Адмирал Империи – 56 - Коровников Дмитрий - Страница 9

– Удивлен, что вас не было на военном совете, – начал я, решив не сразу выкладывать свои подозрения. – Вы же теперь ближайший советник Его Величества, к тому же исполняющий обязанности министра финансов. Как же так – обсуждаем судьбу Империи, а главного финансиста нет?

Гинце поправил очки – единственный жест, оставшийся от прежнего профессора, хотя теперь и он казался отрепетированным.

– У меня было множество неотложных дел. Финансовые потоки требуют постоянного мониторинга, особенно в условиях военного времени. Плюс строительные проекты, исследовательские программы, административные вопросы…

– По строительству этих мегалитических сооружений? – я не удержался от усмешки, кивнув в сторону панорамного окна, за которым виднелся растущий как на дрожжах новый императорский дворец. Белый мрамор сверкал на солнце, строительные принтеры размером с космический линкор методично наращивали этаж за этажом. – Серьезно, Густав Адольфович? Мы в разгаре гражданской войны, враги со всех сторон, ресурсов в обрез, а вы дворцы строите?

Профессор проследил за моим взглядом, и на мгновение в его глазах мелькнуло что-то похожее на прежнее оживление. Но только на мгновение.

– Это необходимо, Александр Иванович. Символы имеют колоссальное значение в государственном строительстве. Народ должен видеть, что новая власть не просто удерживает позиции, но и строит будущее. Психологический эффект от возведения дворца превышает его стоимость в разы.

– Психологический эффект? – я покачал головой. – Вы же дрались с нами за каждый использованный бриллиантовый империал! Помните, как торговались с Бобом за цену модернизации «2525»? Как считали каждую заклепку на крейсере? Профессор, который неделю назад экономил каждый рубль, теперь транжирит деньги направо и налево!

Гинце выпрямился, и его лицо приобрело выражение спокойной уверенности – именно это выражение раздражало меня больше всего в «новом» профессоре.

– Я не потратил из нашего контейнера ни одной монеты, – произнес он тоном преподавателя, объясняющего очевидные вещи нерадивому студенту. – Те бриллиантовые империалы, которые господин Наливайко… позаимствовал из хранилища на «Кронштадте», остаются в неприкосновенности. Более того, строительство дворца нашему бюджету вообще ничего не стоит.

– То есть как это – ничего не стоит? – я нахмурился. – Дворец из воздуха материализуется? Или у вас там работают добровольцы-энтузиасты?

– Почти угадали с добровольцами, – легкая улыбка тронула губы Густава Адольфовича. – Строительные принтеры, материалы, энергоснабжение, даже рабочая сила – все предоставлено местными корпорациями. «Суражский горнопромышленный комплекс», «Орбитальные верфи Сомова», «Энергетический консорциум» – все крупнейшие компании системы сочли за честь внести свой вклад в строительство резиденции законного императора.

– Вот как? – я скрестил руки на груди. – И вы не видите в этом проблемы? Бизнесмены просто так, от чистого сердца, решили подарить императору дворец? Густав Адольфович, вы же не вчера родились. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– Разумеется, их мотивы не полностью альтруистичны, – согласился Гинце. – Но в данный момент наши интересы совпадают. Они демонстрируют лояльность новой власти, мы получаем необходимую инфраструктуру без затрат из казны. Взаимовыгодное сотрудничество.

– Взаимовыгодное? – я шагнул ближе к профессору. – А что будет потом? Когда эти благодетели придут за ответными услугами? Вы же понимаете – если мы сейчас возводим императорский дворец на частные деньги, потом Ивана Константиновича обвинят в связях с олигархатом, в коррупции, в продажности власти. Вы создаете прецедент, который аукнется через годы!

На лице Гинце появилось выражение обиды – настолько искреннее, что на мгновение я засомневался. Брови сдвинулись к переносице, уголки губ опустились, в глазах появился укор.

– Александр Иванович, я действительно не понимаю источник вашей агрессии. Мы же старые друзья, соратники, прошли через столько испытаний вместе. Неужели вы думаете, что я способен навредить Его Величеству? Что я не просчитал все риски? Я же не враг вам, не враг императору…

Игра была превосходной. Если бы я не знал о нейрочипе, если бы не наблюдал метаморфозу профессора последние недели, может, и поверил бы. Но сейчас это выглядело как попытка сложной машины имитировать человеческие эмоции – технически безупречно, но без той искренности, которая отличает настоящие чувства от их симуляции.

– Прекратите этот спектакль, – я поморщился, словно от зубной боли. – Густав Адольфович, мы оба знаем, что после установки чипа вы изменились. Кардинально изменились. Так что давайте без этих… эмоциональных манипуляций. У нас нет времени на игры.

Обиженное выражение исчезло с лица профессора мгновенно, словно кто-то щелкнул выключателем. Никакого перехода, никакой постепенности – просто в одну секунду обида, в следующую – нейтральность.

– Как вам будет угодно, – сухо произнес Гинце. – Перейдем к делу. Что именно вас привело ко мне, Александр Иванович?

– А вы не догадываетесь? – я внимательно следил за его реакцией. – Час назад на военном совете император принял решение, которое может стоить нам всем жизни. И я хочу знать – чья это была идея.

– Решение? – в голосе профессора появилось любопытство. – Какое решение? Я не в курсе деталей совета.

– Лучше ответьте прямо: зачем вы посоветовали императору не назначать главнокомандующего?

Эффект превзошел все мои ожидания. Глаза Гинце расширились, рот приоткрылся, очки съехали на кончик носа – картина полного и абсолютного изумления.

– Что? О чем вы говорите? Главнокомандующего? Александр Иванович, я понятия не имею, о чем речь!

Я коротко, но емко пересказал события последних часов. Как мои наблюдатели засекли три точки входа в систему. Как мы собрались на экстренный совет у императора. Споры адмиралов о стратегии обороны, мое предложение о назначении единого командующего. И наконец – шокирующее решение восьмилетнего императора оставить все как есть, без изменений в командной структуре.

С каждым моим словом изумление на лице профессора становилось все более явным. Когда я упомянул о трех вражеских эскадрах, он вообще схватился за край стола, словно почва ушла у него из-под ног.

– Три флота? И они будут здесь через… через сколько?

– Девять часов и семнадцать минут, – машинально уточнил я, скосив взгляд на таймер. – Может, чуть больше, если выберут окольные маршруты. Но не намного. Ну, и вероятно не все сюда прибудут, а только один из них…

– Боже мой… – Гинце снял очки и принялся протирать их с такой силой, что я испугался за целостность линз. – И вы думаете, что я посоветовал Его Величеству отказаться от назначения главнокомандующего? В такой-то ситуации?

– А кто еще? – я не сводил с него взгляда. – Вы на сегодняшний момент – ближайший советник императора. Мальчик прислушивается к вам больше, чем к кому-либо другому. Если не вы, то кто?

Гинце посмотрел мне прямо в глаза. И тут произошло нечто совершенно неожиданное – профессор поднял правую руку и перекрестился. Медленно, истово, как делают глубоко верующие люди.

– Клянусь вам, Александр Иванович! Клянусь Господом Богом, наукой, памятью о нашей дружбе – я не только не советовал такого Его Величеству, я вообще не знал ни о совете, ни тем более о вражеских флотах! Это известие для меня такой же шок, как и для вас!

Я молча смотрел на профессора. Гинце, убежденный атеист и материалист, человек, который всю жизнь верил только в науку и логику, крестится и клянется всем святым? Это было настолько невероятно, настолько не в его характере, что… что могло означать только одно. Либо нейрочип полностью переформатировал его личность, либо профессор говорит правду и действительно потрясен до глубины души.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.