Таких не берут в космонавты. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей - Страница 19

«Господин Шульц, найдено семьсот восемь…»

«Семьсот восемь упоминаний? — перебил я. — А в Википедии о нём написали?»

«Есть две страницы…»

«Озвучь русскоязычную».

«Лукин Виктор Семёнович, родился двадцатого мая тысяча девятьсот пятнадцатого года в городе Екатеринозаводск, Российская империя, — сказала Эмма. — Советский промышленник. Герой Социалистического Труда. Член КПСС. Генеральный директор Волжского автомобильного завода с тысяча девятьсот семьдесят пятого года…»

Утром мы с Иришкой вышли из подъезда и во дворе своего дома встретили Гену Тюляева. Гена не пояснил, почему сегодня он свернул по пути к школе в наш двор — мы его об этом не спросили. Иришка не выпустила мою руку, но взяла под руку и Тюляева (Генка забрал у неё из руки портфель).

Геннадий едва ли не сходу сообщил нам, что его отец вчера вечером пообещал: «представит» меня к награждению медалью «За отвагу на пожаре».

— Васе дадут медаль? — переспросила Иришка.

Она заглянула Геннадию в глаза.

Тюляев неуверенно пожал плечами.

— Если утвердят награждение, — ответил он. — Это государственная награда. Она вручается от имени Президиума Верховного Совета СССР.

Лукина удивлённо вскинула брови. Её глаза ярко блеснули в свете уличного фонаря.

— Конечно, утвердят! — заявила Иришка. — Куда они денутся⁈ Утвердят, как миленькие! Ведь вся страна знает, что мой брат — комсомолец-герой!

Она повернула лицо в мою сторону, дёрнула меня за руку.

— Вася! — сказала Лукина. — Тебя обязательно наградят медалью. Вот увидишь. Ты это заслужил!

Она мечтательно улыбнулась и добавила:

— О тебе и о нашей школе снова напишут в газете «Комсомольская правда». Правда, здорово, мальчики?

— Наверное, — сказал Генка.

Он едва заметно пожал плечами — Иришка не заметила его жест (или сделала вид, что не заметила).

Лукина посмотрела в небо, улыбнулась.

Я усмехнулся и процитировал отрывок из стихотворения Твардовского:

— Нет, ребята, я не гордый. Не загадывая вдаль, так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль.

Глава 9

По дороге к школе Иришка пригласила Генку сегодня вечером к нам в гости. Официально — она попросила Тюляева помочь мне в разборе писем от читателей газеты «Комсомольская правда» (половина посланий так и лежали пока нераспечатанными).

Геннадий ответил, что с удовольствием бы нам помог. Но вечером состоится последняя перед концертом репетиция спектакля, где он играл одну из главных ролей. Тюляев загадочно улыбнулся и сообщил: после репетиции сегодня запланировал, что решит «одну наболевшую проблему».

Помощь в разборе писем он нам всё же пообещал, но перенёс её на завтра.

Иришка улыбнулась Генке в ответ. Пожелала ему удачи на репетиции.

Разочарование промелькнуло в её взгляде лишь на мгновение — в тот самый момент, когда Тюляев отвлёкся (он поздоровался со встретившимся нам около школы одноклассником).

— Здравствуйте, товарищи будущие выпускники! — бодрым голосом воскликнул наш временный классный руководитель.

Он улыбнулся, сверкнул крупными кроличьими резцами. Поправил очки.

— Здравствуйте, Максим Григорьевич! — нестройным хором ответил учителю десятый «Б» класс.

— Присаживайтесь.

Максим Григорьевич прошёл к столу, бросил на него классный журнал. Поставил под подоконник портфель. Он не уселся на стул — вернулся к первой парте среднего ряда, пробежался взглядом по лицам учеников. Взглянул он и на меня: мимолётно, не задержал на моём лице взгляд.

Мне показалось, что Кролик сегодня пребывал в прекрасном настроении (он словно уже почувствовал приближение весны, зарплаты и летнего отпуска).

— У меня для вас прекрасная новость, товарищи будущие выпускники, — объявил Максим Григорьевич. — Нет, занятия в школе ещё не завершились, и школьные экзамены не отменили, даже не надейтесь. Но мне только что сказали: с четверга к обязанностям вашего классного руководителя вернётся Лидия Николаевна Некрасова. Рады ли вы этому так же, как радуюсь я?

Кролик улыбнулся, поправил дужки очков.

Сказал:

— Не слышу вашего дружного ответа, товарищи будущие выпускники.

Учитель вопросительно вскинул брови.

Ученики десятого «Б» класса ожили, поёрзали на лавках, обменялись тихими репликами.

— Неужели он её бросил? — сказала сидевшая за первой партой Надя Веретенникова.

Она широко распахнула глаза, прижала к губам кончики пальцев. Взмахнула длинными ресницами.

Максим Григорьевич опустил взгляд на Веретенникову и переспросил:

— Кто и кого бросил? Надежда, поясни.

Я со своего места заметил, как лицо Нади-большой покраснело от смущения. Надя вздрогнула, втянула голову в плечи.

В классе воцарилась тишина — на лице комсорга класса скрестились почти три десятка взглядов.

— Нашу Лидию Николаевну… — произнесла Веретенникова. — Этот… её… эээ…

Надя-большая замолчала, словно позабыла вдруг слова русского языка. Шмыгнула носом.

Максим Григорьевич выждал пару секунд, потёр указательным пальцем переносицу.

— Не понимаю, — сказал он. — Веретенникова, повтори свой вопрос. Только теперь сделай это с чувством, с толком, с расстановкой. Я знаю: ты это умеешь. Давай, Надя, не стесняйся. Чтобы тебя понял и я, и весь класс. А то мне показалось, что один из нас ещё не проснулся: либо я, либо ты.

Учитель вынул из кармана брюк большой носовой платок, снял очки и протёр на них платком линзы. При этом он смотрел на Веретенникову, близоруко щурил глаза.

— Максим Григорьевич… — едва слышно сказала Надя-большая.

Она снова умолкла, будто у её патефона закончился завод.

— Ну же, Надежда, смелее! — велел учитель. — Не бойся: мы тебя не укусим.

Он заглянул Наде-большой в глаза.

Веретенникова кивнула, печально вздохнула и выдала:

— Максим Григорьевич, неужели нашу Лидию Николаевну снова бросили? Девочки говорили, что у неё такая большая любовь!.. Говорили, что Лидия Николаевна никогда к нам не вернётся…

Надя жалобно скривила губы и спросила:

— Максим Григорьевич, так что… он её бросил?

— Кто, он? — спросил учитель.

— Любовник, — пискнула Веретенникова.

Я заметил, что едва ли не все девчонки из десятого «Б» класса затаили дыхание: ждали ответ учителя.

Заметил это и Максим Григорьевич. Он растерянно моргнул, пробежался взглядом по классу. Его губы дрогнули, но наш временный классный руководитель не улыбнулся — сохранил на лице серьёзную мину.

— Таких подробностей я не знаю, товарищи будущие выпускники, — заявил Максим Григорьевич. — Как я вижу, вы осведомлены о подробностях личной жизни Лидии Николаевны гораздо лучше, чем я. Клавдия Ивановна меня сегодня известила лишь о возвращении вашей классной руководительницы из отпуска. Другую информацию мне не сообщили.

Кролик всё же улыбнулся — блеснул крупными зубами.

Он поднял на уровень груди руки, показал нам ладони.

— Так что простите: я не порадую вас, товарищи будущие выпускники, пересказом шекспировских страстей, — сказал Максим Григорьевич. — Хотя вы меня заинтриговали. Заодно и пояснили подоплёку моего нынешнего классного руководства. Признаюсь, директриса назвала мне не столь интригующую причину неожиданного отпуска Лидии Николаевны.

Максим Григорьевич снова усмехнулся — потрогал переносицу (словно прикрыл улыбку ладонью).

Он дёрнул головой, подошёл к учительскому столу.

— Причину возвращения Лидии Николаевны вы узнаете уже в четверг, — пообещал Кролик, — когда сами у неё об этих причинах спросите. Пока же мы займёмся делом. Напоминаю, товарищи будущие выпускники: сейчас у нас по расписанию классный час. Вот и займёмся делом. Что у нас там по регламенту? Политинформация?

Политинформацию, как обычно провела Иришка.

— … Девятнадцатого февраля состоялся Пленум Центрального Комитета КПСС, — вещала Лукина. — Пленум ЦК КПСС обсудил проект Директив двадцать третьего съезда КПСС по пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на тысяча девятьсот шестьдесят шестой — тысяча девятьсот семидесятый годы. Пленум ЦК КПСС заслушал по этому вопросу сообщение Председателя Совета Министров СССР товарища А. Н. Косыгина…