Спасите меня, Кацураги-сан! Том 16 (СИ) - Аржанов Алексей - Страница 8

Однако он хорошо относится ко мне, к гомеопату Хибари Котэцу, а также я слышал, что он практически на равных общается со многими сотрудниками корпорации. Не мне судить, конечно, ведь я никогда генеральным директором не был, но, на мой взгляд, такое отношение к сотрудникам может даже улучшить работу многих людей в корпорации.

Сразу после разговора с Ямамото Ватару я позвонил Сайке и сообщил, что она может готовиться к переезду. Она ещё несколько часов обсуждала этот вопрос с родителями, но в конце концов было принято решение начать переезд в эти же выходные.

Съёмную квартиру Сайки мы оставили, чтобы в ней ещё какое-то время могли пожить её родители. Сама же девушка уже со всеми вещами переехала ко мне. Вещей, как ни странно, у неё оказалось ОЧЕНЬ много. В итоге переезд занял все выходные. Предварительно я спрятал все свои артефакты под расшатанную дощечку в полу кладовки. Будет лучше, если Сайка не обнаружит всё то, что я успел скупить у Кикуоки Керо и коллекционера с северного побережья Японии.

Вечером воскресенья мы сразу же обговорили вопрос временного окончания её карьерной деятельности и пришли к выводу, что ещё какое-то время можем повременить. Пока что никаких обследований она не проходила, но с помощью «анализа» я определил, что плоду не больше семи недель.

В Японии можно взять декретный отпуск за два месяца до предполагаемых родов. Однако на этом справедливое отношение к матерям в этой стране заканчивается. Тут всё не так, как в России. А проблема кроется в патриархальном обществе. В тех же традициях, о которых я размышлял буквально пару дней назад.

По мнению большинства японцев, женщина после родов должна уйти с работы и стать домохозяйкой. Если в России декретный отпуск длится сто сорок дней, а затем переходит в отпуск по уходу за ребёнком до его трёхлетия, то здесь всё гораздо проще. Два месяца до родов и два месяца после.

Всё!

И это если не вдаваться в подробности о выплатах, страховке и прочих деталях экономической системы.

Лично меня это не сильно беспокоит. Я смогу обеспечивать семью, даже если Сайка вообще никогда не будет работать. Но захочет ли она принять такую жизнь? Учитывая, что она — коренная японка, скорее всего, сможет. Но мне печально думать о том, что ей придётся окончательно прервать свою карьеру в театре.

Что ж, подумаем об этом позже. Пока что мы даже с переездом толком не закончили.

На следующее утро Сайка осталась дома одна. В понедельник у неё не было ни репетиций, ни выступлений. Я бесшумно покинул квартиру и направился на работу чуть раньше, чем планировал. Завтрак она приготовила мне заранее. Знала, что я уеду слишком рано, поэтому позаботилась о том, чтобы я смог разогреть его уже на работе.

Тем временем в клинике «Ямамото-Фарм» происходил, как и в любой понедельник, полный бардак. Сотни пациентов, ноль кислорода. Никакая система вентиляции не сможет справиться с таким наплывом больных.

Никогда не жил в Китае, но мне даже страшно представить, что происходит в их клиниках. В Японии с демографией имеются определённые проблемы в плане низкой рождаемости. А в Китае всё наоборот — там остро стоит вопрос перенаселения.

Если у нас в клинике утром уже сидит больше сотни человек, то что же происходит сейчас в каком-нибудь Пекине?

— Кацураги-сан! — в мой кабинет вбежала Сакамото Рин — медсестра, с которой я проработал больше полугода. — Меня попросили передать вам, что в клинику прибыл один очень важный пациент.

— Почему именно вас? — поинтересовался я. — Обычно распределением пациентов по врачам занимается ваша сестра — Сакамото Фумико. Или вас уже перевели в регистратуру?

— Нет, проблема в том, что она уже записала пациента к терапевту, с которым я сейчас сижу, — ответила она. — А он… Ну, вы сами понимаете, ещё и двух месяцев не проработал. А пациента сюда направил кто-то из совета директоров корпорации. Вы уж простите мою вольность, но мне кажется, что кроме вас его больше никто принять не может. У Фукусимы-сан, Такеды-сан и других опытных терапевтов очереди бесконечные.

— Заинтриговали, Сакамото-сан, — улыбнулся я. — В таком случае пригласите его ко мне.

Часто бывает так, что эти пациенты от совета директоров или любых других людей из корпорации оказываются особенно интересные. Как правило, они работают в других организациях и приходят ко мне с крайне специфическими заболеваниями.

Хоть я и пахал все выходные, таская коробки с вещами Сайки, но при этом запас моей жизненной энергии успел восстановиться. Значит, я смогу справиться с любым пациентом.

— Спасибо, что выручаете, Кацураги-сан. Он сейчас сам к вам подойдёт. Вернее… С сопровождением, — заявила Сакамото Рин. — Ему тяжело передвигаться.

— Пожилой? — уточнил я.

— Нет. Очень молодой парень, — сказала она и выпорхнула из моего кабинета.

А вот это уже действительно заставляет насторожиться. Одно дело, когда пожилой человек передвигается с посторонней помощью. Это — частое явление. Можно даже сказать, что это — норма. Хотя некоторые знакомые лекари говорили мне, что старость — это самая страшная болезнь человечества, и если её излечить, то мы будем жить вечно!

Но сейчас не до мечтаний. Молодой человек, не способный передвигаться — это повод для большого внимания со стороны медиков.

Через десять минут дверь в мой кабинет открылась. Передо мной появился мужчина лет тридцати, которого сопровождала женщина того же возраста. Она поддерживала его, пока он ковылял к кушетке.

— Здравствуйте, Кацураги-сан, — произнёс он. — Простите, что не могу поприветствовать вас, как подобает. Как видите, я и так пополам согнулся.

— Всё в порядке, обойдёмся без поклонов, — прямо сказал я. — Присаживайтесь.

— Я могу остаться? — усадив пациента, спросила женщина. — Я — его жена. Очень беспокоюсь за него. Пожалуйста, позвольте и мне побыть здесь во время приёма.

— Не буду вам отказывать, если сам пациент не против, — ответил я.

— Не против, — покачал головой мужчина. — Я теперь без неё — никуда.

Я заметил, как он рассмеялся, но при этом с трудом сдержал слёзы.

— Слушаю вас, — начал консультацию я. — Назовите своё имя и перечислите жалобы.

Мужчина с трудом выпрямил спину, а затем произнёс:

— Меня зовут Дзабимару Рёдзи. Всё началось с того, что я пробыл в космосе почти целый год.

Глава 4

Таких пациентов у меня ещё никогда не было. Ни в прошлом мире, ни в этом. Но я точно знал, о каких заболеваниях может пойти речь. Странно только одно. Обычно таких пациентов наблюдают не в частных клиниках вроде «Ямамото-Фарм» или моей. У них имеются свои специализированные базы.

Если, конечно, пациент мне не врёт, и он действительно провёл так много времени в космосе. Психически больных ещё никто не отменял. Вполне может оказаться, что он всё это выдумал, и на деле я должен лечить ему разум, а не тело.

Дзабимару Рёдзи поморщился, попытался занять удобную позицию на кушетке, после чего произнёс:

— Понимаю, что это звучит странно, Кацураги-сан, но я вам не вру. Мне пришлось провести на космической станции триста восемьдесят четыре дня.

— Почему так долго? — удивился я. — Насколько я знаю, космонавты сменяют друг друга.

Если не ошибаюсь, в моём мире рекорд по беспрерывному нахождению в космосе был гораздо меньше. Большинство рекордсменов были из России, и некоторым из них удавалось провести на орбите несколько лет, но суммарно. То есть в один заход мало кто умудрился жить и работать на космической станции в течение года или больше.

Но вскоре я понял, что Дзабимару Рёдзи мне не врёт. Достаточно было осмотреть его тело с помощью «анализа». Опорно-двигательный аппарат и сердечно-сосудистая система претерпели ряд изменений. Думаю, именно из-за этого он к нам и обратился.

— Дзабимару-сан, прежде чем мы приступим к самой консультации, я бы хотел уточнить, а как вообще получилось, что вы в итоге попали ко мне, а не в специализированную клинику? — спросил я.