Неприкаянный 1 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 6

Касаемо же намерения Руднева затопить катер, если я не найду добровольцев. А не пошёл бы он лесом. Угоню катер, и всех дел. Дезертируют с фронта, а не на фронт. Сомневаюсь, что за перегон в крепость боевой единицы меня предадут суду. Это всяко лучше, чем пускать его на дно…

К назначенному сроку на корму начал подтягиваться народ, кто в одиночестве, кто с товарищем. Интересовались правда ли я собираюсь в Порт-Артур, кивали и отходили в сторонку. Последним явился Ложкин в сопровождении старшего боцмана Харьковского. Одиннадцать человек.

Я встретился с каждым взглядом и никто из них не отвёл взор в сторону. Трое смотрели с лихим задором, этим приключений явно не хватило. Четверо, и боцман с кондуктором в том числе, с хмурой решимостью. Остальные с обидой, что ли, не на меня, а за то что японцы надавали нам по щам. Не знаю как я это понял, но в своей правоте был уверен.

— Братцы, надеюсь вы понимаете, что мы можем до Порт-Артура и не дойти. Нас могут побить японцы, или в море сгинем во время шторма, и о судьбе нашей никто никогда не узнает. В Артуре на берегу отсидеться не получится, придётся драться, это ведь война.

— Да мы уж всё для себя решили, ваше благородие, — после минутного молчания за всех ответил Харьковский.

— Добро. Тогда так. Боцман, в помощь тебе Иванов и Снегирёв, — указал я на машиниста и рулевого. — Подготовьте воду, провизию и вещевое имущество, сам разберёшься, что нам потребуется по хозяйственной части, потому как пока будем рассчитывать только на себя. Четыре жестянки с керосином и столько же с машинным маслом.

— Слушаюсь, — ответил боцман.

— Это ещё не всё. Оба пулемёта, все винтовки, револьверы и патроны. В ящиках не бери, это лишнее место и вес, так что только цинки.

— Так, не пустят в оружейку.

— Руднев уже разрешил. Резолюцию на акт не поставил только из-за отсутствия у меня команды. Но вы вот они, бумаги я подготовил осталось подписать.

— Сделаю, — кивнул боцман.

— Двоих-то помощников хватит? — уточнил я.

— Найду кого пристроить к делу. Разрешите выполнять?

— Действуй.

— Слушаюсь.

— Ложкин, берёшь с собой Будко, Врукова и Родионова, — указал я на комендора и кочегаров. Ваша задача снять и упаковать все оптические прицелы, но сделать это тишком.

— Сделаем, — уверенно заявил кондуктор, пока мало что понимая.

— Далее, подготовьте сорокасемимиллиметровку, наберите к ней сотню стальных гранат с головным взрывателем. И два десятка бронебойных. Только не болванки. Со второй заберите съёмный станок. Десантную пушку отделите от лафета, он нам не понадобится. Прихватите сотню снарядов шрапнели и триста гранат. И скрутите как можно больше ударных трубок с гранат. Не забудьте оснастку к обеим пушкам. Приставь кого-нибудь потолковей, чтобы выкрутили у фугасов взрыватели и ссыпали из них порох, полагаю десятка будет достаточно. Вопросы?

— А зачем нам ударные трубки и порох? — не удержался Ложкин.

— Есть одна задумка, потом поясню. Ещё вопросы?

— Нет вопросов.

— Выполняйте.

— Галанцев, — обратился я к минному машинисту, ну или торпедисту, и указал на сигнальщика. — Тебе в помощь Казарцев. Подготовьте оба минных аппарата и все шесть метательных мин. Кроме того, разбери самодвижущуюся мину, извлеки из неё баллон со сжатым воздухом и воздушную машину, мы из неё насос сделаем. Прихвати шланг под высокое давление, да побольше, медные трубки под его диаметр, проволоку. Две стальные трубы в полсажени длиной, одна в пять дюймов, другая в три, полный комплект слесарного инструмента.

— Есть, — ответил тот, и кивнув сигнальщику, отправился выполнять приказ.

— Ну и наконец ты, Яша, — обратился я к оставшемуся минёру Мещерякову. — Отправляйся к минам заграждения и вкрути взрыватели в шесть из них. Как управишься, вынеси на палубу весь запас пироксилиновых шашек, что у нас есть. Если управишься быстро, в помощь Ложкину. Вижу у тебя есть вопросы.

— Ваше благородие, так ить если ввернуть взрыватели, то когда «Варяг» затонет, и их зальёт водой, они встанут на боевой взвод. А как поднимать его начнут то-о…

— Правильно мыслишь, — перебил его я. — Только поднимать его будут японцы, вот пусть и подавятся.

— Но их высокоблагородие…

— Все верят в то, что Чемульпо нейтральный порт. Но нас отчего-то собирались потопить на рейде, если мы не сдадимся или не выйдем в море. И никто из этих нейтралов даже не пикнул, а наоборот с музыкой проводили нас на убой. И дрались мы не в открытом море, а в водах Кореи. Полагаешь кто-то запретит японцам поднять и присвоить себе русский корабль?

— Ввернуть-то взрыватели недолго, только это нарушение приказа его высокоблагородия.

— Во-первых, мы не станем кричать об этом на всех углах, а сделаем это тихо и незаметно. Мало ли по какой причине может случиться взрыв. А во-вторых, не успеешь ты ввернуть первый взрыватель, как по приказу Руднева уже будешь в моём подчинении и выполнишь уже приказ своего непосредственного начальника. И коли случится беда, то и грех на мне будет.

— Я всё сделаю, — решительно рубанул минёр.

— Вот и ладно, — я похлопал его по плечу, и отправился в свою каюту.

Разумеется никакой уверенности в том, что Мещеряков сделает всё как надо у меня не было. Выполнит приказ, хорошо, значит крейсер не достанется самураям. Не выполнит, тогда, несмотря на приложенные усилия, пусть и невеликие, история покатится по старой колее. Ну не под силу мне внести сколь-нибудь значимые изменения в эту войну. Не делается такое с кондачка, и в бабочку Брэдбери я не верю, потому как знаю об этом куда больше теоретиков.

Раздав указания, вновь спустился в свою каюту и засел дооформлять бумажки. В принципе, я бы и больше прихватил, и в частности вторую пушку уволок бы, на укреплениях Порт-Артура от неё всяко пользы больше, чем на дне. Но некуда. И без того загрузимся по самую маковку. Выбирая же между винтовками и пушкой, я предпочту вооружить как можно больше народу.

Руднева я нашёл на палубе, он наблюдал за тем, как от борта отошёл очередная шлюпка с личным составом. К слову, матросы покидали крейсер с минимумом личных вещей, ни о каких рундуках и речи не шло. Увы но им предстояло разместиться на нейтралах, а на боевых кораблях и своя команда обитает в тесноте.

— Ваше высокоблагородие, — вытянулся я перед командиром, бросив ладонь к обрезу фуражки.

— Я вижу, вы уже развили бурную деятельность, мичман, — произнёс он, кивнув Харьковского, вокруг которого росла куча различного имущества.

— Так точно. Вот, — я протянул ему исписанные листы.

— Пройдёмте. Вениамин Васильевич, я у себя в каюте, — окликнул он старшего офицера.

— Есть, — коротко бросил тот.

Мы прошли в каюту, которая уже выглядела сиротливо, словно понимала, что Руднев собирается покинуть её, оставив на волю холодным зимним водам. Но стоит отдать должное командиру, в помещении прибрано, все вещи на своих местах, словно и речи нет об эвакуации.

— Нус-с, посмотрим, что у вас тут, — произнёс он вчитываясь в мои записи.

Читал он довольно быстро, и при этом не проявляя эмоций. Впрочем, я уже видел как он намерен воспользоваться сложившейся ситуацией к своей пользе. Командир он может и так себе, но дипломат и интриган отменный, так что сумеет повернуть моё желание прорваться в Порт-Артур себе на пользу.

Да и ладно. Мне не жалко. На фоне неудач в самом начале войны, понадобится нечто воодушевляющее. Из изученных мною материалов я знаю, что Руднева изначально обвинили в том, что он не сумел избежать боя воспользовавшись нейтральным статусом Чемульпо. Но пока он с командой добирался до России, решение успели изменить, и объявили этот бой подвигом. Каковым он в действительности и являлся.

Хотя, как по мне, с воплощением у Всеволода Фёдоровича вышло не очень. Но это так. Выкрик из зала. Каждый мнит себя Наполеоном, видя бой со стороны. Что, впрочем, не мешает иметь собственное мнение по факту произошедшего.

— Итак, с вами получается двенадцать человек, — сложив листки в аккуратную стопку, произнёс Руднев.