В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Хейердал Тур - Страница 10

Вечером мы при свете керосиновой лампы долго обсуждали свои планы. Вилли смотрел на нас как на диковинных зверей, но совет все же дал. В верхней части долины Омоа, говорил он, в сердце острова, куда редко заходят местные жители и где леса изобилуют фруктами, находится именно то, что нам нужно.

Под железной крышей, наглухо отгороженные от всякой романтики, мы всю ночь промечтали о вольной природе, которая нас окружала. Эх, заживем на свободе! Сколько увлекательного нас ждет, сколько неведомого!

Вообще доступ белым на остров был закрыт. Судам разрешалось стоять на якоре в заливе не больше двадцати четырех часов. Не знаю уж, как это получилось, но французское правительство выдало нам разрешение на въезд и известило об этом местного вождя…

Глухой рокот прибоя поминутно напоминал нам, что мы находимся на уединенном островке. В Тихом океане…

Пестрые пичуги пели ликующий гимн солнцу, когда мы утром следующего дня зашагали вверх по долине. Мы шли по старой заросшей тропе, уводящей прочь от деревни. Нам хотелось найти пристанище в глуши, подальше от населения, от заразных болезней. На ходу мы помахали островитянам, которые купались в мутной речке. Из этого же потока они брали воду для питья. Никто не говорил им, что такое инфекция.

Выше деревни речка была чистой и прозрачной. Протоптанная в рыхлой красной почве тропа переходила с берега на берег по большим камням. Если рай существует, то здесь для него самое подходящее место… Пальмы, журчащий ручей. Сюда бы еще густую траву и цветочный ковер, к которым я привык в Норвегии! Но под сенью пальм и других невиданных растений для травы не хватало света. Лес, цветущая долина, горы — чудо как хороши. А внизу ничто не радует глаза. Папоротник, сгнившие стволы и лишь местами длинные космы жидкой травы, бессильной прикрыть землю.

Зато как поднимешь голову — не наглядишься! Деревья и пальмы вечно зелены. Одни цветут, на других появляется завязь, а на третьих уже созрели плоды. Склоны долины заняты дикими зарослями, а на дне ее — сплошной сад. Вот огромный ярко-зеленый стебель банана с растопыренными кверху толстыми листьями. Одиноко свисает банановая гроздь; недозрелая, она выглядит худосочной, бледной, но зато как поспеет, станет желтой, пышной, с причудливым цветком внизу.

У бананов различный вкус, некоторые напоминают землянику. Мы насчитали семь видов. Одни плоды длинные, с руку, — их варят или жарят, другие — совсем маленькие, почти круглые. Скажу слово о феи — редком горном банане. В этой долине он рос в изобилии. Его красивые грозди не свисают вниз, а торчат над стеблем. Феи варят, он очень питательный и вкусный.

Выше всех вздымался твердый, прочный ствол кокосовой пальмы; к самому небу он вознес косматую крону с множеством крупных, тяжелых орехов.

Более скромно и привычно выглядит апельсиновое дерево. Его ветви покрыты небольшими листьями, среди которых гроздьями и поодиночке пристроились плоды, мелкая зеленая кислятина и огромные желтые шары, превосходящие сочностью и ароматом все, что мы когда-либо ели дома. Вот еще деревца, поменьше, на них лимоны…

Попадалось и хлебное дерево, напоминающее дуб с исполинскими листьями. На его ветвях висели тяжелые зеленые плоды величиной с голову ребенка. Плоды хлебного дерева пекут; вкусом они напоминают одновременно картошку и свежий хлеб.

А вот манговое дерево. Густая широкая крона пестрит красными, желтыми и зелеными плодами разной величины — есть с яйцо, есть с кулак. Если снять кожуру, видна сочная оранжевая волокнистая мякоть, которая облекает большую косточку. Сок приятный, освежающий, с привкусом хвои.

Тонкий прямой ствол, вверху огромные листья на длинных черешках — это папайя. Ее плоды, напоминающие видом дыню, свисали вниз между черешками. Нагни гибкий ствол и собирай.

Между пальмами и плодовыми деревьями — заросли кофейного кустарника с красивыми красными ягодами, внутри ягод — кофейное зерно. Ваниль причудливо обвивала пальмовые стволы, соперничая с растением, которое мы назвали «воздушным картофелем», потому что его плоды, висящие на длинных нитях, в самом деле напоминали картофель! Много было незнакомых нам сказочных растений, но кое-что мы узнавали. Уроки вождя Терииероо на Таити не прошли даром.

Некогда долина была возделанным садом, теперь она заброшена, и плодовые деревья растут неухоженные, вперемежку с дикорастущими. Всюду попадаются старые развалины, покрытые мхами и папоротником. Когда-то здесь жили тысячи людей. Полвека назад оставалось всего семьсот. А ныне последние фатухивцы, ровным счетом сто человек, покинув долину, сгрудились в деревушке на берегу. И там, где, бывало, людям не хватало пищи, теперь гниет множество плодов.

Пройдя далеко вверх по долине, мы расстались с речкой и поднялись по склону к опушке леса. Здесь из земли, прикрытый огромными листьями, бил единственный родник. И здесь же кончалась тропа; дальше она совсем заросла.

С нами шел Иоане, родственник Вилли; он рассказал, что когда-то в этом месте был дворец короля.

Прабабушка Иоане была последней местной королевой, перед тем как остров аннексировала Франция. От нее ему досталась в наследство эта часть долины. Хотя людей мало, на острове нет такого клочка земли, который не принадлежал бы кому-нибудь. Вся площадь разделена и передается по наследству, и горе тому, кто стащит банан на чужом участке. Если поймают на краже, доложат вождю…

Дебри поглотили площадку, на которой в прошлом стоял дворец. Пришлось прорубать себе путь в зарослях. На каждом шагу мы проваливались в выложенные камнем ямы, закрытые сверху сплетением ветвей и тугих корней. Ни один луч солнца не проникал сквозь густые кроны в это царство комаров и мокриц. Зато превосходная родниковая вода, изобилие плодов и полное уединение; до ближайшего дома — четыре километра. Да и стал бы разве король выбирать себе плохой участок?!

Иоане назначил очень умеренную арендную плату. Мы получили право расчищать участок, строить на нем и собирать плоды сколько влезет. Налог, который надлежало уплачивать вождю, был символическим.

…Солнце зашло, мы одни в лесу. Лив впервые в жизни сама испекла на углях плоды хлебного дерева. Поужинав, мы забрались в свою маленькую палатку, которую поставили под сенью исполинских листьев. И только комары портили вею идиллию.

В эту первую ночь нам многое казалось загадочным. Кто это кричит таким противным голосом, прыгая по палатке? То заквакает лягушкой, то щелкает рябчиком. Кто-то затеял возню в лесу поодаль. Дикие свиньи? Выше по склону как будто ухает филин, а вот совсем рядом кот замяукал…

Вдруг мы услышали чьи-то шаги, зашуршали листья, хрустнула веточка. Остановился. Опять идет! Возле самой палатки замер. Мы слушали с колотящимся сердцем.

Кто бы это мог красться в лесу среди ночи, кто сейчас подстерегает нас возле палатки? Воображение рисовало нам злобного островитянина с копьем в руке. Или с большим камнем. У полинезийцев нет никаких причин любить белых, к тому же обитатели Фату-Хивы еще недавно были людоедами…

У нас не было никакого оружия. Я заорал и выскочил из палатки наружу. Не знаю, кто сильнее перетрусил — я или одурело глядевший на меня бродячий пес. Во всяком случае, песик молнией метнулся в кусты и бросился наутек вниз по склону; мы его больше ни разу не видели.

Но и после этого не затихло. Вдруг отчетливо послышались ружейные выстрелы. Мы вышли из палатки. Странно… Людей нет, стрелять некому! Загадка решилась быстро: ночной ветерок ворошил кроны пальм, и время от времени с огромной высоты срывались вниз бомбы джунглей — кокосовые орехи. Пришлось отодвинуть палатку подальше от опасных соседей.

Незнакомые звуки, незнакомые запахи… А взглянешь вверх — в небе чужие звезды и непривычно опрокинутый лунный серп. Новая жизнь началась!..

Над горами Тауауохо поднялось солнце, а у нас царил сумрак. Лесной полог был настолько густым, что не пропускал ни света, ни ветра, который разогнал бы комаров. Надо немедля расчищать участок и строить такой дом, чтобы туда не могли проникнуть летающие и ползающие твари!