Чужая земля - Гамильтон Эдмонд Мур - Страница 6

Лиз, которая плелась за ним по тропинке, внезапно издала крик ужаса. Черная лиана, выскочившая из куста, набросилась на нее со скоростью змеи, пытаясь оплестись вокруг ее тела. Фаррис выхватил тесак и рубанул по лиане. Но она продолжала наступать с прежней яростью. Теперь ее кончик тянулся к нему.

Он ударил снова, чувствуя тошноту от ужаса, толкая девушку назад к краю плато.

— Мне кажется, — прошептала она, — что я слышу голоса леса.

— Это ваше собственное воображение, — сказал он ей. — Не слушайте!

Но он тоже мог слышать их! Это были очень слабые голоса, словно доносящиеся откуда-то издалека. Фаррису казалось, что каждую минуту, которая в этом мире осознавалась днем, он все яснее мог воспринимать телепатические импульсы организмов, живших своей собственной жизнью рядом с человеком, но эта жизнь была невидима ему до тех пор, пока он — человек — не становился хунати.

Фаррису показалось, что ритм жизни леса изменился. Что после того как он расправился с лианой, лес стал ощущать их присутствие. Подобно яростной толпе, деревья вокруг них наполнились гневом, издавая крики и стоны.

Ветки рвались к Фаррису и девушке, лианы пытались их схватить и ужалить, словно змеи. Тонкие молодые деревца хлестали их, как прутья, бамбуковые ростки преграждали им путь.

— Это только наше воображение, — говорил он девушке. — Мы только представляем себе, что лес знает о нас.

Прежде всего Фаррис должен был сам поверить в то, что говорил, потому что иначе вокруг оставалось только темное безумие.

— Нет, — крикнула Лиз. — Нет, лес знает, что мы здесь!

Паника девушки угрожала разрушить самообладание Фарриса, а яростный шум леса все усиливался. Охотник бежал, таща за собой девушку, закрывая ее своим телом от гнева джунглей.

Они спешили на вершину плато. И всю дорогу их сопровождала постоянная смена дня и ночи. Теперь деревья вокруг казались гигантами; они сражались друг с другом, борясь за место под солнцем и нависая над двумя маленькими людьми, казавшимися по сравнению с ними пигмеями.

Но и маленькие растения у них под ногами продолжали яростно бороться с двумя бегущими людьми. Все сильнее и четче мозг Фарриса воспринимал телепатические импульсы.

Затем до мозга Фарриса донесся более сильный импульс, поглотивший все остальные. Это были мысли-крики, призыв более глубокий и могущественный, более чужеродный, чем голос первобытной Земли.

— Остановите их! — эхом отдались эти мысли в мозгу Фарриса. — Остановите их! Убейте их! Они наши враги!

Лиз издала нервный крик:

— Андре!

И тогда Фаррис увидел его. Берроу стоял впереди под тенью монстроподобных баньянов. Его руки были подняты в сторону этих колоссов джунглей, словно он молился. А над ним и над всем лесом возвышались эти гиганты.

— Остановите их! Убейте их!

Эти таинственные крики-мысли неумолчным гамом отдавались в мозгу Фарриса, но он старался не вслушиваться, подходя ближе и ближе…

Он знал, хотя отказывался верить в это, откуда неслись эти мысли и почему Берроу молился баньянам.

Да, эти гигантские колоссы были подобны богам. Они прожили много веков. Их ветви, подобно множеству рук, простирались к небу, а их корни, подобно сотням ног, глубоко уходили в землю.

Фаррис пытался отогнать от себя эту мысль. Он был человеком, человеком своего мира, и он не верил этим чужим богам.

Берроу повернулся к ним. Его глаза горели яростью. И прежде чем он заговорил, Фаррис понял, что француз уже не был больше нормальным человеком.

— Вы оба, уходите! — приказал он. — Глупцы! Зачем вы пришли за мной сюда? Идя через лес, вы убивали, и лес это знает!

— Послушайте, Берроу! — кричал Фаррис, пытаясь воззвать его к голосу разума. — Вы должны вернуться вместе с нами! Забудьте это безумие!

Берроу пронзительно засмеялся.

— Безумие в том, что Боги подняли свой голос гнева против вас? Вы слышите его в вашем мозгу, но боитесь прислушаться! Бойтесь, Фаррис! На это есть причина! Вы уничтожали деревья много лет, так же как убили несколько растений по пути сюда! И лес это знает! Он считает вас своим смертельным врагом!

— Андре! — сквозь рыдания произнесла Лиз. Она закрывала руками плачущее лицо.

Фаррис почувствовал, что находится на грани нервного срыва под влиянием этой безумной сцены. Непрекращающаяся смена дня и ночи, шум леса вокруг них, лианы, ползущие, словно змеи, ветки, бьющие по лицу, и гигантские баньяны, грозно возвышающиеся впереди.

— Это мир, в котором живет человек всю свою жизнь, но никогда не видит его! — кричал Берроу. — Я приходил в него снова и снова. И каждый раз все более отчетливо слышал голоса Великих!

Они самые древние и самые могущественные существа на нашей планете! Много веков назад люди знали это и почитали их за те знания, которым они могли научить. Они поклонялись им в виде ясеня Игдрассил и дуба друидов. Они поклонялись им в виде Священного Дерева! Но современные люди забыли эту другую Землю. Кроме меня, Фаррис, кроме меня! В этом мире я нашел такую мудрость, которая вам и не снилась. И вы, глупые слепцы, не сможете помешать мне!

В тот момент Фаррис понял, что уже поздно пытаться вразумить Берроу. Француз много раз бывал в этом мире и зашел в своем увлечении «другой жизнью» слишком далеко. Эта другая Земля была настолько чужда человечеству, словно находилась в иной вселенной.

Именно потому, что он боялся этого чужого мира, Фаррис и захватил с собой эту маленькую пробирку. Единственная вещь, которая могла бы заставить Берроу подчиниться.

Фаррис достал ее из кармана. Он держал ее так, чтобы французу было хорошо видно.

— Вы знаете, что это такое, Берроу! Вы также знаете, что я с этим сделаю, если вы меня на это толкнете!

Дикий страх промелькнул в глазах Берроу, когда он узнал пробирку из своей лаборатории и ее поблескивающее содержимое.

— Бирманская гниль! Вы не посмеете, Фаррис!

— Посмею! — глухим голосом произнес Фаррис. — И сделаю это, если вы не пойдете с нами, сейчас же!

В глазах Берроу перемешались гнев и страх, когда он смотрел на маленькую и такую безобидную с виду склянку. Он тяжело произнес:

— За это я убью вас!

Лиз вскрикнула. Черные лианы оплелись вокруг нее, стоящей и опустившей голову. Они пытались свалить ее на землю.

Казалось, шум леса стал триумфальным. К Фаррису и Лиз ползли все новые лианы, ветви, вьюнки и побеги, и в их головах звучали голоса растений, подобные раскатам грома.

— Убейте их! — сказали деревья.

Фаррис прыгнул навстречу этой живой массе, выхватив тесак. Он обрубил лианы, державшие девушку, и начал яростно наносить удары по ветвям, хлеставшим их.

Затем находящийся за спиной Берроу нанес Фаррису сильный удар по плечу. Тесак выпал из его рук.

— Я говорил вам не убивать, Фаррис! Я говорил вам!

— Убейте их! — проносились в голове чужеродные мысли.

Берроу теперь уже кричал. Его глаза ни на минуту не выпускали Фарриса из поля зрения.

— Беги, Лиз. Убегай из леса! Этот убийца должен умереть!

С этими словами он прыгнул на Фарриса, вцепившись в него мертвой хваткой.

Фаррис оказался откинут назад и прижат к одному из баньянов. Оба мужчины упали и покатились по земле. Лианы оплетались вокруг них, все сильнее сжимая свои смертельные тиски.

И тут лес словно взорвался.

В голове раздался оглушительный вопль. Вопль, полный нечеловеческой и жуткой боли.

Руки Берроу отпустили американца. Француз, плотно прикованный к своему противнику лианами, смотрел вверх полными ужаса глазами. И Фаррис увидел, что произошло.

Что вызвало этот неистовый мучительный вопль. Маленькая пробирка со спорами гнили ударилась о ствол одного из баньянов и с треском разлетелась на кусочки. И эти брызги серо-зеленой гнили, быстрее чем пламя огня, начали расползаться по лесу. Гниль-убийца продвигалась с ужасающей скоростью!

— Боже! — воскликнул Берроу. — Нет! Нет!

Даже по обычным человеческим меркам гниль распространялась очень быстро. Но для пребывавших в состоянии замедленной жизни она была подобна яростному огню смерти.