Мелодия убийства - Шарапов Валерий - Страница 6

Глава третья

Капитан Зубков, возглавлявший опергруппу, прибывшую на место трагедии спустя полчаса, Зверева совсем не впечатлил: треугольное лицо, изъеденные оспой подбородок и щеки, колючие прищуренные глазенки. Зубков был одет в гражданское и скорее смахивал на обычного кабацкого забулдыгу, чем на бывалого капитана милиции. Пиджак на старшем опере был изрядно помят, застегнутая на все пуговицы рубашка в полоску требовала стирки, а кожаные ботинки буквально молили о гуталине.

Сопровождавший Зубкова белобрысый лейтенант в отличие от своего начальника казался более опрятным: кепка-букле, драповое пальто, широкие брюки и белые «оксфорды» с коричневыми носами. Внешность же парня тоже наверняка не была способна очаровывать женщин. Круглое щекастое лицо, сонные глаза и чрезмерно пухлые губы, как отметил Зверев, делали лейтенанта похожим на огромного бурундука, только что проснувшегося после зимней спячки. Звали парня Никитой Елизаровым. Он повсюду следовал за капитаном, точно телок-переросток, записывал его указания в блокнот и то и дело учтиво кивал.

Остальные сотрудники опергруппы, прибывшие на вызов лишь спустя час после медиков, работали в целом правильно, но несколько суетливо: судмедэксперт при осмотре места происшествия постоянно заглядывал в какую-то книжонку – видимо, справочник; фотограф бесконечно щелкал затвором фотоаппарата, но снимал вовсе не то, что, по мнению Зверева, нужно было снимать; четверо оперативников, разделив всех свидетелей на группы, уже не первый час вели опрос, при этом каждые десять минут отвлекались на перекуры.

Юлия Глухова тем временем сидела за одним из столиков и отрешенно смотрела на происходящее. Зверев устроился за соседним столиком особняком и, несмотря на все свое желание подойти к Юлии, пока что не рискнул этого сделать. Прочие же опрашиваемые из числа отдыхающих и местного персонала то и дело подходили к новоявленной вдове, что-то говорили, сочувствовали и пытались утешить, но женщина никак на это не реагировала.

Когда Зубков лично опросил усатого ведущего и администратора обеденного зала Галочку, он что-то сказал Елизарову и наконец-то подошел к Звереву.

– Мне сказали, что вы из милиции. Вы из какого райотдела, я что-то вас не припомню? – Зубков уселся напротив.

– Оно и не мудрено, я действительно из милиции, но я не местный и являюсь постояльцем санатория, – пояснил Зверев.

– Ах, вон оно что…

– Удостоверение показать?

– Думаю, что лишним это не будет.

Зверев достал удостоверение и вручил его Зубкову.

– Начальник оперативного отдела Управления милиции Пскова, что ж. С этим вопросом разобрались.

Зубков вернул удостоверение.

– Что можете сообщить о случившемся?

– Могу сообщить, что слепого музыканта отравили цианидом. Кто-то смазал мундштук ядом, как результат, мы имеем труп. Что тут еще скажешь?

– Что ж, раз больше нечего сказать, то я вас более не задерживаю. Можете быть свободны… пока.

«Ого! – Зверева покоробило. Он меня отпускает…» Павел Васильевич обернулся и в очередной раз посмотрел на сидящую поодаль Юлию Глухову. Та выглядела такой постаревшей и утомленной, что Звереву снова стало не по себе. Он отвернулся, снова оценил неряшливый вид Зубкова и вдруг решился:

– Слышь, капитан! У меня большой опыт в таких делах, так что… Одним словом, я готов оказать вам помощь в данном расследовании.

Брови Зубкова взлетели, он пренебрежительно фыркнул:

– Вот еще! Мне не нужно, чтобы у меня под ногами путались посторонние. Разберемся как-нибудь без тебя, майор! Приехал лечиться, так лечись, не нужна мне твоя помощь.

Зверев насупился и подался вперед.

– Зря ты так, капитан! Что-то мне подсказывает, что моя помощь лишней не будет.

– Почему это ты так решил?

Зверев решил не обострять ситуацию и соврал:

– Скрипачку уж больно жалко. А я действительно хороший опер. Ты не беспокойся, я тебе мешать не стану…

– Я сказал, нет! Значит, нет!

– Напрасно вы, товарищ, отказываетесь от помощи, – послышался за спиной голос, и Зверев увидел подошедшего к ним динамовца. – Я смотрю, у вас тут все сотрудники молодые, по крайней мере, с виду, а майор из Пскова опытный опер. На вашем месте я бы воспользовался его предложением, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше.

– А вы вообще кто такой, чтобы давать мне советы? – окрысился Зубков. – Елизаров, кто этот гражданин, зачем его вообще сюда пустили? Проводи-ка товарища до выхода, пусть не мешает работать.

Елизаров, который как раз перед этим опрашивал соседа Зверева, почему-то не спешил выполнять приказание начальника. Молодой опер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но динамовец положил руку ему на плечо и показал Зубкову красную корочку.

– Что это? – Зубков напрягся. – Тоже из милиции? Пенсионное удостоверение? Что?..

Зубков вдруг осекся и вскочил.

– Да, я пенсионер МВД. Зовут меня Медведь Николай Николаевич, в прошлом заместитель начальника Главного управления уголовного розыска города Москвы, комиссар милиции. Надеюсь, что, учитывая мою бывшую должность, вы прислушаетесь к ветерану и его совету.

Зубков огладил подбородок и часто-часто закивал:

– Да… конечно… обязательно прислушаюсь.

– Очень хорошо. Итак, давайте сделаем следующее: вы, товарищ капитан, продолжите расследование данного дела, а майор Зверев будет вам помогать. Здесь у нас чуть ли не сотня подозреваемых. В таком деле любая квалифицированная помощь не помешает. Давайте будем считать, что раз майор Зверев пожелал оказать вам содействие, то пусть он будет при вас, ну, скажем, в качестве консультанта. Вы согласны?

Зубков огляделся по сторонам, словно ища поддержки, и, увидев слегка испуганного Елизарова, снова закивал.

– Вот и добре! – Динамовец повернулся к Звереву: – Ну что, Паша, ты готов выступить в данном деле в качестве консультанта?

Зверев беззвучно рассмеялся:

– Готов!

Зверев подхватил своего соседа под руку, отвел в сторону и прошептал:

– Только у меня один вопрос, Коля? Или теперь я тебя должен как-то иначе называть?

Медведь прыснул в ладошку и так же шепотом ответил:

– Называй, как называл! Чего уж там?

– А что ты, Коля, там про Гомель говорил? Мол, ты бульбаш с Гомельщины и все такое…

– Так родился я там, а живу в Москве уж не один десяток лет… Там же и службу свою начинал по распределению.

– Там же и до генеральских погон дослужился?

– Там же, а где же еще? А чему ты так улыбаешься, Паша, что-то я в толк не возьму?

– А улыбаюсь я, Коля, оттого, что уж больно я угадал, когда про себя тебя динамовцем окрестил.

– Динамовцем?.. Меня?.. Ах, вон оно что. – Медведь тоже улыбнулся и перевел взгляд со Зверева на стоявших поблизости местных оперов. – Ну что ж, Паша, ты не ошибся, все мы тут с вами динамовцы.

Глава четвертая

После знакомства с Медведем Зубков соизволил наконец-то заняться Юлией Глуховой, однако эту беседу капитан не решился проводить на публике. Для этого он потребовал от администрации отдельное помещение. Комната, в которую их проводила Галочка, представляла собой чисто убранный номер первого разряда. Когда Галочка удалилась и в помещении, помимо Зверева и Юлии, остались Елизаров и Зубков, все тут же расселись, и капитан начал допрос основного свидетеля. Юлия, казалось, уже слегка пришла в себя и отвечала на вопросы твердым уверенным голосом. Женщина так и не переоделась и все еще была одета в то самое зеленое платье, которое так бесцеремонно раскритиковала новая знакомая Зверева Агата. Юлия сидела в мягком кресле, откинувшись, и отвечала на вопросы, не глядя на сидевшего перед ней на стуле капитана. Перед убытием Галочка заботливо поставила на стол перед Юлией бутылку нарзана и стакан, однако женщина к ним не притронулась.

Медведь, вопреки ожиданиям Зверева, несмотря на свое чуткое участие в привлечении Зверева к расследованию, не пожелал участвовать в допросе рыжеволосой скрипачки и отправился отдыхать в номер. Зверев был этому даже рад. Он тоже не особо любил, чтобы у него кто-то мешался под ногами. Все еще до конца не понимая сам, зачем он влез в это все, Зверев сейчас стоял у окна и смотрел то на Юлию, то на стоявшую рядом с ней на подоконнике хрустальную вазу, в которую кто-то из персонала уже успел поставить две сморщенные гвоздики. Глядя, как этот «помятый» капитан задает вопросы главной свидетельнице, Зверев в очередной раз решил, что вмешался во все это не зря. Выяснив, что выступление Глуховых в «Эльбрусе» было сегодня не первым, Зубков задал очередной вопрос: