и семь припадаю я к стопам господина! — низко склонился Кулли. — Господин должен помнить меня. Я был у него три года назад и подарил ткани и мешок фиников.

— Лицо знакомое, — напрягся вельможа.

— Кулли, — напомнил купец, доставая из дорожных мешков полотно, бронзовые кувшины и тирское стекло. — Меня зовут Кулли. Я теперь тамкар царя Энея, повелителя Сифноса, Наксоса, Пароса и иных островов Великого моря.

— Но как ты добрался сюда? — выпучил глаза Татиа. — Когда слуга сказал, что пришел человек из Аххиявы, я чуть было не приказал высечь его за наглую ложь.

— Царь Эней владеет городом Угарит, — пояснил Кулли, — Он взял его под свою руку сразу после того, как светлый царь Аммурапи был убит людьми, живущими на кораблях.

— Угарит принадлежит великому царю, — упрямо выпятил челюсть Татиа. — Тебе ли не знать, купец!

— Но великий царь пропал без следа! — с деланным удивлением посмотрел на него Кулли. — Хаттуса пала, а на землях страны Хатти беснуются кочевники мушки и каски. Мне ничего не известно ни про царя царей, ни про его священную супругу тавананну. Простите за дерзость, великий, но я прибыл из далеких земель.

— Старого царя больше нет, — наставительно ответил писец. — И теперь по праву великим царем стал Кузи-Тешуб, наместник Каркемиша. Вот, читай!

Кулли послушно взял в руки глиняную табличку и забубнил, водя пальцем по окаменевшим клинышкам.

— «Так говорит Солнце, Мурсили, великий царь, царь страны Хатти, любимец Могучего Бога Грозы, сын Суппилулиумы, великого царя, царя страны Хатти, героя. Я заключил этот договор, чтобы возвеличить Пияссили, моего дорогого брата, а в будущем — его сыновей и его внуков. Какой бы сын, внук или потомок Пияссили, ни встал на великое место в стране Каркемиш, только тот, кто будет тухкантисом(6) у Солнца, да будет один выше по рангу царя Каркемиша. Когда Пияссили, царь Каркемиша или его сыновья будут приходить в Хаттусу, его не должны заставлять вставать перед Солнцем со своего места. Слово Лабарны, великого царя, нельзя отбросить, нельзя разбить. Пусть всякий, кто его изменит, станет противником в суде для Могучего Бога Грозы, моего господина, Солнечной богини города Аринны, моей госпожи и для всех богов».

— Видишь! — самодовольно посмотрел на него писец. — Это копия старого указа. Мой господин был третьим вельможей в стране Хатти, а значит, теперь он великий царь по праву.

— А князья севера уже признали это? — прищурился Кулли.

— Пока нет, — скривился Татиа. — Они мятежники и будут наказаны за свою дерзость.

— Я здесь по торговым делам, великий, — вздохнул Кулли, в голове которого все улеглось на свои места. Государство Хатти, стоявшее незыблемо полтысячелетия, все-таки рассыпалось на куски. — А что касается Угарита… Этот народ подчиняется тому, кто его защищает, великий. А сейчас его защищает царь Эней. Я слышал, что мольбы о помощи последнего царя Аммурапи остались без ответа, а его колесницы в момент нападения находились в Лукке. Если бы не это, великий город не пал бы за один день.

— Чего ты хочешь, купец? — поморщился Татиа, который не стал развивать эту скользкую тему. Он и сам понимал, что великим царем бывший наместник Каркемиша является лишь в своих мечтах.

— Я предлагаю возобновить безопасный проход для караванов, великий, — произнес Кулли. — Угарит, Каркар, Халеб, Каркемиш, Ашшур, Вавилон, Сузы, Аншан… Если эта цепь городов снова позволит двигаться товарам, Каркемиш захлебнется в золоте и серебре. Ведь его не обойти никак! Пусть снова идет на запад олово и лазурный камень, финики и ткани. А на восток пойдет золото и серебро, стекло и пурпур, лен и масло. Таково желание моего господина, который обеспечит безопасность на море. Из Угарита его корабли доставят товар в Египет, в Трою, в Милаванду, в Микены и Кносс. За весьма умеренную цену доставят, прошу заметить! Купцы, пришедшие в Угарит, получат еду, защиту и кров, а потом их товары погрузят на корабли, принадлежащие моему господину, и отвезут туда, куда нужно почтенным купцам. А если такой корабль ограбят разбойники, царь Эней обязуется выплатить стоимость товара, а разбойников жестоко покарать.

— Вот даже как? — вельможа пристально смотрел на Кулли, не произнося больше ни слова. Он погрузился в глубокую задумчивость, из которой вышел только через несколько минут.

— Ничего не выйдет, — решительно ответил он. — Племена ахламу не позволят. У нас нет столько сил, чтобы пресечь их разбой.

— Мой господин так и думал, — вздохнул Кулли. — И он спрашивает у вас: а есть ли среди владык народа пустыни люди, имеющие хотя бы проблески разума. Мы готовы договариваться.

— Вы что, хотите… — Татиа даже вперед подался в своем кресле.

— Мы хотим натравить одних разбойников на других, — пожал плечами Кулли. — Пусть они сами охраняют торговые пути, раз у царей не хватает на это сил.

— Я знаю того, с кем можно вести дела, — ответил вдруг Татиа, задумчиво поглаживая бороду. — Если у твоего царя будет предложение подобное тому, что я услышал только что, поверь, этот человек согласится. Он жестокий дикарь, но он точно не дурак. А мое согласие ты, считай, уже получил.

— Я буду ждать, великий, — склонился Кулли.

Он вышел и направился на постоялый двор. Дело сделано. Точнее, только одно из дел. Он должен будет потом отправиться в Вавилонию, привезти оттуда множество умелых мастеров и груз земляного масла. И сделать это нужно так, чтобы не попасться при этом родне и жрецам из родного Сиппара. Это было сложно, но понятно. А вот последнее поручение поставило Кулли в полнейший тупик.