Муля, не нервируй… Книга 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 46

Я ещё раз сладко потянулся и подумал, чем сегодня буду заниматься.

И тут дверь в мою палату открылась и вошел доктор. Строго поблёскивая стёклами очков, он спросил, осторожно пальпируя мою грудную клетку и голову:

— Ну как вы тут, Имммануил Модестович?

— Хорошо, — сказал я.

— Вижу, вижу, что на поправку идёте, — сухо улыбнулся он, — значительно лучше! Просто отлично даже! В принципе мы уже можем вас отпустить. Потом ещё раз придёте, я швы сниму.

— Замечательно! — расцвёл я, — я готов, прямо хоть и сейчас.

— Нет, сейчас не получится, — покачал головой доктор, — нужно завершить курс укольчиков. Так что сегодня ещё понаблюдаетесь. А потом же тоже нужно закрыть больничный, подготовить документы. А вот завтра с утра милости просим на волю. Денька два-три побудете дома, а потом и на работу можно будет, сворачивать горы…

Он рассмеялся своей немудрёной шутке, а я посмеялся за компанию.

Так-то я был очень рад, что моё вынужденное пребывание в больничных стенах, наконец-то, вот-вот закончится.

Доктор ушёл, а я начал собирать барахло. В принципе, у меня его много и не было, но Дуся понатаскала всяких баночек, блюдечек, чашечек, и это всё следовало вернуть обратно в полном составе. Иначе будет ой.

Дверь опять открылась и в палату заглянула Тамара Сергеевна, медсестра с аппетитными формами. Сейчас она накрасилась и даже локоны успела накрутить. Я удивился — вроде и ушла от меня перед утром, потом суета вся эта больничная, и вот когда она успела причёску такую сделать? Но вслух комментировать не стал. Просто посмотрел одобрительно.

При виде меня, лицо её сначала вспыхнуло радостью, затем приобрело строгое выражение Мальвины, которая решила погонять Буратино перед тем, как запереть его в чулане:

— Тебя выписывают, Муля, — не столько спросила, сколько констатировала она и возмущённо посмотрела на меня.

— Угу, — кивнул я, аккуратно складывая в Дусину сумку очередную баночку, так, чтобы она не звякала при ходьбе.

— И ты уходишь… — печально вздохнула она.

— Угу, завтра утром, — сообщил я и положил в сумку два толстых литературных альманаха, которые приносил мне Жасминов (надо вернуть).

— А как же я? — на глазах её появились слёзы. — Как же мы⁈

Вот чёрт! Я как-то и не подумал, что всего одно мимолётное приключение вызовет вот такую вот реакцию.

— Я думаю, что мы ещё встретимся, — сказал я и, на всякий случай, добавил. — Более того, я абсолютно уверен в этом.

— А давай ты ко мне жить пойдёшь? — с робкой затаённой надеждой спросила она. — Я сейчас два часа ещё дежурю, потом смену сдаю и буду на сутки свободна. А утром завтра за тобой сюда зайду. Пойдём ко мне, Муля?

— Не могу, Тома, — покачал головой я, чувствуя себя при этом крайне неуютно, прям злодеем даже себя почувствовал.

— Почему? — губы её задрожали.

Ну вот как так? Вроде же взрослая женщина. И наивно верит, что после одной случайной ночи я, как минимум, должен на ней жениться. Вот потому многие женщины и остаются годами в одиночестве. Ну нельзя же так серьёзно относиться к жизни!

Я вздохнул. Но отвечать хоть что-то нужно было.

— Потому что Дуся всю Москву вверх ногами перевернёт, — развёл руками я. — Мне нужно домой идти и показаться ей, что я жив-здоров.

— А потом? Потом ты придёшь ко мне? — её глаза блеснули надеждой.

— Пиши адрес, — нейтрально кивнул я.

В принципе почему бы и нет? Она — женщина свободная, я — тоже не женат. Эта ночь мне понравилась. Чем искать себе девушку, на которой могут и заставить жениться, то вариант периодических встреч с Тамарой Сергеевной — просто идеальный.

Она вспыхнула, бросилась ко мне, быстро поцеловала меня в губы и вылетела из палаты.

А я пожал плечами и продолжил собираться.

Буквально через пару минут она вбежала обратно. Так торопилась, что даже причёска растрепалась и заботливо уложенные локоны уже не были сталь идеальными.

— Вот! — протянула она мне вырванный из тетрадки листочек с адресом, написанным большими круглыми буквами с завитками. — Я через сутки дежурю. Ты завтра придёшь?

— Завтра точно нет, — покачал головой я, — Отдохнуть надо. А вот в следующий твой выходной приду.

— Муляяя! — пискнула от восторга Тамара Сергеевна, хотела опять броситься мне на шею, но в коридоре, через приоткрытую дверь, послышались голоса — кто-то из больных, или медперсонала, звал её.

— Я должна бежать, — извиняющимся голосом сказала она и умоляюще добавила, — я буду ждать тебя, Мулечка.

Домой на следующее утро я вернулся в прекрасном расположении духа. Даже разговор с Тамарой Сергеевной не повлиял моё настроение.

Дуся, при виде меня, заохала, запричитала, что я бледненький, что круги под глазами, и принялась кормить меня разносолами.

Стол ломился от угощений, Дуся расстаралась к моему возвращению: и рассольник, и тушёные в горшочке грибы с картошкой и мясом, и щуку нафаршировала, и блинов целую гору нажарила, с разными начинками.

— Ты бы отдохнул, Муля, — запричитала она, когда я, наевшись до отвала, отдуваясь, привалился к спинке стула.

— Нет, Дуся, — ответил я, — надо на работу сходить.

— Так тебе же доктор разрешил ещё три дня дома побыть! Сегодня только вторник, — всплеснула руками она, — а что если плохо тебе станет? Останься дома. Муля. А я сейчас сырничков тебе пожарю. Как ты любишь. Со сметанкой. Или, может, лучше вареничков? С вишней, а, Муля?

— Не станет, Дуся, — заверил я с самым честным видом, — я только туда и обратно схожу, и вернусь. Ты как раз успеешь с сырниками. Мне надо в отчёте расписаться. Это важно.

Еле-еле отделавшись от приставучей Дуси, я пошёл на работу.

Шёл и улыбался. Погода прекрасная, солнце светит, птички поют. На душе прямо умиротворение и покой.

Комитет по искусствам СССР встретил меня необычайной суетой. Я уже и отвык за пару дней от всего этого. Улыбнувшись, я устремился к проходной. Но не успел войти: у самого входа меня перехватил Леонид, коллега из другого отдела. Он курил чуть в стороне и замахал мне что-то сигнализируя. Мне стало любопытно, и я пристроился покурить рядышком.

— Что скажешь, Муля? — с намёком спросил Леонид, затягиваясь так, что чуть дым из ушей не пошел. — Теперь всё перевернётся с ног на голову.

— О чём ты? — не понял я, и себе подкуривая сигарету.

— Я про это.

— Про что?

— Ты что, последние новости разве не знаешь? — удивился он.

— Так я же болел неделю, — пояснил я, — сегодня только из больницы выписали, но ещё три дня я на больничном буду. Вот, зашёл на работу про отчёт узнать. Хоть и не планировал заходить. Так что я совсем не в курсе.

— Ого! А у нас новость такая, что всем новостям новость! Александрова взяли! Агитпоп который, — радостно выдал информацию Леонид. — Там, говорят, целый притон у них накрыли. Он на даче у своего дружка целый бордель организовал. Ему молодых аспиранток из Института философии туда возили и красивых актрис. Там целый кастинг был: хочешь роль — давай на дачу. Хочешь диссертацию защитить — ублажай старика на даче… Оргии!

При слове «оргии» Леонид мечтательно выдохнул дым и посмотрел куда-то вдаль.

— Да ты что⁈ — сделал удивлённые глаза я, — Не может быть!

— Может, Муля, может! — вытаращил глаза Леонид, — там целую группу накрыли. Уже к скандалу ЦК Партии подключился. Сейчас такие разборки наверху идут, что ох.

— Так, может, наговорили на него? — продолжал «прощупывать» почву я.

— Да какое там! — фыркнул Леонид, — там же вещественные доказательства есть. Целая пачка фотографий. И на всех Александров и его дружки с голыми бабами. Я-то сам не видел, но Иванов говорил, что лично видел.

— Ого, — покачал головой я и закинул удочку, — а кто же накрыл их? Известно?

— Конечно! — хмыкнул Леонид, — Козляткин и накрыл. Фотографии принёс. Большаков так обрадовался, что сразу его обласкал. Теперь, говорят, Козляткин будет у него не замом, а первым замом. И ещё квартиру, говорят, даёт ему. Улучшенного комфорта, двухкомнатную. И премию в размере двух окладов, представляешь⁈ Оооо! Они же с Александровым старые враги. А тут такое! Оооо!