Наследник пепла. Книга V (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 3

Последнее, что мы увидели возле дендрария, как чихающую государыню посадили в экипаж и быстро увезли в сторону дворца.

Нас же доставили в столичное управление Тайного сыска. Это было ожидаемо. Допрашивать, в том числе и нас, будут самые умелые в этом деле люди. Меня допрашивали в присутствии Креслава. Особо не давили, только на том месте, где я сказал о предупреждении от Тагая, задали пару дополнительных вопросов: как он это заметил? И почему мы решили действовать?

На оба этих вопроса я ответил лаконично.

На первый, что мой друг — следопыт. Это даже есть в его академическом деле. Он видит следы магии и следы воздействия. На второй, что мы просто не стали задумываться. Когда поняли, что жизни императрицы угрожает опасность, мы предпочли действовать.

Следователь попался довольно лояльный. Возможно, Светозаров распорядился, чтобы на нас не давили сильно.

В любом случае, мы оба поставили подписку о неразглашении, и нас перевели в другую комнату. Потом нас снова вызвали на допрос, и повторили те же самые вопросы.

Я понимал: допрос в Тайном сыске не может быть коротким. Нас будут мурыжить до последнего. Но делали это довольно корректно, поэтому никаких претензий у меня не было. В конце концов, тут дело государственной важности. Так что всё даже очень логично.

Затем нас вызвали на третий допрос. Теперь вопросы были сформулированы иначе. Отвечать нужно было только «да» или «нет» для проверки на артефакте правды. Поскольку скрывать мне было нечего, я прошёл проверку быстро. После этого ещё раз записали все показания, теперь уже в самом развернутом виде.

И только после этого нас отпустили.

В небольшом коридорчике, предназначенном для ожидания посетителей, нас встретила Радмила Зорич.

Увидев меня, она сразу вскочила и кинулась мне на шею. Я успел заметить только, что браслет на её руке уже был разорван.

— Что-нибудь известно⁈ — спросила она. — Об отце! Хоть что-нибудь?

Я слышал прорывающиеся истеричные нотки в её голосе. Хотя раньше она никогда не была замечена в подобном.

— Извини, — проговорил я, отстраняясь и глядя ей прямо в глаза. — К сожалению, я ничего не могу тебе сказать.

— Ну хоть что… — начала она. — Что там случилось? О чём вы говорили? Ты можешь рассказать?

— Нет, — покачал я головой. — Только что подписал подписку о неразглашении, усиленную аналогичной клятвой. Да, мы рассказали там всё, что знаем. Но, во-первых, мы сами мало что знаем. А тебе, прости, ничего уже рассказать не можем.

В её глазах блеснули слёзы. Она держалась из последних сил.

— Может быть, тебя подвезти? — предложил я, чувствуя за спиной пыхтение деда.

— Я бы хотела остаться здесь. Дождаться отца, — ответила девушка.

— Радмила, — положил я руку ей на плечо. — Пока идёт следствие, ты его не увидишь. А закончится оно точно не сегодня. И даже не завтра.

— Что же мне делать? — прошептала она. — Что делать?

— Слушай, — сказал я ей. — Сейчас я тебе рекомендую ехать домой. Уснуть ты, конечно, вряд ли сможешь, но хотя бы немного отдохни, наберись сил. А потом попробуй как-то добиться встречи с императрицей, упади ей в ноги. Попроси, чтобы хотя бы пустили к отцу. Объясни, что, кроме него, у тебя никого больше нет. Думаю, это сработает.

Пока мы разговаривали, в коридор вышел Тагай. Измотанный, но, судя по всему, довольный.

Нас с ним вместе дед уже на своём экипаже довёз до академии. А Радмила осталась в управлении Тайного сыска ожидать вестей от отца.

Пока всё это происходило, наступил вечер. Все разговоры вокруг были только о том, что случилось в дендрарии. О покушении на императрицу. Скажем так, весь народ пребывал в шоке. Не успели мы зайти в общежитие, как ко мне сразу подбежала Морозова, заглянула в глаза и спросила:

— Всё нормально? Всё хорошо? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Не переживай.

Костя тоже осмотрел нас с Тагаем подозрительным взглядом, но вопросов не задавал. Он понимал, что сейчас вслух мы ничего не скажем.

Я подумал о том, что и его надо будет подключить к нашему мысленному каналу связи и научить общаться.

На все вопросы однокурсников мы отвечали одно и то же: мы дали подписку о неразглашении. Поэтому, извините, ребят, ничего не можем сказать.

Я прикинул, что ехать в старую резиденцию Рароговых сегодня бессмысленно сразу по двум причинам: мы устали и морально истощены. А резиденция требовала собранности и бодрого состояния духа.

На следующий день эта самая усталость всё ещё давала о себе знать. Вернее, это было общее моральное утомление. Не было сил ни на что.

Сегодня на занятия не пришли ни Зорич, ни Голицын. Это сразу же бросалось в глаза. Более того, вся Академия гудела о случившемся. Естественно, что по поводу Николая, что по поводу Радмилы говорили: «Не пришли, потому что их родные — фигуранты дела».

Естественно, все косились на нас, пытаясь выведать какие-то тайны и секреты. Но нам было плевать. На все вопросы мы открыто и честно говорили:

— На нас подписка о неразглашении. И не просто подписка, а целая магическая клятва. Не хотим, знаете ли сдохнуть из-за того, что сболтнули лишнего.

Поэтому все, кто к нам подкатывал, оставались ни с чем.

На первой же паре нам объявили, что занятия сегодня укорочены. И, по сути, у нас будет продолжение выходных.

Затем, совершенно ожидаемо, нас вызвал к себе Путилин.

Когда мы вдвоём с Тагаем зашли в его кабинет, он смотрел на нас с нескрываемым сарказмом.

— Скажите мне, друзья мои хорошие, — начал он, — можете ли вы выйти за пределы Академии так, чтобы ни во что не вляпаться?

— Мы же не виноваты! — развёл руками Тагай. — Это не мы создавали пастекусуса. И не мы чудили в дендрарии. Мы вообще-то императрицу спасали.

— Именно так, — согласился я с другом. — Мы только претворяем в жизнь то, чему вы нас учите тут. То есть для чего нас учат? — теперь уже я развёл руками. — Для того, чтобы беречь империю. Империю и, в том числе, императрицу. Что нам нужно было делать? Стоять и смотреть?

— Нет конечно, — поспешил ответить Путилин. — В этом случае вы, безусловно, молодцы. Среагировать так, как вы это сделали… надо было ещё постараться. Так что, конечно, хотел бы услышать от вас подробности.

— А подробностей не будет, — ответил я.

Аркадий Иванович слегка склонил голову, выражая удивление и вопрос.

— У нас магическая клятва о неразглашении, — сказал я. — Никому нельзя рассказывать. Даже вам. И так уже сказано больше, чем надо. А вы вообще откуда знаете, что мы там причастны? — уточнил я.

— Ну как же! — ответил Путилин, принимая правила игры. — У меня вот здесь, на столе, запрос по вам обоим от Тайного сыска. Причём, по целой куче документов. Начиная от вступительных экзаменов и справок о здоровье и до характеристик по благонадёжности и всего прочего. И если по Виктору у меня всё давно готово, как-никак четвёртый раз по нему такой запрос, то по Тихомиру Добромыслову такое впервые. Пришлось собирать всё, что есть, со всех мест. И выдавать всё, что смогли.

— Ну что поделать, — взмахнул я руками. — Вот так вот.

— Видите, Виктор, — усмехнулся Аркадий Иванович, — получается, вы не только сами перешли на тёмную сторону, что вами Тайный сыск постоянно интересуется, но и друга своего перетащили в эти приключения.

— Я же не виноват, — ответил я с лёгкой улыбкой. — Они сами ко мне прибились.

— Ну да, — кивнул Путилин. — Такие же отмороженные, как и ты. Константин, вон, голыми руками пастекусуса этого скрутил. А теперь вот, надо было додуматься, Тихомир тоже решил отличиться. Только, судя по всему, пастекусусы ему показались слишком мелкими. Поэтому сразу замахнулся на спасение императрицы. Ладно, пока свободны, — сказал он, вставая и пожимая нам руки. — Молодцы, конечно. Престиж академии вы нам поднимаете день ото дня. Только будьте аккуратнее. Такие вещи просто так не проходят. Сами понимаете, что должны молчать. Никому ничего не говорить.