Меткий стрелок. Том II (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 27

Секунда. Может, меньше. Мы смотрели друг на друга. Шерсть на его загривке встала дыбом. Низкое, гортанное рычание вырвалось из его пасти.

И тут же гризли бросился на меня. Неуклюже, но с невероятной скоростью и массой. Я даже не успел осознать страх. Только инстинкт. Выхватить Кольт!

Бах! Бах! Бах!

Выстрелы прозвучали оглушительно в ночной тишине. Я целился ему в глаз. Левый. Три выстрела, почти в упор.

Я видел, как пули попадают. Кровь брызнула, глаз лопнул, медведь оглушительно взревел. Но он не остановился. Он ударил меня всем телом, сбил с ног. Я упал на спину, больно ударился затылком. Тяжелая, мохнатая туша навалилась сверху. Ощущение веса, шерсти, горячего, вонючего дыхания…

Медведь издал последний, хриплый рык. Тело его обмякло. Оно лежало на мне, придавливая к земле. Я еле мог дышать — такой вес был у «Мишки».

Грохот выстрелов разбудил весь поселок. Загорелись огни в построенных домах, в салуне. Люди с криками высыпали наружу.

— Итон! Мистер Итон! — Я услышал голос Кузьмы. — Что это было⁈

— Здесь! — выдавил я, пытаясь высунуть голову из-под медвежьей туши. — Я под ним!

Через мгновение они были рядом. Староверы, Артур. С ружьями, факелами.

Их лица… Я видел их лица — пораженные, испуганные, потом изумленные. Староверы ахнули, закрестились. Артур закричал, бросился ко мне.

— Дядя Итон! Ты жив⁈

— Жив… — прохрипел я. — Уберите его… Тяжелый, черт…

Кузьма, этот гигант, первым бросился к медведю. За ним остальные староверы, здоровенные мужики. Они ухватились за лапы, за шерсть, за все, что можно было ухватить, и, кряхтя и поднатужившись, начали оттаскивать тушу.

Вес постепенно сошел с меня. Я почувствовал холод земли. Попытался встать. Ноги дрожали, как осенние листья на ветру. Руки… руки тряслись так, что я едва держал Кольт, который так и остался в моей руке. С трудом сел, убрал его в кобуру.

Кузьма и остальные оттащили медведя еще на пару метров. Кровь так и лилась из его головы… Зрелище было не для слабонервных.

Артур помог мне подняться, восторженно крикнул:

— Дядя Итон! Ты… ты убил его! Один! Это же гризли! Царь леса!

Я посмотрел на медведя, потом на свой Кольт в кабуре. Четыре выстрелов. Все в голову. Я попал. Попал, черт возьми! Несмотря на страх, на темноту, на то, что он бросился на меня.

— Запомни, Артур, — пробормотал я, чувствуя, как ноги подкашиваются. — Надо носить с собой Кольт… Всегда. Даже в сортир…

Ощущение пережитого накатило. Я глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь в руках. Вроде помогло.

— Где караульные? — спросил я жестко. — Почему медведь пробрался так близко⁈

К нам подошли двое староверов, которые стояли в ночном карауле. Бледные, испуганные.

— Не видели, мистер Уайт! — залепетал один из них. — Темно было… И тихо. Он как-то незаметно подкрался, вдоль берега, там где тень.

— Незаметно⁈ — Я с трудом сдерживал гнев. — Такой зверь — и незаметно⁈ Чем вы там занимались⁈

— Он… он, наверное, на запах рыбы пришел, — пробормотал Кузьма. — Мы тут сегодня партию лосося не успели засолить… Вывалили рядом с временным складом… Думали, до утра дотерпит…

Вот так. Протухшая рыба. Простая халатность. Едва не стоила мне жизни.

— Убрать рыбу немедленно! — рявкнул я. — Закопать! Подальше от лагеря! И чтоб больше ни одной головы, ни одной кости не валялось! Все — в реку или в землю! Ясно⁈

— Ясно, мистер Уайт! — староверы бросились исполнять приказ.

Я подошел к медвежьей туше. Огромный. Мощный. Мертвый. Моя победа. Победа жизни над дикой силой Севера. Сколько их еще будет?

Утром все в поселке обсуждали только одно — медведя. Я проснулся рано, несмотря на пережитое. Руки все еще немного дрожали, но голова была ясной. Вышел наружу. У медвежьей туши уже собрались староверы. Кузьма, староста Иван, еще несколько мужиков. Они деловито готовились к разделке.

— Как спалось, Итон Евгеньевич? — спросил Кузьма.

— Бывало и лучше, — ответил я, подходя к ним. — Что думаете делать? Мясо? Шкура?

— Мясо жесткое будет, — сказал староста Иван. — Но сало… Сало хорошее. И шкура отличная.

— А у нас есть чучельник, — с гордостью добавил Кузьма. — Ефим! Знает, как шкуры выделывать, чучела делать.

Из толпы вышел невысокий, коренастый мужик с хитрыми глазами. Он скромно поклонился.

— Сделаю все как надо, мистер Итон.

— Отлично, Ефим, — кивнул я. И тут мне в голову пришла идея. — А давайте сделаем чучело из головы. Повесим в салуне. Назвали же его «Северный Мамонт». Пусть и медведь будет!

Староверы загудели одобрительно. Идея всем понравилась.

Началась работа. Дело было грязным, но староверы справлялись умело, без лишней суеты. Скоро в воздухе запахло кровью и звериной шкурой.

Пока разделка шла полным ходом, староста Иван подошел ко мне.

— Итон Евгеньевич, — сказал он, понизив голос. — Мы тут посоветовались, мужики. С Кузьмой. С Ефимом. Мы тебе благодарны. И мы хотим…

Он замялся.

— Чего хотите, отче? Говори прямо.

— Хотим мы здесь осесть. Совсем. Привезти семьи. Построить свои дома. И… церковь свою поставить. Молельный дом. По нашей вере.

Я посмотрел на него. На его седую бороду, на его лицо, изрезанное морщинами, но спокойное и решительное. Староверы… Они увидели здесь свой шанс. Свое место. Только понимают ли они, какой ад тут начнется через несколько месяцев? Да сюда съедутся все авантюристы Северной Америки!

— Церковь? — повторил я. — Здесь?

— Да, Итон Евгеньевич. Без молельного дома нам никак. Душа без церкви, что тело без головы.

Я задумался. Староверы — отличные работники. Надежные. Верные. Если они привезут сюда семьи — это будет ядро будущего города. Это будет стабильность. А их церковь… Какая мне разница? Пусть молятся, как хотят. Главное, чтобы мирно жили и не мешали другим. Да и для общего порядка это хорошо — набожные люди реже нарушают закон.

— Хорошо, отче, — сказал я, приняв решение. — Ставьте свою церковь. Я выделю вам землю. Вот здесь, — я махнул рукой в сторону небольшого холма, чуть в стороне от центральной улицы. — Тихое место, на возвышении. Отличное место для молельного дома.

Лицо старосты просияло.

— Благодарю тебя, Итон Евгеньевич! От всего сердца! Мы тебя никогда не забудем.

Новость быстро разнеслась по поселку. Староверы были в восторге. Теперь у них здесь будет свой уголок, своя новая община, своя церковь.

Разделка медведя заняла большую часть дня. Ефим, чучельник, действительно оказался мастером. Он аккуратно отделил голову, принялся снимать шкуру, объясняя, как правильно солить ее, чтобы не сгнила. Я стоял рядом, слушал. Всегда полезно узнать что-то новое. Медвежье мясо, как и предполагал Иван, было жестким, но сало — отличным. Часть решили вытопить на жир, часть — засолить. Зимой все пригодится.

Закончив с медведем, я отправился осматривать стройку. Салун был почти готов — плотники доделывали двери и барную стойку. Рядом, на расчищенных участках, староверы начали ставить еще несколько срубов — поменьше, попроще. Жилые дома для старателей и для тех, кто будет работать в салуне и на складах. Город постепенно увеличивался.

Днем, когда мы обедали (снова рыба, но теперь с копченым медвежьим салом — неожиданно вкусно), с реки раздался гудок. Не гудок нашей «Девы». Другой. Низкий, мощный.

Я вышел из салуна, пошелк берегу. По Юкону, вверх по течению, шел большой пароход. Двухпалубный, с высокой трубой, из которой валил черный дым. Он выглядел солидно, мощно.

— Торговая компания! — воскликнул кто-то из староверов.

Действительно. На борту, на надстройке, виднелась вывеска. Я узнал эмблему «Alaska Commercial Company». Первый большой пароход в этом сезоне, после вскрытия реки. Идет из редута Святого Михаила.

Народ на берегу оживился. Сёркл-Сити, Форти-Майл — вот куда обычно шли такие пароходы. Но, видимо, слухи о начале строительства поселка здесь, на слиянии Юкона и Клондайка, уже дошли до речных портов. Или «ACC» просто шли вверх по Юкону, а мы оказались по пути.