Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 18

Инквизитор и секретарь переглянулись, и второй хмыкнул, а первый, все так же бесстрастно посмотрел на Стаса и пояснил:

— У травницы Марии никогда не было внучки и вообще не было родных. Учитывая обстоятельства, хоть с этим повезло. Идите, герр Ясенецкий, с Господом, доброй вам ночи.

Когда Фридрих Иероним, шагая широко и легко, несмотря на возраст, вывел Стаса на крыльцо, оказалось, что уже стемнело. В допросной время не ощущалось, а светильники — масляные, как только сейчас понял Стас! — и вовсе сбивали с толку. Но теперь-то понятно, что уже вечер. Так, инквизитор называл месяц… юний… июнь, значит? И тоже семнадцатое, как дома! Правда, здесь широта и долгота наверняка не питерские, так что со временем… А ничего не понятно со временем! Стас тоскливо подумал о разряженном айфоне, который превратился в бесполезный кусок пластика, и поплелся за Фридрихом Иеронимом. Кстати, имя какое-то знакомое… Точно, блин!

— Простите, вас не Мюнхгаузеном зовут? — поинтересовался он.

— Нет, ваша милость, — бесстрастно ответил старик. — Моя фамилия — Кройц.

— И ни одного Мюнхгаузена вы даже не знаете? — допытывался Стас, чувствуя, что подозрительно близок к истерике. — Совсем-совсем?

— Не имею чести и удовольствия, — последовал такой же идеально невозмутимый ответ, словно говорил голосовой помощник. — Ваша милость желает перед ужином освежиться?

— Освежиться… А, обязательно желаю! — выдохнул Стас. — Просто мечтаю!

Фридрих Иероним, оказавшийся не «тем самым Мюнхгаузеном», решительно свернул к небольшому строению слегка на отшибе. Смерил Стаса пристальным взглядом с головы до ног, распахнул перед ним дверь и заявил:

— Извольте воспользоваться. А я, пока ваша милость моется, поищу одежду на смену.

Стас только молча кивнул и шагнул через порог, обнаружив за дверью маленькую, но чистую баню. Комната для раздевания с крючками по стенам, за ней — одно-единственное помещение с печкой и парой котлов. Полок нет, значит, париться здесь не положено. Так, просто помыться. Еще и полумрак, потому что за окном во дворе висит на столбе какой-то тусклый фонарь, вроде как тоже масляный, но света от него — только лоб не расшибить.

Стас вздохнул и полез в котел на печке. Вода! И даже тепленькая! Примерно комнатной температуры, что в его положении уже роскошь несказанная! Нашелся и деревянный ковшик, и кусок мыла — темного, почти без запаха, но дающего плотную светлую пену. Торопливо раздевшись, Стас намылился с головы до ног, понимая, что следует торопиться — если фонарь за окном потухнет, здесь будет темно — хоть глаз выколи! Подумав, напился из котла, решив, что вода в нем вполне могла успеть закипеть, а значит, не хуже той, что ему принесли в камеру.

Вспомнилась бадейка, которую он притащил «тетушке Марии»…

— Ну хоть не предложила в баньке попариться, — пробормотал он, растирая мыло по телу. — А то знаем мы эти подходы с накорми-напои и так далее. Людоедка, бр-р-р-р… А эти, значит, и вправду инквизиция. Спасли, притащили к себе, даже в камеру пока не отправляют — все так хорошо, что аж не верится!

Мочалки в бане не обнаружилось, да и пользоваться чужой он бы не стал, поэтому просто ожесточенно отскребался ногтями. Ванну бы! А не будет тебе, Станек, ванны! И любимого геля не будет, и шампуня… И еще кучи мелочей, без которых жить можно, но очень грустно и неудобно. Блин, а зубы чем чистить?! Он набрал в рот воды, как мог тщательно прополоскал и сплюнул. Допустим, щетки какие-то здесь точно есть, а вместо пасты что, меловой порошок? Ладно, господа инквизиторы, между прочим, выглядят довольно ухоженно, так что не все так плохо. Не все же, правда?!

Намылив волосы еще раз, Стас поболтал ковшом в котле и обнаружил, что вода заканчивается. Конечно, в другом котле есть холодная, а печь, наверное, можно растопить заново, но… Он искренне содрогнулся, подумав, сколько сложностей это вызовет, и быстро домылся остатками теплой. Опять же, есть хотелось так, что желудок узлом завязывался!

За дверью, между тем, что-то засветилось, и выглянувший Стас увидел Фридриха Иеронима, который в одной руке держал фонарь, от которого шел резкий запах горячего масла, а на сгибе другой — стопку одежды.

— Извольте, ваша милость, — церемонно сказал старик. — А ваши вещи я завтра отнесу в прачечную.

— Огромное вам спасибо! — выдохнул Стас, сцапал предложенное и торопливо принялся одеваться.

Так, рубашка, кальсоны… С последними все оказалось не так просто, как он надеялся, потому что нижнее белье, хоть и сшитое из тонкого полотна, было непривычного кроя, вместо гульфика имело какой-то идиотский кармашек из складочек и крепилось на поясе завязками. Завязками! Ну и не растягивалось ни в каком направлении, конечно, поэтому село неудобно и непривычно. Зато чистое, пахнет мылом.

Надевая плотные темные штаны и что-то вроде куртки, Стас очень старательно гнал мысли, что будет делать, когда и эта одежда испачкается. С бельем, между прочим, это уже завтра случится! Как же кстати, если честно, пришлось гостеприимство патермейстера. Вот что бы вы, герр Ясенецкий, делали в лесу? Да хоть и в городе? Без денег, без крыши над головой и обещанного ужина?

«Давай уж прямо, Станек, — сказал он себе. — В незнакомой социальной структуре выжить ничуть не легче, чем в дикой природе. И когда ты попал бы в неприятности, это был вопрос времени, причем ближайшего. Так что сиди, как та лягушка в кувшине сливок, шевели потихоньку лапками, глядишь — и получится сбить хоть какой-нибудь кусочек масла. Чтобы передохнуть на нем и подумать, что делать дальше…»

Он пригладил влажные волосы ладонью, посмотрел на Фридриха Иеронима, показывая, что готов, и старик вышел из бани тем же размеренным длинным шагом.

— Скажите, господин Фридрих Иероним… — начал Стас, пытаясь сообразить, как обращаться к камердинеру местного начальства, то есть наверняка довольно важной особе в местном табеле о рангах. Судя по тому, что возмущения не последовало, вряд ли он сильно ошибся. — Я, боюсь, не очень хорошо расслышал фамилию… герра патермейстера. К нему ведь так положено обращаться? Извините, я издалека и плохо знаю местные порядки.

— К герру патермейстеру следует обращаться «герр патермейстер», — последовал дивно содержательный и логичный ответ. Затем «не Мюнхгаузен» немного подумал и явно сжалился над диким московитом, продолжив: — Когда молодой господин не на службе, к нему можно обращаться «ваше сиятельство» и «сиятельный герр Моргенштерн». — Еще немного подумал и решительно закончил: — Однако он всегда на службе.

— Благодарю, — отозвался Стас, и Фридрих Иероним величественно кивнул.

«Моргенштерн! С ума сойти можно… Это даже круче Мюнхгаузена, который и не Мюнхгаузен вовсе! Кстати, а сиятельство — это чей титул? Граф или барон? Боюсь, если еще об этом спросить, совсем дураком и невежей себя выставлю! Такие вещи в сословном обществе всем известны просто по умолчанию. Одно ясно, этот сиятельный патермейстер — птица важная. Хорошо это или плохо? А зависит от того, смогу ли я с ним поладить! Если смогу — очень хорошо, если нет — совсем наоборот…»

Он прошел за Фридрихом Иеронимом по двору, отмечая, что навстречу никто не попался, только под навесом у одной стены горит фонарь, а спиной к нему и немного в стороне, чтобы даже такой слабый свет не бил в глаза, сидит пара здоровых парней с какими-то железками наголо. Значит, капитул охраняется и днем, и ночью. Что там патермейстер говорил про запрет выходить наружу?

«Да пока здесь можно на халяву помыться и пожрать, я сам никуда не уйду! — клятвенно заверил инквизитора Стас. — Не выгоните! Во всяком случае, пока не проясню все, что касается возвращения домой и этого гадского кота. Вот кажется мне, что с котом не все так просто! Если он — помощник ведьмы, почему он меня спасал? Сначала заманил, правда… Кстати, а точно заманил? Может, он вообще у нас был по каким-то своим делам, потом решил домой вернуться, а тут мы! Кинулись его спасать, причинять добро и наносить ласку… Кот от нас убежать пытался, мы за ним, вот я и вляпался! Могло такое быть? Еще как… Непонятно, правда, зачем ему мне помогать… Стоп, так этот… Моргенштерн серьезно имел в виду, что кот — говорящий?!»